Шырав

Василий

Василий

Василий Григорьевич хӑйӗн сӑмахне вӗҫленӗ чухне тата ҫакна каларӗ: кашни партизанӑн халӗ, боевой ӗҫсем пуҫланас умӗн, Тӑвӑн ҫӗршыва юлашки юн тумламӗ юлмиччен сыхлама хатӗр тесе, хӑйӗн пурнӑҫне халӑха кӑна тивӗҫлӗ тесе тупа туса сӑмах памалла.
Василий Григорьевич закончил тем, что каждый партизан перед началом боевых действий еще раз должен поклясться, что будет до последней капли крови защищать Родину, что жизнь его теперь принадлежит только народу.

— Манӑн сире тата ҫакна пӗлтермелле, — терӗ Василий Григорьевич лӑпкӑн, — эпир ӗнтӗ тахҫанах тӑшманӑн инҫетри тылне кӗрсе кайнӑ, ӗнер акӑ партизансен крайӗн мухтавлӑ чикки урлӑ каҫрӑмӑр.
— Я должен вам сообщить, — негромко говорит Василий Григорьевич, — что мы давно уже находимся в глубоком вражеском тылу и вчера пересекли границу славного партизанского края.

Командир партизансене мӗнле те пулин ӗҫ хушнӑ е вӗсемпе калаҫнӑ чухне Василий Григорьевич нимӗн те хутшӑнмастчӗ, аякра кӑна тӑратчӗ.
Обычно, когда командир отдавал какие-нибудь приказания или говорил с партизанами, Василий Григорьевич не вмешивался, стоял в стороне.

Василий пичче пӗррехинче ун пирки ҫапла каларӗ: «Пирӗн пата ӑна парти янӑ, вӑл пысӑк ӗҫ тӑвать», — терӗ.
Дядя Василий как-то сказал про него: «Он от партии к нам поставлен, большое дело делает».

Василий Григорьевич, хӑй разведчикӗсемсӗр пуҫне, никама та нимӗнле команда та памасть, ҫапах та ӑна отрядра пурте хисеплеҫҫӗ.
Василий Григорьевич ничем не распоряжался, никем не командовал, конечно кроме своих разведчиков, и в то же время пользовался большим уважением в отряде.

Отряда Гвоздев ертсе пырать, Василий Григорьевич та вӑл хушнисене тӑвать.
Командовал отрядом Гвоздев, и Василий Григорьевич сам выполнял его приказания.

Василий Григорьевич — разведчиксен командирӗ, кунсӑр пуҫне вӑл тата замполит ӗҫӗсене туса пырать.
Кроме того, что Василий Григорьевич был командиром разведчиков, он еще выполнял обязанности замполита.

— Строя тӑма ирӗк парӑр! — терӗ вӑл, Василий Григорьевич верентнӗ пек.
— Разрешите стать в строй! — сказал он, как учил его Василий Григорьевич.

Василий Григорьевич аллине пӗр пачка хут листи тытнӑ.
В руке Василий Григорьевич держал пачку белых листочков.

Василий пичче пӑшал ҫаккине лайӑх майласа панӑччӗ.
Дядя Василий приладил к ней ремень.

Василий пичче ӑна ыттисем пек Голик тесе мар, унӑн тӑван ашшӗ чи савӑнӑҫлӑ вӑхӑтра чӗннӗ пек, Леонид тесе чӗнет.
В отличие от других дядя Василий называл его Леонидом, как бывало звал отец в торжественных случаях.

— Леонид, шыв патне каясчӗ, — терӗ ӑна Василий пичче, уҫланкӑра кӑвайтсем чӗртсе ярсан, — юр шывне ӗҫес килмест.
— Сходил бы ты, Леонид, по воду, — сказал дядя Василий, когда на поляне разложили костры, — неохота топленый снег пить.

Василий Григорьевич ӑна авалхине илсе ҫапла чӗнетчӗ пулмалла.
Может быть, по старой памяти назвал его так Василий Григорьевич.

Василий пичче, кӑтарт-ха ҫаксене мӗнле чӗркемеллине.
Дядя Василий, покажи им, как портянки заматывать.

Ывӑннӑ урисене Ленька халӗ те акӑ пӗр-пӗринчен аран-аран кӑна ирттерсе пырать; хӑйӗн ученикӗ ҫакӑн пек чӑтӑмлӑ пулнӑшӑн савӑнса, Василий Григорьевич кӑмӑллӑн кулать: йӗкӗт вут чулӗ пекех ҫирӗп, маттур!
Ленька продолжал шагать, едва передвигая отяжелевшие ноги, а Василий Григорьевич, довольный выдержкой своего ученика, улыбался тайком: кремень парень, хорошо держится!

Ҫакӑн пек йывӑр вӑхӑтсенче Василий Григорьевич Ленька ҫине вӑртгӑн пӑха-пӑха илет те: — Мӗн, ывӑнтӑн-им? Лар лав ҫине, — тет.
В такие минуты Василий Григорьевич косился на Леньку и спрашивал: — Что, устал? Садись на подводу.

Ун ҫинчен каланӑччӗ-ха эпӗ, шӑпах ҫавӑ ӗнтӗ вӑл — ответлерӗ Василий Григорьевич.
Тот самый, про которого я рассказывал, — ответил Василий Григорьевич.