Corpus of the Chuvash language

Хурансем хушшипе пӗр шавламасӑр, кӗмсӗртетмесӗр иртрӗҫ те хӑйсем умӗнче уҫӑлса тӑракан алӑка курчӗҫ, ун витӗр пӳлӗме тӗксӗм ҫутӑ ӳкет.

Молча, стараясь не стучать, не греметь, прошли между котлами и увидели перед собой раскрытые двери, сквозь которые просачивался тусклый свет.

XVI // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Тӗксӗм те мар, кӑвак та мар пӗлӗте темӗнле ҫӳлӗ шурӑ ҫивитти карса илнӗ те, кӗмӗл тӗслӗ сивӗ хӗвел ҫути ун витӗр, тӗксӗм-шурӑ пысӑк абажур витӗр тухнӑ пек, сӑрхӑнса тухать.

Небо, не мрачное и не голубое, было затянуто каким-то высоким белым покровом, и серебристое холодное солнце лилось сквозь него, словно сквозь грандиозный матово-белый абажур.

XIII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Тӗксӗм кӑвак кварталсем чӗрӗ пекех чӗтренме тытӑнчӗҫ.

Как живые, задрожали серые кварталы.

XII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Чернышӑн сӑн-пичӗ каҫ пекех тӗксӗм.

Черныш шел мрачный, как ночь.

XI // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Уҫӑ ҫанталӑкра — кӑвакараҫҫӗ, тӗксӗм ҫанталӑкра — хуралаҫҫӗ…

Ясно — голубеют, пасмурно — темнеют…

XI // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Ют ҫӗршыв ҫыннин курпун сӑмсаллӑ тӗксӗм сӑн-питӗнче ӗлӗкхи илемлӗхӗн йӗрӗсем палӑраҫҫӗ.

Смуглое с орлиным носом лицо иностранца еще сохраняло следы былой красоты.

X // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Тӗксӗм, йывӑр Дунай шывӗн юххине хирӗҫ, ҫумӑр пӗлӗчӗсем тӑрӑх ишнӗ пек, шӑваҫҫӗ.

Плыли против течения по темному тяжелому Дунаю, как по тучам.

X // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Эрех завочӗ хӑйӗн кӑвак мӑрйине кӗркуннехи тӗксӗм ҫеҫенхир варринче ӑшӑх вырӑна кӗрсе ларнӑ пысӑк пӑрахут пек курӑнать.

Она высилась своей трубой среди хмурой осенней степи, как большой пароход, севший на мель.

VII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Ӗнерхи майлах ватӑлса кӑвакарнӑ евӗр туйӑнакан ҫумӑрпа тӗксӗм сӑнлӑ фермӑсем, семафор пек пӗлӗтелле кармашакан пусӑ тарасисем ҫул тӑршшипе аякра курӑнаҫҫӗ.

Как и вечером, вдоль дороги виднелись вдали все те же фермы, заретушированные седым дождем, с журавлями колодцев, поднятыми, как семафоры.

III // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Тӗрӗссипе дивизие мар, дивизи унччен кӑшт маларах тӑнӑ готикӑллӑ тӗксӗм шпилӗсене карӑнтарса тӑракан хулана ҫитрӗҫ.

Собственно, не в дивизию, а в тот городок с темными готическими шпилями, где она стояла накануне.

III // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

…Ҫакӑ вӑл ҫу вӗҫӗнче пулнӑччӗ, шкулта вӗренме те тин ҫеҫ тытӑннӑ, ҫанталӑк ӑшӑ тӑрать, анаслаттаракан ылтӑн ҫанталӑк, — халь акӑ кӗркунне, чӳречерен тӗксӗм тӳпе курӑнать, Паша инке чӳрече рамисене шурӑ хут тӑрӑхӗсемпе ҫыпӑҫтарса тухрӗ, рамӑсем хушшине ватка хучӗ тата стаканпа тӑвар лартрӗ…

…Это было в конце лета, только что начались занятия в школе, дни стояли теплые, сонно-золотистые, — а сейчас осень, хмурое небо в окнах, тетя Паша заклеила оконные рамы полосками белой бумаги, между рамами положила вату и поставила стаканчики с солью…

Ваҫка пиччӗшпе паллашнӑ хыҫҫӑнхи ӗҫсем // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Хӑрӑмпа вараланнӑ тӑвӑр мунчара, мачча айӗнчи тӗксӗм чӳречеллӗскерӗнче, алӑк урати урлӑ каҫсанах йывӑҫ пукан ларать, лапка ҫинче трубка пек туса ҫавӑрнӑ картинкӑсем выртаҫҫӗ.

В закопченной тесной бане, с мутным окошком под потолком, сразу за порогом стоял низкий деревянный чурбан, а на лавке лежали рисунки, свернутые трубками.

Ваҫка пиччӗшпе паллашнӑ хыҫҫӑнхи ӗҫсем // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Яланах ӗҫлӗскер, тӗксӗм те тулли урисемпе вӑл васкавлӑн вӗтӗртеттерсе утать, хура куҫӗсем хӑйӗн пур еннелле те пӑхкалаҫҫӗ.

Озабоченный, торопливо перебирает он смуглыми налитыми ножками, и его черные глаза стреляют во все стороны.

Ваҫка пиччӗшпе паллашнӑ хыҫҫӑнхи ӗҫсем // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Тӗксӗм, хӗрлӗ пичӗн ӳчӗ бархат евӗрлӗ, ҫемҫе; мӗнле-ши тесе Серёжа ӑна пӳрнипе тытса пӑхрӗ.

Кожа темно-красного личика была нежная, бархатистая; Сережа дотронулся до нее пальцем, чтобы испытать на ощупь…

Пӗлӗт ҫинчи тата ҫӗр ҫинчи явленисем // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Ҫиле май шоссе хӗрринчи тӗксӗм курӑксемпе тӗссӗрленсе кайнӑ утмӑлтурат ҫеҫкисем ҫӗр ҫумне ҫитиех чӗтресе тайӑлаҫҫӗ.

Под ветром серая трава и выцветшие васильки у края шоссе, дрожа, припадали к земле.

Женька // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Петӗр пиччерен, сӑмахран, Серёжа яланах аяккалла пӑрӑнать: унӑн пит-куҫӗ киревсӗр, пуҫӗ вара тӗксӗм хӗрлӗ, ҫӳҫне шакла кастарнӑ, целлулоидран тунӑ мечкӗ пекех.

Дяди Пети, например, Сережа сторонится: у него лицо противное, а голова бледно-розовая и голая, как целлулоидный мячик.

Коростелевпа ытти ҫынсем хушшинче мӗнле уйрӑмлӑх пур // Василий Игнатьев. Панова В. Ф. Серёжа: повесть; Василий Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 116 с.

Цыганка ун ҫине амӑшӗ пекех ачашшӑн пӑхать, тӗксӗм аллипе ӑна вӗри питҫӑмартийӗнчен лӑпкать, ӑна вӑл: «Илемлӗ тусем эсир, Альпа тӑвӗсем!» — тесе пӑшӑлтатать.

Она смотрит на него ласково, как его мать, гладит смуглой рукой по горячей щеке и шепчет ему: «Красивые горы, вы, Альпы!»

XXVII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Чернышӑн тӑрӑхла пичӗ пушшех тӑсмакланса кайнӑ, янахӗ шӗвӗрӗлнӗ, тӗксӗм питҫӑмартийӗсем ҫинчи хӗрлӗ тӗс те ҫухалнӑ.

Сухое, удлиненное лицо Черныша еще больше вытянулось, подбородок заострился, исчез густой румянец со смуглых щек.

XXV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Тулта уяртрӗ, тӗксӗм тӳпе тасалнӑ вырӑнсене кӑвак утравсем тухрӗҫ.

На дворе прояснилось, серое небо на западе оголялось голубыми острогами.

XXV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Роман алӑка уҫрӗ те тӗксӗм, вӑрӑм та лутра, авӑнчӑк маччаллӑ пӳлӗме кӗчӗ.

Роман открыл их и вступил в мрачное помещение, длинное и низкое, с потолком склепа.

XXV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.