Шырав

Шырав ĕçĕ:

Кайӑксем (тĕпĕ: кайӑк) more information about the word form can be found here.

«Мӗнле кайӑксем?
«Какие птицы?

Параппанҫӑ кун-ҫулӗ // Леонид Агаков. Гайдар, Аркадий Петрович. Параппанҫӑ кун-ҫулӗ: повесть; вырӑсларан Л.Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1957. — 132 с.

Анчах асту, эсӗ пӗрре те пулин мана хирӗҫ пыма тӑрсан, эпӗ сана поезд пирвайхи хут чарӑнсанах кӑларса ывӑтатӑп, вара санӑн путсӗр пуҫу ҫинче тискер кайӑксем явӑнччӑр!
Но смотри, если ты хоть раз попробуешь идти мне наперекор, я вышвырну тебя на первой же остановке, и пусть дикие птицы кружат над твоей беспутной головой!

Кунта вӑрман, тискер кайӑксем…
А здесь лес, звери…

Чукпа Гек // Михаил Рубцов. Гайдар, Аркадий Петрович. Ман юлташсем: калавсем; вырӑсларан М. Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1953. — 158 с. — 105–140 с.

Хӗвел ҫуркуннехи евӗрлех хӗртет; кайӑксем тӑвӑл ӳкернӗ хыр урлӑ шав сике-сике каҫаҫҫӗ, хӗвел ҫутинче вӗсем ахахӑн туянаҫҫӗ.
Солнце припекало уже по-весеннему; и петухи, то и дело перелетавшие через сосну, поваленную бурей, при блеске солнца казались изумрудными.

Хушка ҫамка // Мирун Еник. Антон Чехов. Хушка ҫамка: калав. — Шупашкар: Чӑвашсен государство издательстви, 1938. — 16 с.

Кашкӑр ами ӑвӑс чӑтлӑхӗпе хӑй йӑвине пынӑ ҫӗре шурӑмпуҫ ҫути палӑрчӗ, кашни ӑвӑса уйӑрса илме пулать, кураксем те вӑраннӑ, анчӑк вӗрнӗ саспа, тата асӑрханмасӑр сиккелесе пынӑран, час-часах илемлӗ кайӑксем палтлатса ҫӗкленеҫҫӗ.
Уже светало, и когда волчиха пробиралась к себе густым осинником, то было видно отчетливо каждую осинку, и уже просыпались тетерева и часто вспархивали красивые петухи, обеспокоенные неосторожными прыжками и лаем щенка.

Вӑл хӑйӗн аслӑ та ырӑ хуҫи — Энтип пичче валли кайӑксем хӑваланӑ.
Она гоняла зверей для Антипыча, своего великого и милостивого хозяина, но не для себя.

V // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 133–188 с.

Асан аҫи ҫапла чуфлатнине хирӗҫ пӗтӗм шурлӑх тӑрӑх ҫавӑн пекех чуфлатни, ҫунатсем ҫапни илтӗнсе кайнӑ, вара пур енчен те кунта ӑсан аҫи тӗслех пит пысӑк кайӑксем вуншарӑн вӗҫсе килсе, Ӳпне чул ҫывӑхне ларма тытӑнчӗҫ.
В ответ на это первое чуфыканье Косача-токовика далеко по всему болоту раздалось такое же чуфыканье с хлопаньем крыльев, и вскоре со всех сторон сюда стали прилетать и садиться вблизи Лежачего камня десятки больших птиц, как две капли воды похожих на Косача.

IV // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 133–188 с.

Мӗскӗн кайӑксем!
Но бедные птички и зверушки!

III // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 133–188 с.

Ачасем ҫапла калаҫнӑ хушӑра тул ҫутӑла пуҫланӑ, Шӑнкӑрав тӗми ҫинче тӗрлӗ вӗҫен кайӑксем юрлама, шӑхӑрма пуҫланӑ, тискер кайӑксем улама, йынӑшма тытӑннӑ.
Пока дети так говорили и утро подвигалось все больше к рассвету, борина Звонкая наполнялась птичьими песнями, воем, стоном и криком зверьков.

III // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 133–188 с.

Манӑн хампа пӗрле пӑшал та пурччӗ, анчах эпӗ вӑрманта кайӑксем пекех пит асӑрханса ҫӳреме тӑрӑшрӑм, халӗ ҫеҫ иртсе кайнӑ ура йӗрӗсене сиссе, йӑпшӑна-йӑпшӑна лартӑм; мана темиҫе хут та упа шӑрши кӗнӗ пекех туйӑнчӗ…
Имея на всякий случай оружие, я старался ходить по лесу так же осторожно, как звери, затаивался возле теплых следов; не раз мне казалось, будто мне даже и пахло медведем…

Упа // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 115-116 с.

Упасем, ытти кайӑксем пекех, вӑрманта калама ҫук сыхланса ҫӳреҫҫӗ, ҫын пуррине сиссенех унтан тараҫҫӗ; упана хӑйне кӑна мар, хӳрине те кураймастӑн.
Медведи, как и всякий зверь, ходят по лесу с великой осторожностью и, зачуяв человека, так удирают от него, что не только всего зверя, а не увидишь даже и мелькнувшего хвостика.

Упа // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 115-116 с.

Ҫемҫе йӑвара ама кайӑксем ҫӑмарта пусса лараҫҫӗ, аҫа кайӑксем йӑва патӗнче юрлаҫҫӗ.
Растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели.

Асатте кӑҫатти // Гаврил Молостовкин. Пришвин М.М. Ылтӑн ҫаран: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 200 с. — 111-114 с.

Ҫыран хӗрринчи куршанкӑсем ҫине кайӑксем вӗҫсе пухӑнчӗҫ, вӗсем куршанкӑ пуҫӗсене сӑхкаланӑ чухне асатте кӑҫаттине курнӑ.
Вниз к реке на репейники полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок.

Нимӗн те калаймастӑп: вӑл тӗк ӳхӗ малтан ҫунатне сарма тӑнӑ вӑхӑтра Хӑта ун хӳринчен туртса кӑларнӑ тӗк пулнӑ-и, е вӗҫен кайӑксем ӳххе туланӑ, Хӑта вӗсене пулӑшнӑ чухне турта-турта кӑларнӑ тӗк-и?
И ничего не могу сказать, тот ли это пух у него остался, который взял он, когда филин на крыло становился, или же птицы доконали филина и Сват помогал им в расправе со злодеем.