Шырав

Шырав ĕçĕ:

янӑраса (тĕпĕ: янӑра) more information about the word form can be found here.

Таврари ҫинҫе те илтӗнми пытанчӑк сасӑсене туйма тӑрӑшса итлет вӑл: ҫав сасӑсене тӳсӗмлӗн те ачашлӑн пуҫтарсан, пурӑна-киле вӗсем, хӑйне ҫывӑх ҫынсемшӗн тутлӑ юратупа асапсен юрри пулса, тӗлӗнмелле илемлӗн янӑраса кайӗҫ.
Пытливо чуя и отыскивая те тонкие, неуловимые звуки, которые, собранные терпеливо и нежно, чудно зазвучат со временем близким сладкою песнью любви и страданий.

Каҫару // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

— Артемий Николаевич, ирхи апата! — янӑраса каять садра горничнӑй Таньӑн ҫамрӑк сасси.
— Артемий Николаич, завтракать! — раздается по саду молодой, звонкий голос горничной Тани.

Ӑнӑҫсӑр кун // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

— Тёма-а! — илтӗнет боннӑн ҫинҫе сасси, Тёма амӑшӗн ҫивӗч хӑлхине ҫитсе кӗмеллӗх янӑраса.
— Тёма-а! — несется пронзительный крик бонны и достигает чуткого уха матери.

Кунта ӗнтӗ, ҫав кӗввӗн чӗрене кӑшласа ыраттарнине хирӗҫ кӗрешме хал ҫитереймесӗр Петрӑн сӑн-пичӗ тискерленнӗ самант та, ҫавна пулах фортепиано патӗнчен тӑрса тарни те, мӗн ӗлӗкхи йӑлтах янӑраса тӑрать.
В ней было все то, что было и прежде, когда, под ее влиянием, лицо Петра искажалось и он бежал от фортепиано, не в силах бороться с ее разъедающей болью.

Эпилог // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Тапса тухрӗ, янӑраса кайрӗ те… ҫухалчӗ.
Вырвался, прозвенел и замер.

Пӗрмаях лӑпкӑн та, чунсӑрла хитрен, сивлеккӗн те ним шухӑшсӑррӑн янӑраса е пӗрре ҫӗкленет вӑл, ӳсет, е ӗлӗкхи хыҫа юлнӑ пӗр чарӑнми кӗрлев патнех ҫитсе ӳкет.
Она то поднимается, возрастает, то падает опять к отдаленному, но неумолчному рокоту, оставаясь все время спокойной, красиво-бесстрастной, холодной и безучастной.

Нумай сӑрлӑ, вылянчӑк та эрешлӗскер, вӑл е хӑватлӑ гимн евӗр ҫӗкленсе шӑнкӑр шыв юххи пек шӑнкӑртатса, е чуна пырса тивекен салхулӑхпа вӗҫсе-ярӑнса, янӑраса каять.
Богатая красками, гибкая и певучая, она бежала звонкою струею, то поднимаясь торжественным гимном, то разливаясь задушевным грустным напевом.

Анчах таҫта инҫетре, аялта-аялта, гаммӑсен тӗрлӗ сассисем янӑраса кайрӗҫ, умлӑн-хыҫлӑн илтӗнсе тӗттӗмлӗхе касса ҫурчӗҫ те, вӗсем те тӗпсӗрлӗхе кусса анса пӑчланчӗҫ.
Только где-то далеко, внизу, зазвенели переливы гаммы, пестрыми рядами прорезали тьму и тоже скатились в пространство.

II // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Е вӑл самантлӑха кӑна хӑйӗн чӗринче янӑраса иртнӗ килӗшӳллӗ аккорда — хӑйӗн пурнӑҫӗнче асра юлнӑ мӗнпур сӑнсене, ҫутҫанталӑк туйӑмне, иксӗлми юратӑва пӗтӗҫтерекен аккорда — аса илчӗ пулӗ.
И он только вспоминал впоследствии стройный аккорд, прозвучавший на мгновение в его душе, — аккорд, в котором сплелись в одно целое все впечатления его жизни, ощущения природы и живая любовь.

Малалла кайнӑҫемӗн, усадьбӑра пурӑннӑ чухнехи мӑран та ыйха яракан лӑпкӑ сасӑсем вырӑнне халь унӑн хӑлхине вӗҫӗ-хӗррисӗр анлӑ ҫӗнӗ тӗнчен ҫӗнӗ сассисем янӑраса пырса кӗреҫҫӗ…
С каждым новым шагом навстречу ему лились новые звуки неведомого, широкого, необъятного мира, сменившего теперь ленивый и убаюкивающий шорох тихой усадьбы…

X // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Йӗри-таврах ҫеҫенхир, малта — тусанлӑ ҫул урлӑ каҫса каякан шоссе хӗрринчи пралуксем хӗвелпе хӗртӗнсе янӑраса тӑраҫҫӗ.
Кругом была степь, и впереди слышался звон разогреваемой солнцем проволоки на шоссе, пересекавшем пыльный шлях.

Темиҫе ҫинҫех мар сасӑсенчен тӑракан аккорд темӗнле тарӑнраххӑн, таҫта хыҫаларахра илтӗннӗн янӑраса тӑрать, ҫав сасӑ умнерех вара, уҫӑмлӑрах та вӑр-вартарах вылянса, сиксе-чӗтренсе, ҫинҫе сасӑсем чӑнкӑлтатаҫҫӗ.
Аккорд из нескольких невысоких тонов составлял как бы фон поглубже, а на нем выделялись, прыгая и колеблясь, высшие ноты, более подвижные и яркие.

VII // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Чансем хуллен те вӑрӑммӑн янӑраса каяҫҫӗ, вӑл янӑранинче тата темӗнле ӑнланмаллах мар кӗвве е пӑхӑр тарӑннӑн ахлатнӑ сасса хӑлха уйӑрса илет.
Они тихо шумели глубоким металлическим шумом, за которым ухо ловило что-то еще, точно отдаленную невнятную музыку или глубокие вздохи меди.

III // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ҫил унӑн шлепки айӗнчен тухса кайнӑ ҫӳҫӗпе вылять, арфа хӗлӗхӗ пек вӑрӑммӑн янӑраса ун хӑлхи патӗнчен вӗрсе иртсе каять.
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как протяжный звон эоловой арфы.

Анчах кӗвӗ, кӑпӑкланса, сирпӗнсе-саланакан хум евӗр, ҫӗкленсе ҫитеймесӗрех, темӗнле ӗсӗклесе-мӑкӑртатса сасартӑках калле ӳкет те, теме ӑнланман-пӗлменнипе аптранӑ пек, сасӑсем сӳнсех-сӳнсех пынӑ май, пайтахчен янӑраса тӑрать.
Но, не успев подняться, мелодия вдруг падала с каким-то жалобным ропотом, точно волна, рассыпавшаяся в пену и брызги, и еще долго звучали, замирая, ноты горького недоумения и вопроса.

XI // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Таврара шӑп; шыв кӑна шӑнкӑртатса янӑраса, пӗрех май тем ҫинчен калаҫать.
Было тихо; только вода все говорила о чем-то, журча и звеня.

VIII // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Хӑш-пӗр самантсенче унӑн сасси илтӗнмиех пулать, чӗрене темӗнле тӗтреллӗ ӗмӗт ҫавӑрса илет, унтан вара, ҫулҫӑсем пӑшӑлтатнӑ сасӑ витӗр, каллех лӑпкӑ кӗвӗ янӑраса каять…
Иногда голос, казалось, совсем смолкал, воображением овладевала смутная мечта, и затем тихая мелодия опять пробивалась сквозь шорох листьев…

Ҫамрӑксен ушкӑнӗ шӑпӑртах пулчӗ, ҫакӑ вара пурте темшӗн тӗлӗнсе шикленсе ӳкнине палӑртрӗ; пурте ҫакна тӗтреллӗреххӗн туйса илчӗҫ: калаҫу ытла шала, уйрӑм ҫын ҫине куҫрӗ, темех мар сӑмаха пулах таҫта хытӑ карӑнтарнӑ вичкӗн туйӑмлӑ хӗлӗх янӑраса кайрӗ…
Среди молодой компании водворилась серьезная тишина, под которою чувствуется так ясно недоумелый испуг: все смутно поняли, что разговор перешел на деликатную личную почву, что под простыми словами зазвучала где-то чутко натянутая струна…

IV // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ҫулсем иртнӗҫем ачан яланхи ҫивӗчлӗхӗ, лӑпланан хум евӗр, чаксах та чаксах пынӑ, анчах унӑн чӗринче, малтанласа тӗтреллӗн кӑна пулин те, пӗр вӗҫӗмсӗр янӑраса тӑнӑ салхуллӑ кӑмӑл-туйӑм вӑйлансах пынӑ.
Природная живость мальчика с годами все более и более исчезала, подобно убывающей волне, между тем как смутно, но беспрерывно звучавшее в душе его грустное настроение усиливалось, сказываясь на его темпераменте.

V // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Шӑпах ҫав самантра ҫунса тӑракан хавхаланчӑк питлӗ, тунсӑх куҫлӑ амӑшӗ клавише хӑвӑрт-хӑвӑрт пусать те пӗр вӗҫӗмсӗр янӑраса тӑракан ҫинҫе сасӑ кӑларать.
В это самое время мать, с пылающим, возбужденным лицом и печальными глазами, быстро ударяла пальцем по клавише, вызывая из инструмента непрерывно звеневшую высокую ноту.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics