Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӳрӗ the word is in our database.

тӳрӗ (тĕпĕ: тӳрӗ) more information about the word form can be found here.

Анчах Санькӑна пӗччен утма тӳрӗ килмерӗ.
Но побыть одному Саньке не удалось.

15-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ан ултала, тӳрӗ кӑмӑлпа выля.
Не плутуй, по совести играй.

9-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

«Ниҫта та ямастӑп эп ӑна, — шухӑшларӗ вӑл Федя ҫинчен, — тӳрӗ кӑмӑллӑ колхозник тӑватӑп.
«Никуда я его не отпущу, — подумал он про Федю, — доброго колхозника выращу.

7-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— А вӑл мӗн, тӳрӗ кӑмӑлпа кӗрешмест иккен, мана ура хума пӑхрӗ те, эпӗ пурӗпӗрех ҫӗнме памарӑм.
— Да он не по-честному: подножку дал, только я все равно вывернулся.

Ольга кулса ячӗ, хӑйӗн ӗҫне хӑвӑрт хучӗ, Андрей патне чупса пычӗ, ӑна мӑйран ыталарӗ, йӑлкӑшакан куҫӗсемпе темиҫе минут Андрее куҫран тӳрӗ пӑхрӗ, унтан, пуҫне ун хулпуҫҫи ҫине хурса, шухӑша кайрӗ.
Ольга засмеялась, проворно оставила свое шитье, подбежала к Андрею, обвила его шею руками, несколько минут поглядела лучистыми глазами прямо ему в глаза, потом задумалась, положив голову на плечо мужа.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ӑна нимӗнле илемлӗ ултав та илӗртес ҫук, суя ҫул ҫине кӑларас ҫук; ан тив, ун тавра пӗтӗм киревсӗрлӗх, шырлӑх океанӗ хумхантӑр, пӗтӗм тӗнче наркӑмӑшпа пӑсӑлса, тӳнтерле ҫаврӑнтӑр — Обломов нихҫан та ултав туррине пуҫҫапас ҫук, унӑн чунӗ яланах таса, ҫутӑ, тӳрӗ пулӗ…
Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот — никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно…

— Таса, тӳрӗ чӗреллӗ пулнӑшӑн!
— За честное, верное сердце!

Штольц ҫӑмӑллӑн, шӳтлесе те пулин, вӑл телейсӗр тесе шутланине кӗтмен ҫӗртенех Ольгӑна тӳрӗ калама хистерӗ.
Предположение, хотя легкое, шуточное, что она может быть несчастлива, неожиданно вызвало ее на откровенность.

Ольга пӗтӗм телейлӗ ӑру ӳстерсе, ӑна тӳрӗ ӑс-хакӑллӑ тума пултаракан ҫын пуласса ӗмӗтленет Штольц.
Ему грезилась мать-созидательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения.

Чӑнлӑх ӑҫта-ха? тесе ыйтсан, вӑл ҫывӑхра та, инҫетре те, куҫпа та, ӗмӗтпе те тӳрӗ, хӗрӳллӗ, уйрӑлми юратан хӗрарӑма шыранӑ, анчах тупайман; тупнӑ пек туйӑнсан та, ку тӗрӗс мар пулнӑ, кайран ӳкӗнме тивнӗ, ҫавӑнпа вӑл салхуллӑ шухӑша путнӑ, кӑмӑлне те хуҫнӑ.
При вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи, в воображении и глазами примеров простого, честного, но глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не находил: если, казалось, и находил, то это только казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.

Анчах юрлани, ачашшӑн пӑшӑлтатни, унтан тӗрлӗрен тӗслӗ ҫынлӑ князь ҫурчӗ, кайран университет, кӗнекесем, светри пурнӑҫ — ҫаксем йӑлтах Андрея ашшӗ кӑтартса панӑ тӳрӗ ҫул-йӗртен пӑрса янӑ; вырӑс пурнӑҫӗ илӗртӳллӗ курӑннӑ, ҫавӑнпа леш тӗссӗр ҫыруран яр уҫӑ, анлӑ картина пулса тӑнӑ.
Но мать, своими песнями и нежным шепотом, потом княжеский, разнохарактерный дом, далее университет, книги и свет — все это отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи; русская жизнь рисовала свои невидимые узоры и из бесцветной таблицы делала яркую, широкую картину.

Обломов хӑйне пурӑнмалӑх Мухояров хӑварнӑ укҫана пӗтӗмпех Агафья Матвеевнӑна пачӗ, лешӗ вара виҫӗ-тӑватӑ уйӑх пӗрмай ӗлӗкхиллех пӑтшарӑн кофе авӑртрӗ, корица тӳрӗ, пӑру ашӗ, кӑркка ӑшаларӗ, ҫакна вӑл йӑлтах юлашки ҫичӗ гривнӑ пӗтиччен турӗ, вара, Обломов патне пырса, укҫа пӗтни ҫинчен пӗлтерчӗ.
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она, месяца три-четыре, без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до последнего дня, в который истратила последние семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эпӗ суйман; эпӗ тӳрӗ чунлӑ пултӑм…
Я не лгала, я была искренна…

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга хӑйне ӑсла хучӗ, уҫӑ кӑмӑллӑ та тӳрӗ чунлӑ пул кӑна — пурнӑҫ вара сӗтел ҫивитти пек ура айне сарӑлса выртӗ, тесе шутларӗ, — халӗ акӑ!..
Она поумничала, думала, что стоит только глядеть просто, идти прямо — и жизнь послушно, как скатерть, будет расстилаться под ногами, и вот!..

Ҫакнашкал пытармасӑр тӳрӗ пӗлтернӗ ӗмӗт те, лайӑх каласа кӑтартнӑшӑн Штольца ним вӑтанмасӑр мухтани те юрату илӗртӗвне пӗтерсе хурать.
И очарование разрушено этим явным, не скрываемым ни перед кем желанием и этой пошлой, форменной похвалой его искусству рассказывать.

Штольц ун умӗнче питӗ хисеплӗ те вӑйлӑ пулнӑ пекех, Ольга унпа чухне кашни сӑмахрах, кашни утӑмрах хӑйӗн ирӗкне, тӳрӗ чунне кӑтартать.
И сама, в каждом слове, в каждом шаге с ним, была так свободна и искренна, как будто он имел над ней неоспоримый вес и авторитет.

— Акӑ турӑ мӑнкунччен усрасан, чуптӑвӑпӑр, — терӗ Агафья Матвеевна тӗлӗнмесӗр, именмесӗр, шикленмесӗр, хӑмӑт тӑхӑнтарнӑ чухнехи лаша пек, пӗр хускалмасӑр тӳрӗ тӑрса.
— Вот, Бог даст, доживем до Пасхи, так поцелуемся, — сказала она, не удивляясь, не смущаясь, не робея, а стоя прямо и неподвижно, как лошадь, на которую надевают хомут.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл — тӳрӗ чунлӑ кил хуҫи, тен, ҫавӑнпа килте йӗркесӗрлӗх ан пултӑр, хваттерте пурӑнакан ҫын ӳсӗр дворник илтсе уҫасса урамра ҫӗрле ан кӗтсе тӑтӑр, тет пулӗ; юлашкинчен тата, нумай шаккаса ачасене вӑратма пулать, тейӗҫ хӑш-пӗрисем!
Скажут, может быть, что в этом высказывается добросовестная домохозяйка, которой не хочется, чтоб у ней в доме был беспорядок, чтоб жилец ждал ночью на улице, пока пьяный дворник услышит и отопрет, что, наконец, продолжительный стук может перебудить детей…

Эсӗ кӑмӑллӑ, ӑслӑ, ачаш, тӳрӗ чунлӑ… ҫапах… пӗтетӗн!
Ты добр, умен, нежен, благороден… и… гибнешь!

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эсӗ ӑшӑ кӑмӑллӑ, тӳрӗ чунлӑ, Илья; эсӗ ачаш… кӑвакарчӑн пек, эсӗ пуҫна ҫунат айне пытаратӑн, урӑх нимӗн те тӑвасшӑн мар; эсӗ ӗмӗрех хӳтӗре ачашланса пурӑнма хатӗр… анчах эпӗ ун пек мар: ку мана сахал, мана тата тем кирлӗ, мӗн кирлӗ — ӑна пӗлместӗп!
Ты кроток, честен, Илья; ты нежен… голубь; ты прячешь голову под крыло — и ничего не хочешь больше; ты готов всю жизнь проворковать под кровлей… да я не такая: мне мало этого, мне нужно чего-то еще, а чего — не знаю!

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics