Шырав

Шырав ĕçĕ:

тенӗ (тĕпĕ: те) more information about the word form can be found here.

— Ак ҫакӑ кровать сире иксӗре, эрне пуранма икӗ доллар тӑрать, — тенӗ вӑл.
— Вот эта кровать, — сказал он, — стоит вам два доллара в неделю.

VII // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

— Турӑ хута кӗрех!.. — тенӗ Матвей хӑранипе сӑхсӑхса.
— Всякое дыхание да хвалит господа! — сказал Матвей, крестясь с испугом.

Матвей Сӗрӗме аллинчен тытнӑ та: — А! Мӗн унта! Каятпӑр, — тенӗ.
Матвей взял Дыму за руку и сказал: — А! Что там! Пойдем уже.

VI // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

— Каймастӑп! — татсах каланӑ Сӗрӗм, Матвейпе Анна еннелле ҫаврӑннӑ та: — Эсир те ан кайӑр, — тенӗ.
— Не пойду! — решительно сказал Дыма и, обращаясь к Матвею и Анне, сказал: — И вы тоже не ходите!

— Ай-ай! — тенӗ мистер Борк аптраса, — мӗн тӑвас-ха манӑн сирӗнпе?
— Ай-ай! — сказал мистер Борк нетерпеливо, — что же мне с вами делать?

— Эпир капла ӑҫта кайнине пӗлесчӗ, — тенӗ Сӗрӗм.
— Да куда же это мы пойдем, хотел бы я знать? — сказал Дыма.

— А ку, мӗн каласси пур, лайӑх ирӗклӗх — ҫӗр ҫӑттӑр ӑна, — тенӗ Сӗрӗм ҫилленчӗклӗн, япалисене ҫурӑм хыҫне ҫавӑрса хунӑ май.
— А это, я вам скажу, хорошая свобода — чтоб ее взяли черти, — сказал Дыма, сердито взваливая себе мешок на спину.

— А ну, ҫын юлашкинчен тӳсӗмлӗхрен те тухма пултарать, — тенӗ Сӗрӗм, япалисене ҫӗре лартса.
— А ну, это человек, наконец, может потерять всякое терпение, — сказал Дыма, ставя свой узел на землю.

— Ай-ай, мӗн эсир хӑраса ӳкрӗр ҫак, — тенӗ еврей.
— Ай-ай, чего вы это испугались, — сказал жид.

— «Турӑ хута кӗтӗрех, — тенӗ Матвей хӑй асӗнче, — ку мӗне пӗлтерет-ши тата?»
— Всякое дыхание да хвалит господа, — сказал про себя Матвей, — а что же это еще такое?

— А, куратӑр-и, мӗнле лайӑх пулса тухрӗ, — тенӗ те Сӗрӗм, мистер Борка хӑй шутласа кӑларнӑ пек пулса, йӗри-тавра пӑхса илнӗ.
— А, вот видите вы, как оно хорошо, — сказал Дыма и оглянулся, как будто это он сам выдумал этого мистера Борка.

Ӗлӗк Борух тесе чӗнетчӗҫ, халӗ Борк, мистер Борк, теҫҫӗ, — яланах пулӑшма хатӗр сире, — тенӗ те еврей пӗчӗк сухалне мӑнаҫлӑн шӑлса илнӗ.
Звали когда-то Борух, а теперь зовут Борк, мистер Борк, — к вашим услугам, — сказал еврей и как-то гордо погладил бородку.

— Куртӑн-и, — тенӗ Сӗрӗм мухтанса, — каларӑм-и?
— А что, — сказал Дыма с торжествующим видом, — нe говорил я?

Матвей хӑй паллашнӑ ҫамрӑк хӗре, Аннӑна, шыраса тупнӑ та: — Хӗрӗм, манпа Сӗрӗмрен ан уйрӑл. Куртӑн-и, мӗн тӑваҫҫӗ ку Америкӑра. Турӑ ҫӑлтӑрах! — тенӗ.
Лозинский отыскал Анну, — молодую девушку, с которой он познакомился, — и сказал: — Держись, малютка, меня и Дымы. Видишь, что тут деется в этой Америке. Не дай боже!

V // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

Ҫамрӑк хӗр патне пынӑ та вӑл (мӗнле пулса тухнӑ ку, ӑна хӑй те астумасть) унӑн хулпуҫҫийӗ ҫине хӑйӗн йывӑр аллисене хурса: — Ҫите ӗнтӗ, хӗрӗм, йӗмешкӗн, турӑ пулӑшӗ, — тенӗ.
Он уже и сам не знал, как это случилось, но только он подошел к ней, положил ей на плечо свою тяжелую руку и сказал: — Будет уже тебе плакать, малютка, бог милостив.

IV // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

— Хаклӑ пулать пулӗ, — тенӗ Сӗрӗм, анчах Матвей ҫийӗнчех хирӗҫленӗ.
— Пожалуй, дорого, — сказал Дыма, но Матвей возразил.

II // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

Сӗрӗм те, ҫавӑн ҫинченех шухӑшланӑ-и, тен, анчах, хӑй мӑнкӑмӑллӑрах ҫын пулнӑ пирки, кружкине сӗтел ҫине хыттӑн лартнӑ та: — Нумайччен ятлӑн-ши эсӗ, ват супнӑ! Тепрер кружка илсе кил те пӗреххут малалла пирӗн мӗн тумалла, ҫавна кала, — тенӗ.
А Дыма, хоть, может быть, думал то же самое, но так как был человек с амбицией, то стукнул кружкой по столу и говорит: — Долго ли ты будешь ругаться, старый! Лучше принеси еще по кружке и скажи, как нам теперь быть.

— Ку ҫын Минскран е Могилевран пулма кирлӗ, тен, Путерен, — тенӗ шӑппӑн ӑна курсан Сӗрӗм.
Дыма говорит тихонько: — Это, должно быть, минский или могилевский, а то из Пущи.

Сӗрӗм Матвей ҫине пӑхса илнӗ, Матвейӗ те Сӗрӗм ҫине пӑхнӑ та: — Мӗн тӑвас-ха ӗнтӗ халь. Паллах, каяс пулать. Шыв тӑрӑх ҫуран чупса каяс ҫук, тен, ҫак нимӗҫ шуйттанӗнчен мӗн те пулин ыйтса пӗлӗпӗр-пӗлӗпӗрех, — тенӗ.
Дыма посмотрел на Матвея, Матвей посмотрел на Дыму и говорит: — А что ж теперь делать. Конечно, надо идти. Пешком по воде не побежишь, а от этого немецкого чорта все-таки, может, хоть что-нибудь доберемся…

Ҫак этемӗн совеҫӗ пулнах ӗнтӗ: укҫана ахалех илесшӗн пулман, пӳрнипе янахне шаклатнӑ та: «Шнапс», — тенӗ, хӑй вара аллипе хупах еннелле кӑтартнӑ.
Видно, что у этого человека все-таки была совесть; не захотел напрасно денег взять, щелкнул себя пальцем по галстуку и говорит: «Шнапс», а сам рукой на кабачок показал.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics