Шырав

Воропаев

Малтанлӑха Воропаев ним те илтмерӗ-ха, анчах часах почтӑра телефонпа каҫса кайса шӑнкӑртаттарнине уйӑрса илчӗ, тахӑшӗ, штык вӗҫҫӗн тытӑҫса ҫапӑҫнӑ чухнехи пек мӗнпур пӗверӗпе сывласа, ҫул тӑрӑх йывӑррӑн таплаттарса чупса иртрӗ.
И сначала слух Воропаева не уловил ничего неожиданного, но скоро он различил неистовый звонок телефона на почте, услышал, как кто-то грузно пробежал по дороге, дыша всеми печенками, как в рукопашной.

— Сывӑ пул!.. — терӗ Воропаев чылай вӑхӑт хушши чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн.
— Ну, бывай! — произнес после долгого молчания Воропаев.

Корытовпа Воропаев ҫаплах сӗтел патӗнче тӑраҫҫӗ-ха.
Корытов и Воропаев все еще стояли у стола.

— Корытовпа ӗҫлеме йывӑр, — терӗ Воропаев.
— С Корытовым трудно, сказал Воропаев.

Воропаев ун ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗ.
Воропаев посмотрел на него удивленно.

Ҫак ӗмӗтсене сасартӑк Лена сасси татрӗ; Воропаев ҫаплах ҫав ирӗке кӑларнӑ хулараччӗ-ха.
Голос Лены вдруг оборвал эти видения; Воропаев был еще где-то там, в освобожденном городе.

Приемник ҫине пуҫне пӗкет те, Воропаев Европӑн эфирти вӑрттӑн шухӑшӗсене итлет, Европа, вӗри чирпе аташнӑ пек, ӑна хӑйӗн ӗмӗчӗсене мӑкӑртатса каласа парать.
Склонив голову на приемник, Воропаев вслушивался в эфир, как в тайные помыслы Европы, точно она бормотала ему о своих надеждах в горячечном сне.

Ҫак икӗ талӑк хушшинче Воропаев пӗр сехет те ҫывӑрмарӗ: сасси хӑйӑлтатса тухакан пулчӗ, куҫӗсем путса кӗчӗҫ, хӑй енчен енне сулланкалать.
Едва ли Воропаев спал хотя бы час за двое суток; голос его осип, глаза ввалились, его пошатывало.

Политика ҫинчен калаҫасшӑн ҫунакан Опанас Иванович темӗн пек ӳкӗтлерӗ пулин те, Воропаев ҫав каҫах киле тухса кайрӗ.
В тот же вечер, несмотря на все уговоры Опанаса Ивановича, жаждавшего потолковать о политике, Воропаев выехал к себе.

Ҫу епле ҫитсе тӑнине Воропаев сиссе те юлаймарӗ, халӗ ӗнтӗ ҫын мӗн те пулин туса ҫитереймесен яланах пулакан ҫӑмӑл канӑҫсӑрлӑх сасартӑк ун чӗрин пӗр кӗтессине пырса тӗкӗнчӗ.
Воропаев и не заметил, как оно наступило, и сейчас легкая тревога, которая всегда охватывает человека при мысли, что что-то упущено, вдруг прикоснулась к какому-то уголку его сердца.

Воропаев тахҫанах пӑхса савӑнма ӗмӗтленнӗ ҫуркунне ӗнтӗ иртсе кайрӗ.
Весна, которой Воропаеву давно хотелось полюбоваться, уже прошла.

«Халӗ ӗнтӗ унта та лайӑх — ӑмсанса шутларӗ Воропаев. — Пирӗн вырӑнта ҫаврӑнкаласа пӑхнӑ пулӗччӗҫ».
«Им там, конечно, теперь лафа, — завистливо подумал Воропаев. — Покрутились бы на нашем месте».

Верховнӑй Главнокомандующин приказӗсем тӑрӑх шутласан, Воропаев корпусӗ событисен пуҫӗнче 3-мӗш Украинскинче пырать.
Корпус Воропаева, судя по приказам Верховного Главнокомандующего, шел в голове событий на 3-м Украинском.

Воропаев ӑна ӗне туянасси ҫинчен хӑй хӗлле калаҫнисене аса илтерсен: — Тупнӑ килте ӗҫлекен хӗрарӑма!.. — тесе мӑкӑртатрӗ вӑл.
— Нашел себе домработницу! — ворчала она на Воропаева, когда он пытался напомнить ее зимние рассуждения о корове.

Пӗррехинче районти хаҫатра «Первомайски» колхозри Наталья Поднебеско, «Калининри» Анна Ступина тата «Новосёлри» Елена Журина алӑ пусса пичетлесе кӑларнӑ пӗчӗк статьяна курсан, Воропаев калама ҫук тӗлӗнчӗ.
Воропаев был донельзя удивлен, увидя однажды в районной газете статейку, подписанную Натальей Поднебеско из «Первомайского», Анной Ступиной из «Калинина» и Еленой Журиной из «Новосела».

Вӑл, хӑйне темӗн парса парнеленӗ пек, мӑнкӑмӑллӑ тытрӗ, ҫавӑнтах, Воропаев ҫырнӑ хутсем хушшинче вӑрттӑн чавалана-чавалана, ҫынсене пахча ҫимӗҫ лартса тума вӗрентме тата ҫӗре йӗркелеме пуҫӑнчӗ.
Она была горда, будто ее наградили, и тотчас взялась за обучение огородничеству и подготовку земли, потихоньку от Воропаева копаясь в его записках.