Шырав

Шырав ĕçĕ:

амӑшӗ (тĕпĕ: амӑш) more information about the word form can be found here.

Алексей Оля патне хӑйӗн чи лайӑх шурӑ брюкипе уҫӑ ҫухавиллӗ кӗпине тӑхӑнса пынӑ, — амӑшӗ каланӑ тӑрӑххӑн, вӑл кӗпе унӑн хурарах, сарлакарах янахлӑ сӑн-пичӗпе питӗ килӗшӳллӗ пулнӑ.
Он зашел за ней в лучших своих белых брюках и в рубашке с открытым воротом, которая, по словам матери, очень шла к его смуглому скуластому лицу.

10 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Ҫакӑнтан пуҫласа амӑшӗ хӑйӗн юратнӑ ывӑлне килте сайра курнӑ.
С этих пор мать редко видела дома своего любимца.

Амӑшӗ ҫамрӑк ҫынсем ҫине пӑхса, вӗсен туйӑмӗсене ӑнланса кулса илнӗ те, хӑй ҫулӗпе малалла утса кайнӑ.
Посмотрев на молодых людей, мать грустно улыбнулась и пошла своей дорогой.

Е манса кайрӑн-и — ку Оля вӗт… — тенӗ те амӑшӗ, хӗрӗн хушаматне асӑннӑ.
Аль забыл — ведь это же Оля, — и мать назвала фамилию девушки.

Ҫӗрле Алексей журнала минтер айне чиксе хучӗ те хӑй ача чухне, пиччӗшӗсемпе пӗрле лапка ҫинче ҫывӑрнӑ чух, минтер айне амӑшӗ хӑйӗн кивӗ кофтинчен ҫӗлесе панӑ хӑрах хӑлхаллӑ упана ҫакӑн пек чиксе хунине аса илчӗ.
На ночь Алексей сунул журнал под подушку, сунул и вспомнил, что в детстве, забираясь на ночь на полати, где спал с братьями, клал он так под подушку уродливого корноухого медведя, сшитого ему матерью из старой плюшевой кофты.

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Малалла халичченхи пекех Алексей амӑшӗ юлашки вӑхӑтра ун пирки пит те пӑшӑрханни ҫинчен каланӑ та, каллех: карчӑк патне час-часрах ҫыр, ӑна усал хыпарсемпе ан пӑлхат, тесе асӑрхаттарнӑ.
Писала она также, что его мать последнее время очень беспокоится о нем, и опять требовала, чтобы он писал старушке чаще и не волновал ее дурными вестями.

6 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Владимир амӑшӗ хӑйӗн упӑшкийӗ патне хӑй пӗччен тунсӑхласа пурӑнни ҫинчен, хуҫалӑх енӗпе ӗҫлеме тивни ҫинчен, пӗр-пӗринчен уйрӑм пурӑнас килменни ҫинчен питех те ачашшӑн ӳпкелешсе, ӑна килӗ, юратакан арӑмӗ патне, таврӑнма йӑлӑнса ыйтса ҫырнӑ.
Мать Владимира описывала мужу свою пустынную жизнь, хозяйственные занятия, с нежностию сетовала на разлуку и призывала его домой, в объятия доброй подруги.

VI сыпӑк // Никифор Ваҫанкка. Александр Пушкин. Дубровский. Никифор Ваҫанкка куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Вӑл амӑшӗ хӑйне мӗн тери кӗтнине, ун ҫине мӗн тери шаннине ӑнланчӗ, ҫав вӑхӑтрах хӑйӗн асапӗ ҫинчен пӗлтерсен, ку хыпар вӗсене иккӗшне те мӗн тери кулянтарса ӳкерессине ӑнланса илчӗ.
Он понял, как ждет его мать, как надеется на него, и понял также, как страшно потрясет он их обеих, сообщив о своей катастрофе.

2 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Оля ҫырӑвӗсене темиҫешер хут вуласа тухсан, Алексей хӑйӗн амӑшӗ леш тӗлӗк пирки чееленсе каланине сисрӗ.
Читая и перечитывая письма Оли, Алексей раскусил материнскую хитрость со сном.

Амӑшӗ яракан ҫырусем пурте пӗр пекрех пулнӑ, вӗсем ҫакӑнпа ҫеҫ уйрӑлса тӑнӑ: пӗринче амӑшӗ, хӑй турра ӗненмест пулин те, пӗр кӳршӗ карчӑкне уншӑн турра кӗл тума ыйтни ҫинчен пӗлтернӗ, тепринче — Алёшӑн таҫта кӑнтӑр енче ҫапӑҫакан, анчах нумайранпа ҫыру ҫырман пиччӗшӗсем пирки пӑшӑрханнӑ; юлашки ҫырӑвӗнче вара хӑй курнӑ тӗлӗк ҫинчен пӗлтернӗ: ҫуркунне, Атӑл сарӑлнӑ вӑхӑтра, унӑн ывӑлӗсем пурте киле таврӑннӑ пек, вӗсене вӑл ҫемьери чи юратнӑ кукӑльпе хӑналанӑ пек курни ҫинчен ҫырнӑ.
Письма матери по содержанию были все одинаковы, и разница в них была только в том, что в одном мать сообщала, как попросила соседку помолиться за воина Алексея, хотя сама в бога не верит, но все же на всякий случай, — а вдруг что-нибудь там да есть; в другом — беспокоилась о старших братьях, сражавшихся где-то на юге и давно не писавших, а в последнем писала, что видела во сне, будто на волжское половодье съехались к ней все сыны, будто вернулись они с удачной рыбалки вместе с покойником-отцом и она всех угощала любимым семейным лакомством — пирогом с визигой.

Амӑшӗн пӗчӗкҫеҫ виҫӗ кӗтеслӗ ҫырӑвӗ, ытти салтаксем хӑйсен амӑшӗсенчен илекен ҫырусем пекех, кӗске пулнӑ, вӑл ҫыру ҫурри таран тӑванӗсен саламӗсемпе тулнӑ, — килте, тав турра, пурте йӗркеллӗ пулнӑ ҫинчен, унӑн, Алёшӑн, амӑшӗ пирки пӑшӑрханма кирлӗ марри ҫинчен каланисемпе тулса тӑнӑ, ҫурри — хӑйне упрама, шӑнса пӑсӑласран сыхланма, нимӗҫсен тискер чеелӗхӗнчен асӑрханма (ун ҫинчен амӑшӗ кӳршӗ хӗрарӑмӗсенчен нумай илтнӗ), тата урасене йӗпетме кирлӗ марри ҫинчен ыйтса ҫырнисемпе тулнӑ.
Маленькие треугольнички матери, как и все вообще материнские письма, были коротки, наполовину состояли из родственных поклонов и успокоительных заверений в том, что дома все слава богу и что он, Алеша, о ней может не беспокоиться, а наполовину — из просьб беречь себя, не студиться, не мочить ног, не лезть туда, где опасно, остерегаться коварства врага, о котором мать достаточно наслышана от соседок.

Гвоздев шкул ҫумӗнчи пӗчӗкҫеҫ лутра йывӑҫ ҫурта, кивӗ диван ҫинче хускалмасӑр выртакан, начарланса кайнӑ пӗчӗк амӑшне, ҫакӑнпа пӗрлех чирлӗ хӗрарӑм умӗнче ӳсӗркелесе, кӑвак та сайра сухалне чӗпӗткелесе ларакан, кивӗлле ҫӗлетнӗ пиншак тӑхӑннӑ ашшӗне тата амӑшӗ пекех хура сӑнлӑ виҫӗ пӗчӗк йӑмӑкне аса илнӗ.
Гвоздев вспоминал деревянный приземистый домик у школы, мать, маленькую, исхудалую, беспомощно лежавшую на старом диване, отца в чесучовом, старинного покроя пиджаке, озабоченно покашливавшего и пощипывавшего седую бородку возле ложа больной, и трех сестер-подростков, маленьких, чернявых, очень похожих на мать.

Унӑн амӑшӗ, ялти учительница, йывӑр чирленӗ пулнӑ.
Мать его, сельская учительница, тяжело заболела.

Ачасене амӑшӗ, ну, манӑн хӗр вӑл, ҫавӑнта турпас пухма янӑ-мӗн.
Ну, ребятишек этих мать, то есть дочка моя, за щепой туда и погнала.

17 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Пӗтӗм хула тӗтӗмпе хупланнӑ, Алексей ҫуралса ӳснӗ вырӑнта, унӑн амӑшӗ пурӑннӑ ҫурт вырӑнӗнче, ҫакнашкал хуралса кайнӑ кӑмака мӑрьи ҫеҫ хӑрушшӑн ларать.
Окутан дымом родной городок, и на месте, где был домик, в котором вырос Алексей, где жила его мать, торчит вот такая закоптелая и уродливая труба.

11 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Мӑйӑр тӗшшине асламӑшӗ пысӑк йӗппе чакаласа кӑларать, амӑшӗ — булавкӑпа.
Бабушка выковыривает зернышки шпилькой, мать – булавкой.

Пӗтӗм кил-йыш — амӑшӗ, асламӑшӗ, икӗ пиччӗшӗ тата Алексей хӑй, чи кӗҫӗнни, — сӗтел тавра ларать те праҫникре йӑпанмалли ҫимӗҫе, — ҫав мӑйӑра шӗкӗлчеме тытӑнать.
Вся семья – мать, бабушка, два брата, он, Алексей, самый маленький, – садится вокруг стола, и начинается торжественное лущение орешков, этого праздничного лакомства.

Уявра ҫӳремелли платье тӑхӑннӑ амӑшӗ, каҫхи кӗлӗрен таврӑннӑ хыҫҫӑн, арчаран пӗчӗк хутаҫ кӑларать те ун ӑшӗнчи кедр мӑйӑрне чашӑк ҫине хурать.
Мать в праздничном платье, вернувшаяся от всенощной, торжественно достает из сундука бумажный фунтик и высыпает из него в миску кедровые орехи.

Анчах пӗччен юлсан, вӑл яланах арӑмӗ ҫинчен, амӑшӗ ҫинчен, ывӑлӗ ҫинчен шухӑшланӑ.
Но, оставаясь наедине с собой, капитан всегда думал о жене, о матери, о сыне.

3 сыпӑк // Леонид Агаков. Валентин Катаев. Полк ывӑлӗ. Повесть. Леонид Агаков куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948

Капитан Енакиевӑн ҫамрӑк арӑм та, амӑшӗ те пулнӑ.
Были у капитана Енакиева молодая жена и мать.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics