Шырав

Оленин

Оленин каланисене вӑл шанман пек тата пуласси ҫинчен шутламан пек туйӑнчӗ.
Она как будто не верила Оленину и не думала о будущем.

Оленин киленсе кайсах хӑй ӑшӗнче ҫак сӑмахсене тепӗр хут каласа пычӗ.
Оленин с наслаждением повторял в воображении все эти слова.

Оленин пӑшӑлтатса Марьянкӑпа калаҫрӗ.
Оленин шепотом говорил с Марьянкой.

Оленин, мӗн пулнине пурне те аса илсе, пӗчченех утрӗ.
Оленин пошел один, вспоминая все, что было.

Оленин Марьяна патне чупса пычӗ те ӑна ыталаса илчӗ.
Оленин подбежал к Марьяне и обнял ее.

Оленин тӳпене пӑхса илчӗ, хӑй халь тухнӑ пӳрт ҫине ҫаврӑнса пӑхрӗ: унта ҫурта ҫути сӳнчӗ; вара вӑл каллех хӗрарӑмсен аяккалла каякан мӗлкисем ҫине тинкерсе пӑхма пуҫларӗ.
Оленин взглянул на небо, оглянулся на хату, из которой вышел: в ней потухла свеча, и он снова стал всматриваться в удалявшуюся тень женщин.

Ҫӗрле пулсан тин Оленин Белецкий пӳртӗнчен Марьянӑпа Устенька хыҫӗнчен тухрӗ.
Уж поздно ночью Оленин вышел из хаты Белецкого вслед за Марьяной и Устенькой.

— Мӗнле, вӗсем пыраҫҫӗ-и? — ыйтрӗ Оленин Белецкинчен.
— Что ж, придут они? — спрашивал Оленин у Белецкого.

Белецкипе Оленин пӗр хӗрринелле пӑрӑнчӗҫ.
Белецкий и Оленин отошли к стороне.

— Кам салтаксем патне каясшӑн, тух вӑйӑран, — хушрӗ вӑл сасартӑк, Оленин ҫине ҫилленсе пӑхса.
— А кто к солдатам гулять, выходи из хоровода вон, — прибавил он вдруг, злобно глянув на Оленина.

Оленин, ӑна «Устенька патне пыр-ха» тесе калама аран ӗлкӗрсе, хӑйӗн юлташӗ патне кайса тӑчӗ.
Оленин, успев только проговорить: «Приходи же к Устеньке», — отошел к своему товарищу.

Оленин ҫаплах ун хыҫӗнчен пычӗ.
Оленин все шел за ней.

— Эпӗ виҫӗмкун мӗн ыйтнине, — терӗ Оленин, ун хӑлхи патне пӗшкӗнсе.
— Чего я третьего дня спрашивал, — сказал Оленин, нагибаясь к ее уху.

Оленин Марьяна патне пӗшкӗнчӗ.
Оленин нагнулся к Марьяне.

— Ара, — татӑклӑн та сиввӗн тавӑрчӗ Оленин.
— Да, — решительно и сухо отвечал Оленин.

Оленин тӗлӗнчен иртнӗ чухне Лукашка ӑна ӑшшӑн пуҫ тайрӗ.
Проходя мимо Оленина, Лукашка ласково кивнул ему головой.