Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫивӗч the word is in our database.

ҫивӗч (тĕпĕ: ҫивӗч) more information about the word form can be found here.

Шӑллӗн сӑмахӗсем ӑна каллех пӑлхатма пуҫларӗҫ, хӑйсем ҫивӗч пулнипе тӗлӗнтерсе, хӑратса хускатса ячӗҫ.
Слова брата снова тревожно толкали, раскачивали его, удивляя и пугая своей неожиданностью, остротой.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вара Ильян ҫивӗч, сивлекен самахӗсене итлесе, Артамонов шухӑшласа выртрӗ:
И, вспоминая резкие, осуждающие слова Ильи, Артамонов думал:

Тихон сӑмахӗсем ӑна тӳрех ҫиллентерсе ячӗҫ пулин те, вӑл ӑна хирӗҫ калама ҫителӗклех ҫивӗч сӑмахсем тупаймарӗ.
Он не находил достаточно сильных возражений, хотя слова Тихона сразу рассердили его.

Малтанах ку пурнӑҫ ӑна хӑйӗн астарса яракан чарусӑр та намӑссӑр сӑмахӗсемпе тата туйӑмӗсемпе тӗлӗнтерчӗ, — ун ҫинчен вӑл унчченех илтнӗччӗ, анчах куҫпа тата та ытлараххине курчӗ: ку пурнӑҫра пӗтӗмпех ытлашши чарусӑр та ирӗклӗ пулнӑ, пӗтӗм ирсӗрлӗхпе намӑссӑрлӑх йӗрӗнмелле уҫҫӑн курӑнса тӑнӑ, ҫав намӑссӑрлӑх ҫинчен хурлӑхлӑ юрӑсем юрланӑ, Зинаидӑпа унӑн юлташ-хӗрӗсем ҫав намӑссӑрлӑха — юрату тенӗ, ҫав намӑссӑрлӑхра темле ҫивӗч, йӳҫӗрех эрехрен те хытӑрах ӳсӗртекен япала пулнӑ.
Вначале эта жизнь, превышая всё, что он слышал о ней, поразила его задорной наготою слов и чувств; всё в ней было развязано, показывалось с вызывающим бесстыдством, об этом бесстыдстве пели и плакали песни, Зинаида и подруги её называли его — любовь, и было в нем что-то острое, горьковатое, опьяняющее сильнее вина.

Интереслӗ ҫын вӑл, ҫав тери ҫивӗч, хӑйне — майлӑскер.
Интересный он человек, такой живой, самобытный.

— Ҫивӗч куҫлӑ хуҫа пулать.
«Зоркий хозяин будет.

Горицветов — пӗчӗкҫеҫ, ҫав тери ҫивӗч ача, куршанкӑ пек чикекенскер пулнӑ, енчен енне сулланарах ҫӳренӗ, унӑн куҫӗсем яланах ҫынна мӑшкӑлланӑ пек пӑхнӑ, ҫавӑн пирки вӑл хӑнчӑр куҫлӑ пек курӑннӑ.
Горицветов — этот маленький, пронырливый мальчишка, колючий, как репейник, ходил виляющей походкой, его глаза были насмешливо вывихнутыми и казались косыми.

Пилӗк ҫул каярах кӑна-ха вӑл, хитре те сывӑ ҫын, кил-ҫурчӗ ҫунса кайнӑ пирки хӑйӗн хаваслӑ та ҫивӗч арӑмӗпе пӗрле фабрикӑна килсе кӗнӗччӗ.
А всего лишь пять лет тому назад он, погорелец, красивый, здоровый, явился на фабрику вместе с бойкой женою.

Унӑн нумай хутчен ҫунӑ ула-чӑла кӗпи-йӗмӗ сенкер тӗслӗ пулса кайнӑ, шӗвӗр сӑмсаллӑ, ӳсӗр те кӗрен сӑнӗ хаваслӑн ҫутӑлса тӑнӑ, ватӑлма пӗлмен ҫивӗч куҫӗсем ялкӑшса йӑлтӑртатнӑ, хӗсӗннӗ.
Его синяя пестрядинная рубаха и такие же порты, многократно стираные, стали голубыми, пьяненькое, розовое личико с острым носом восторженно сияло, блестели, подмигивая, бойкие, нестарческие глазки.

Чылаях ватӑлнӑ пулин те, Алексей хӑйне ҫамрӑк чухнехи пек ҫивӗч туйнӑ, унӑн хурчӑканни пек куҫӗсем савӑнӑҫлӑн ялкӑшнӑ.
Хотя он сильно постарел, но к нему вернулась юношеская живость, и ястребиные глаза его блестели весело.

Унӑн куҫӗсем Никитӑна кӑмӑла кайман, вӗсем унӑн сӑн-сӑпачӗшӗн ытла пысӑк, питех ҫивӗч пулнӑ тата ытлашши хӑвӑрт мӑчлатнӑ.
Её глаза не понравились Никите, — они не по лицу велики, не по-девичьи остры и слишком часто мигали.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Уйрӑмах Алексей хытӑ улшӑнчӗ, унӑн кӑмӑлӗ ҫемҫелчӗ, вӑл ачашрах калаҫакан пулчӗ, анчах вӑл, ҫав вӑхӑтрах, темле ытлашши васкама пуҫларӗ, хаваслӑн шӳт туса, ҫивӗч сӑмахсем тӗрте-тӗрте хурса, пурне те васкатса пычӗ.
Очень заметно изменился Алексей, он стал мягче, ласковее, но в то же время у него явилась неприятная торопливость, он как-то подхлёстывал всех весёлыми шуточками, острыми словами.

Хуҫа хӑйӗн кил-йышӗпе тата йышлах мар хӑнисемпе пӗрле сӗтел хушшинче ватӑ рабочисемпе пӗрле ларчӗ, ҫивӗч чӗлхеллӗ шпульницӑсемпе «тӑварлӑ» сӑмахсем каласа шӳт турӗ, нумай ӗҫрӗ, ҫынсене савӑнӑҫлӑн пулма хавхалантарчӗ, ҫав хушӑрах, кӑвакарса кайнӑ сухалне аллипе ик еннелле сиркелесе, хӗрӳллӗн кӑшкӑрчӗ:
Хозяин с семьёй и немногими гостями сидел за столом среди старых ткачей, солоно шутил с дерзкими на язык шпульницами, много пил, искусно подзадоривал людей к веселью и, распахивая рукою поседевшую бороду, кричал возбуждённо:

Тахӑшӗ, Алексее юрама тӑрӑшнӑ пек, ӑна ҫивӗч платник пуртти тыттарнӑ, вара шӗвӗр янахлӑ Алексей, ҫӳлелле сиксе илсе, малтан упан пӗр урине, унтан тепӗр урине касса татнӑ.
Кто-то угодливо сунул в руки Алексея острый, плотничный топор, припрыгивая, остробородый деверь ударил его по лапе, по другой.

Анчах лешӗн кӑмӑлӗ пулман, вӑл Натальйӑна асӑрхаман та; ҫакӑ Натальйӑна кӳрентернӗ, чӑрсӑр та ҫивӗч Алексее курайми тунӑ.
Но он — не желал, он даже не замечал Наталью; это было и обидно Наталье и возбуждало в ней вражду к Алексею, дерзкому, бойкому.

Каҫсерен Дрёмов ҫыннисем, Ватаракша ҫыранӗ хӗрринче пухӑнса, кавӑн вӑррипе хӗвелҫаврӑнӑш шӗкӗлчеҫҫӗ, леш енче пӑчӑкӑсем юрланине, савасем чашлатнине, ҫивӗч пуртӑсем янӑранине итлеҫҫӗ, Вавилон башнине кӑлӑхах туни ҫинчен кула-кула аса илеҫҫӗ, Помялов вара ҫав ют ҫынсем тӗрлӗ инкек-синкек курасси ҫинчен систерет:
Вечерами жители Дрёмова, собравшись на берегу Ватаракши, грызли семена тыквы и подсолнуха, слушали храп и визг пил, шарканье рубанков, садкое тяпанье острых топоров и насмешливо вспоминали о бесплодности построения Вавилонской башни, а Помялов утешительно предвещал чужим людям всякие несчастия:

— Хӑйӗн ҫулне кура мар, ҫапах та ҫивӗч, — терӗ те Таня, ун ытамӗнчен пӑрӑнса, ӑна алӑ пачӗ.
— Все такой же, не по возрасту бойкий, — сказала Таня, отводя его объятия и здороваясь за руку.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Икӗ хӗрачи, пӗри тӑватӑ, тепри ултӑ ҫула ҫитнӗскерсем, амӑшӗ хыҫне пытанса тӑчӗҫ, иккӗшӗ те ҫирӗпскерсем, амӑшӗ пекех ҫивӗч куҫлӑ.
За нее прятались девочки — лет четырех и шести, тоже крепкие и быстроглазые, как мать.

Арӑмӗ унӑн ҫамрӑк, кӗлеткипе сарлака, ҫивӗч хура куҫлӑскер, хӑнасене сиввӗн, кӑмӑлсӑрланса кӗтсе илчӗ, упӑшки ҫине пӑхмарӗ те.
Жена его — молодая, широкая в кости женщина с живыми карими глазами — встретила гостей сухо, неприветливо, на мужа и не посмотрела.

— Ан итлӗр эсир ҫав ҫивӗч чӗлхеллӗ ҫынсене, — канаш пачӗ Батманов старике.
— Не обращайте внимания на этих остряков, — посоветовал старику Батманов.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics