Шырав

Шырав ĕçĕ:

унпа (тĕпĕ: ун) more information about the word form can be found here.

Ҫӗнӗрен тупнӑ тата ҫӗнӗрен тунӑ япаласен историйӗ ҫумне вӑл яланах Ольга кӗлеткинче е характерӗнче тупнӑ мӗнле те пулин пахалӑха хушса хурать, пачах ӑнсӑртран, кӗтмен ҫӗртен, унпа тӗл пулмалли сӑлтавсем, кӗнеке парса ярассине, кӗтмен парне парассине шухӑшласа кӑларать.
К «Истории открытий и изобретений» он все примешивал какие-нибудь новые открытия в наружности или в характере Ольги, изобретал случай нечаянно встретиться с ней, послать книгу, сделать сюрприз.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл шухӑшӗнче кунӗн-ҫӗрӗн, пӗр чарӑнмасӑр унпа калаҫать.
Он мысленно вел с ней нескончаемый разговор и днем и ночью.

Обломов ун ҫинчен шухӑшланипе ҫывӑрса каять, уҫӑлса ҫӳреме тухать-и, вулать-и, — Ольга унпа пӗрле.
Засыпал он с мыслью о ней, шел гулять, читал — она тут, тут.

Анчах вӑл — темле Галатея, унпа Ольгӑн хӑйӗн Пигмалион пулмалла.
Но это какая-то Галатея, с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом.

Унӑн ачашлӑхӗ те темле асӑрхануллӑ, пит-куҫӗнче темле пӗр шухӑш палӑрать; Обломов унпа шӳтлесе калаҫма, айван ыйтусем пама юраманнине сисрӗ, ҫав ачалла хаваслӑ самант иртнӗ ӗнтӗ.
И ласка была какая-то сдержанная, все выражение лица такое сосредоточенное, такое определенное; он видел, что в догадки, намеки и наивные вопросы играть с ней нельзя, что этот ребяческий, веселый миг пережит.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл кушак ҫурине ачашлама тытӑнчӗ: унпа та кичем!
Он начал гладить котенка: и с котенком скучно!

Соusin Ольгӑна хӗрачалла ҫеҫ курнӑскер, халӗ, курсран вӗренсе пӗтерсе, эполет ҫакса тухсан, Ольга патне хаваслӑн чупса пырать, вӑл ӑна ӗлӗкхилле хултан лӑскасшӑн, аллинчен тытса ҫавӑрттарасшӑн, унпа пукансем, дивансем тӑрӑх сиккелесшӗн… анчах Ольгӑна питрен тинкерсе пӑхать те — шикленсе ӳкет, именсе аяккалла пӑрӑнать, хӑй халь те ача иккенне, Ольга хӗрарӑм пулса ҫитнине ӑнланса илет.
Cousin, который оставил ее недавно девочкой, кончил курс ученья, надел эполеты, завидя ее, бежит к ней весело, с намерением, как прежде, потрепать ее по плечу, повертеться с ней за руки, поскакать по стульям, по диванам… вдруг, взглянув ей пристально в лицо, оробеет, отойдет смущенный и поймет, что он еще — мальчишка, а она — уже женщина!

Анчах «мсье Обломовпа» ҫӳренӗшӗн, унпа пысӑк залӑн кӗтессинче, балкон ҫинче ларнӑшӑн… мӗн пултӑр-ха?
Но гулять «с мсьё Обломовым», сидеть с ним в углу большой залы, на балконе… что ж из этого?

Паллакан ҫынна тӗл пулсан, ырӑ та ҫепӗҫ кӑмӑлпа кулать, палламан ҫынна сиввӗн йышӑнать; анчах ӑна унпа паллаштарсанах, унӑн сивлӗхӗ кулӑпа улшӑнать, вӑл вара ҫав ҫын умӗнче яланах йӑлкӑшса кулать.
Знакомого он встречал с благосклонно-вежливой улыбкой, незнакомого — сначала холодно; но когда его представляли ему, холодность заменялась также улыбкой, и представленный мог уже рассчитывать на нее всегда.

Ҫапах Обломов французла япӑхрах калаҫнине вӑл ҫийӗнчех сисрӗ те иккӗмӗш кунне унпа вырӑсла калаҫма пуҫларӗ.
Однако ж она тотчас заметила, что Обломов не совсем свободно владеет французским языком, и со второго дня перешла на русскую речь.

Ольга хирӗҫ чӗнмерӗ, сирень туратне хуҫса илчӗ те унпа питне тата сӑмсине хупласа шӑршларӗ.
Она молчала, сорвала ветку сирени и нюхала ее, закрыв лицо и нос.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга унпа улшӑнчӗ, анчах тармарӗ, сивӗ кӑмӑллӑ пулмарӗ, шухӑша кайса ҫӳрерӗ.
Она переменилась с ним, но не бегала, не была холодна, а стала только задумчивее.

— Вӑл Анна Васильевнӑна та, Зинаида Михайловнӑна та юратать, анчах пӗрне те мана юратнӑ пек мар, — терӗ Ольга, — вӑл вӗсемпе икӗ сехет лармасть, култармасть, нимӗн те чунтан каламасть; вӑл вӗсемпе ӗҫсем ҫинчен, театр, ҫӗнӗ хыпарсем ҫинчен калаҫать, манпа вара йӑмӑкӗпе калаҫнӑ пек… ҫук, хӗрачипе калаҫнӑ пек, — васкавлӑн хушса хучӗ Ольга, — тепӗр чухне эпӗ мӗне те пулин сасартӑк ӑнланса илейместӗп пулсан е итлемесен, унпа килӗшмесен, ятлаҫать те.
— Он любит Анну Васильевну тоже, и Зинаиду Михайловну, да все не так, — продолжала она, — он с ними не станет сидеть два часа, не смешит их и не рассказывает ничего от души; он говорит о делах, о театре, о новостях, а со мной он говорит, как с сестрой… нет, как с дочерью, — поспешно прибавила она, — иногда даже бранит, если я не пойму чего-нибудь вдруг или не послушаюсь, не соглашусь с ним.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Э! Вӑл… унпа сыхлануллӑ пулмалла…» — шухӑшларӗ Обломов.
«О! да она… с ней надо быть осторожным…» — думал Обломов.

Эпӗ унпа калаҫса пӑхатӑп, — шутларӗ Обломов, — вӑл хӑй пӑхнипе ман чунтан туртса кӑларасшӑн пулнӑ сӑмахсене хамах каласа паратӑп.
Я заговорю с ней! — решил он, — и выскажу лучше сам словами то, что она так и тянет у меня из души глазами.

Иртен пуҫласа каҫченех Ольгӑпа вӑл… вӑл, Обломов, унпа пӗрле вулать, ӑна чечексем ярса парать, кӳлӗ хӗрринче, тусем ҫинче уҫӑлса ҫӳрет.
Он с Ольгой с утра до вечера; он читает с ней, посылает цветы, гуляет по озеру, по горам… он, Обломов.

Пӗр Штольц ҫеҫ, унпа чарӑнми калаҫса, ӑна култаркаланӑ.
Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее.

Апла пулсан та Штольц ытти хӗрарӑмсемпе калаҫнинчен ытларах унпа кӑмӑллӑн та тӑтӑшрах калаҫать, мӗншӗн тесен Ольга, ним шухӑшламасӑр пулсан та, пурнӑҫӑн чӑн-чӑн ҫулӗпе утать, хӑйӗн телейлӗ характерне, ним ултавсӑр ӳссе ҫитӗннине пула, шухӑшран, туйӑмран, хай тӗллӗн килсе тухакан кӑмӑлӗнчен пӑрӑнмасть, куҫне, тутине, аллине кӑштах хускатнинчен те Штольц ун шухӑшне туйса илет.
Штольц, однако ж, говорил с ней охотнее и чаще, нежели с другими женщинами, потому что она, хотя бессознательно, но шла простым природным путем жизни и по счастливой натуре, по здравому, не перехитренному воспитанию не уклонялась от естественного проявления мысли, чувства, воли, даже до малейшего, едва заметного движения глаз, губ, руки.

Штольц та унпа, ытарма ҫук чипер хӗрпе, хапсӑнмасӑр киленет, унӑн ӑс-пуҫӗпе шухӑш-кӑмӑлӗ чӗрӗ пулнишӗн савӑнать.
Штольц тоже любовался ею бескорыстно, как чудесным созданием, с благоухающею свежестью ума и чувств.

Халех, халех! — терӗ вӑл, унтан картузӗпе туйине ярса тытрӗ, калиткерен чупса тухрӗ, темле чипер хӗрарӑма аллине пачӗ те унпа пӗрле вӑрмана, ҫӳлӗ те сарлака чӑрӑшсен ҫулхӑнне, кӗрсе ҫухалчӗ.
Сейчас, сейчас! — сказал он, схватил фуражку, тросточку, выбежал в калитку, подал руку какой-то прекрасной женщине и исчез с ней в лесу, в тени огромных елей…

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics