Шырав

Шырав ĕçĕ:

Пӗчӗк the word is in our database.

Пӗчӗк (тĕпĕ: пӗчӗк) more information about the word form can be found here.

Йӗтем пек йӗтемех ӗнтӗ: тӑваткӑл лаптӑк, ҫав лаптӑк патне сайра лартса тухнӑ юпасем пыраҫҫӗ, вӗсем ҫине алюмини пралукӗсем ҫакса янӑ; кирпӗчрен тунӑ пӗчӗк сарай пек будка умӗнче икӗ юпа пӗр-пӗринпе ыталашса, чармакланса тӑраҫҫӗ.
Тимофей Ильич увидел большую квадратную площадку, а к этой площадке широким шагом идущие столбы с толстой алюминиевой проволокой; два столба, обнявшись и раскорячившись, остановились возле будки, сложенной из кирпича и похожей на сарайчик.

XVIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Вӑл Семёнпа, Анфисӑпа калаҫрӗ, пӗчӗк хӗре алла тытса, тутисемпе кулӑшла чаплаттарса, ӑна хӑйӗн сарӑ уссипе хӑратрӗ.
Он разговаривал с Семеном и Анфисой, взял на руки внучку и, смешно чмокая губами, пугал ее своими желтыми усами.

Санӑн пӗчӗк пӳртӳ вӑл ниме те юрӑхсӑр!
Ни к чертовой матери не годится твой домик!

XVII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Кубань хӗрринче ларакан пӗчӗк пӳрт ҫине-и?
На тот домик, что стоит возле Кубани?

Ҫак сӑлтавпа Сергей, ашшӗ патне пухӑннӑ хӑнасем ӑна тахҫанчченех кӗтсе ларнӑ пулин те, унта кӗмерӗ, станица вӗҫне парӑнса кайса, хусах арӑм Грачихӑн пӗчӗк пӳрчӗ патӗнче чарӑнчӗ.
Сергей не сразу поехал к отцу, где его поджидали собравшиеся гости, а завернул на край станицы и остановился у домика вдовы Грачихи.

XVI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Санӑн куҫусем хурчӑканни пек — сана пӗчӗк хӗрача ҫине пӑхма юрамасть.
У тебя глаза как у коршуна, — тебе нельзя на младенца глядеть.

XV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Семен ҫав ята парасшӑн пулчӗ, эпӗ хирӗҫмерӗм, — тет Ниловна, хайӗн пӗркеленчӗк пӗчӗк пит-куҫӗнче кулӑ палӑрнине тытса чараймасӑр.
— То Семен так пожелал, а я не стала противиться, — говорила Ниловна, не в силах сдержать улыбку на своем миленьком и морщинистом лице.

Карчӑк пӗчӗк хӗрача умӗнчен пӗр минутлӑха та хӑпмасть, кам та пулсан тин ҫуралнӑ ача ҫине пӑхма пуҫласанах, Ниловна хӑйӗн лӑпкӑ сассипе ҫапла калать:
Старуха почти ни на минуту не отходила от внучки, и тем, кто наклонялся над занавеской, желая хоть одним глазом взглянуть на новорожденную, Ниловна говорила своим тихим голосом:

Ура ӑйӗнче лӑпкӑн ҫавӑрӑнса юхакан шыв ҫине пӑхса, вал Анфисӑна, унӑн ывӑннӑ, анчах кӑмӑллӑ сӑнарне, ҫырта-ҫырта пӗтернӗ, типсе кайнӑ тутисем ҫинчи кулӑ паллине, унӑн кӑмӑллӑ та илӗртӳллӗ куҫӗсене, ун аллинчи тӑрӑшса та тирпейлӗ чӗркенӗ утияла, утиялпа чӗркенӗ пӗчӗк ачан тӗклӗрех питҫӑмартисене курнӑ.
Он смотрел на тихо кружившуюся под ногами воду, а видел Анфису, ее усталое лицо, виноватую улыбку на сухих, искусанных губах, ее глаза, добрые и приветливые; видел в ее руках аккуратно свернутое одеяло, а в том свертке крохотное личико ребенка с пушком на щечках.

XIV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Семен пӗр чӳречеллӗ пӗчӗк пӳлӗме вырнаҫнӑ кантура та кӗме ӗлкӗрейменччӗ, телефон шӑнкӑртатрӗ.
Не успел он войти в свою конторку, маленькую, с одним окном комнатку, как зазвонил телефон.

Малтанхи кунсенчех-ха, Семен Гончаренко электростанцине йышӑннӑ чухне, ҫине ҫутӑ тимӗр витнӗ пӗчӗк пӳрт чӑнах та темле уйрӑм пӳрт пек, ҫулпа иртен-ҫӳрен ҫынсем унӑн илемлӗхӗ ҫине пӑхса савӑнччӑр тесе ҫеҫ лартнӑ пек туйӑнатчӗ.
Еще в первые дни, когда Семен Гончаренко только принял станцию, он увидел, что маленький домик, покрытый светлым железом, кажется каким-то особым домиком, как будто он был поставлен для того, чтобы прохожие могли лишь радоваться его красотой.

Чӑнкӑ ҫыран хӗрринче ларакан пӗчӗк пӳрт пӗтӗм хӑйӗн кӗлеткипе, уйрӑммӑнах хӑйӗн ҫӳллӗ те шурӑ стенисемпе, хӗвел ҫинче ҫиҫсе тӑракан ҫутӑ тимӗр витнӗ тӑррипе, пысӑк чӳречисемпе тирпейлӗ те лайӑх дача евӗрлӗ курӑнать; ун патӗнчен ҫеҫенхирелле ҫутӑ пралук ҫакса янӑ юпасем каймасан, чӳрече кантӑкӗсем майӗпен чӗтре-чӗтре илмесен, унӑн урати ҫумӗнче палкаса кӑпӑкланакан шыв пӗрӗхсе тӑмасть пулсан, ӑшӗнче ир те, каҫ та пысӑк вӑй-хӑватлӑ турбина ҫаврӑнса тӑрать тесе ниепле те калас ҫук.
Домик, размещенный на крутом берегу, своим станом, особенно своими белыми высокими стенами, светлой металлической крышей, что блестит на солнце, большими окнами, виднеется как ладная и хорошая дача; от него убегали в степь столбы, отсвечивая блеском проводов, вздрагивали мелко-мелко стекла окон, взлетали вспененные брызги, нельзя бы было сказать, что внутри находится большая мощная турбина, что вращается и утром и вечером.

Пӗр вырӑнта кӑна, малти шлюзӑн хупкӑҫне лебедкӑпа ҫӗкленӗ ҫӗрте, вӑл юхса тухмалли май пулнӑ та, уншӑн савӑнса тӗпне чул сарнӑ вырӑна шарлатса ӳкет, унтан вара канал тӑрӑх чӑнкӑ ҫыран хӗрринче ларакан пӗчӗк пӳрт патнелле лӑпкӑн юхса каять.
И только в одном месте, у поднятого лебедкой затвора головного шлюза, она находила выход и, радуясь этому, упругим потоком падала на каменный настил и уже спокойно текла по каналу к домику, стоящему под кручей.

Ирӗк те чӑрсӑрскер, вӑл пӗве ҫине сике-сике ӳкет, хӑйӗн хумӗсемпе цемента ҫула-ҫула илет, пӗчӗк ҫурӑк та пулса пырать, ҫилленсе тулашать, кӑпӑкланать, вара, вӑйсӑрланса каялла чакать.
Вольная и непокорная, она бросалась на плотину, лизала волной цемент, искала хоть малую щель, злилась, пенилась и, обессилев, отступала.

Пӗчӗк вагон ӗнер каҫ анчах хӗвелҫаврӑнӑш пуссинче ларатчӗ, унӑн кӑмакинчен тӗтӗм мӑкӑрланатчӗ, хуткупӑспа балалайка пӗрле выляни янӑратчӗ, — трактористсем ҫак вырӑна тата хӗвелҫаврӑнӑшсене ҫав тери хӑнӑхса ҫитнипе кунтан кӗркуннесӗр ниҫта та каяс ҫук пек туйӑнатчӗ, — халӗ, акӑ, Кондратьев пӑхать те, — пушӑ вырӑна, кӑмака пулнӑ вырӑн паллине, краҫҫын тӑкӑнса хуралнӑ ҫӗр лаптӑкӗсене ҫеҫ курать: кам та пулсан курасран хӑранӑ пек, трактористсем ҫӗрле тулӑ ҫывӑхне куҫса кайнӑ.
Еще вчера вечером вагончик стоял возле подсолнухов, дымилась печка, играла гармонь в паре с балалайкой, — трактористы так обжились на этом месте и так привыкли к подсолнечникам, что уже до самой осени отсюда никуда и не уедут; теперь же смотрит Кондратьев и видит лишь пустое место, следы от печки, темные пятна от пролитого керосина: ночью, точно боясь, чтобы никто не увидел, трактористы переехали поближе к пшенице.

XIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫиелтен пӑхсан, пурте яланхи пекех: вӗри сывлӑшра иртен пуҫласа каҫченех кайӑк-кӗшӗк ҫуйхашать; инҫете курӑнакан тавракурӑм хӗрринче ҫинҫе пурҫӑн карри пек ӑрша вылянса тӑрать; аякри тӗмесемпе сӑвӑр тӗмисем силлене-силлене таҫта шунӑ пек туйӑнаҫҫӗ; тавракурӑм хӗрринче бригада ҫурт-йӗрӗсем е трактористсен пӗчӗк вагонӗ аран-аран курӑнмалла тухса тӑрать; ҫулсем ҫинче тусан юпи ҫӗкленет те, вара унӑн пӗлӗчӗ темиҫе километрах хӳме пек карса илет; таҫта хӑяматра мотор кӗрлет — унӑн сасси хӑлхана ҫӗр ҫине хурса итлесен лайӑх илтӗнет; янк уҫӑ уй-хирте лаша ури тапӑртаттарни янӑраса каять — юланутҫӑн вӑрӑм ҫӳҫлӗ пуҫӗ симӗс ҫулҫӑллӑ кукуруза хушшинче ҫӑмха пек чупса иртсе ҫухалать, — пӗр сӑмахпа каласан, пурте яланхи пекех, пурте шӑп та шай хальчченхи ҫулласенче пулнӑ пекех, анчах ҫакӑн пек кунсенче ҫӗрӗҫлекенӗн ҫивӗч хӑлхи темскер урӑххине — ҫуллахи ӗҫ пуҫланнине туйса илет.
и горячий воздух с самого утра полон птичьего песнопения; и дали широки и по-летнему укрыты пряжей тончайшего марева; и колышутся, плывут бог знает куда дальние холмы и курганы; и вырастают над горизонтом еле-еле приметные бригадные постройки или вагончик трактористов; и встает по дорогам пыль — серый заслон тянется на километры; и гудит неведомо где мотор — тягучий его звук хорошо слышен, когда приложишь ухо к земле; и разносится по простору частая дробь копыт — чубатая голова всадника, как шар, прокатится над зеленой листвой кукурузы и скроется, — словом, все, все обыденно, все точно так, как во всякое лето, а только в такие дни настороженный слух хлебороба улавливает и нечто другое — наступление летней страды.

Вӑл кӗнеке ячӗсене вулама пуҫларӗ те тата ытларах тӗлӗнчӗ — кунта Энгельсӑн «Диалектика природы», Лермонтовӑн «Мцыри» те, Вильямсӑн «Ҫӗрӗҫӗн никӗсӗсем», Жданов юлташ Александров кӗнеки пирки тухса калани те, Бенедиктовӑн «Ялхуҫалӑхне вӑрҫӑ хыҫҫӑнхи вӑхӑтра аталантарасси» те, «Этем мӗнли ҫинчен каласа пани», Чехов кӗнекисем, «Пушкин в изгнании», Мериме новеллисем, чылай кивелнӗ пӗчӗк кӗнеке — «Агитатор чӗлхи», «Авалхи Греци историйӗ».
Он начал перечитывать названия и удивился еще больше: тут были и «Диалектика природы» Энгельса, и «Мцыри» Лермонтова, и «Основы земледелия» Вильямса, и «Беседы о природе и человеке», и томики Чехова, и «Пушкин в изгнании», и новеллы Мериме, и щуплая и изрядно потертая книжка «Язык агитатора», и даже «История древней Греции».

XII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Татьяна сӗтел ҫине лартма апат-ҫимӗҫ хатӗрленӗ хушӑра Кондратьев пӗрмаях ҫӳлӗк умӗнче тӑрса кӗнекесем пӑхрӗ, — кунта вӗсене пит хӗсӗк: кивелнӗ пиншак тӑхӑннӑ пек сӑтӑрӑлса пӗтнӗ хупӑллӑ хулӑм кӗнекесем айккисемпе пӗчӗк брошюрӑсене хӗрхенмесӗр хӗсеҫҫӗ; ҫӗнӗ те хаклӑ, илемлӗ хупӑллӑ кӗнекесемпе юнашар ҫав тери саралса кайнӑ тата лӳчӗркенсе пӗтнӗ листасем тӑраҫҫӗ; хӑшпӗр тӗлте ылттӑн саспаллисемпе ҫырнӑ кӗнекесем хӗвел пек йӑлтӑртатаҫҫӗ, вӗсем ҫийӗнче тӗрлӗ ҫулсенче тухнӑ журналсен купи выртать.
И все время, пока Татьяна собирала на стол, Кондратьев стоял у полки, рассматривал книги, — здесь им было тесно: пухлые тома в потертых переплетах, точно в поношенных пиджаках, сжимали своими боками тоненькие брошюры; рядом с дорогими и еще новыми изданиями, одетыми в цветной супер, соседствовали до крайности пожелтевшие и разлохмаченные листы; кое-где ясным солнышком блестело золотое тиснение, а над ним, образуя козырек, лежали толстые журналы разных лет.

Ку айлӑмпа вӑл ҫӗрле кӑна пыратчӗ-ха, анчах ун чухне лаша кӗтӳне те, пӗчӗк шыв йӑлтӑртатса выртнине те, халь анчах купаланӑ утӑ капанӗсене те курман вӑл, — ун умӗнче Татьяна тӑнӑ.
По которой ехал этой ночью, но не видел ни табунов, ни блеска речонки, ни стожков свежесложенного сена, — перед ним стояла Татьяна.

IX // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫул ҫырмана анать, чи тӗпӗнче Родники текен пӗчӗк шыв кантӑк пек ҫуталса выртать, шыв хӗрне лаша кӗтӗвӗ анать — кӗтӳҫӗ кӗтӳрен инҫете юлнӑ.
Дорога спускалась в ложбину, в самой низине стеклом блестела речонка Родники, к ней спускался табун коней, — табунщик далеко отстал от них.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics