Шырав

Ксени

Станцинчен килнӗ чухне каҫпа вӑрманта курман пулсан, халӗ Ксени Мажарова ҫав тумпа ниепле те палласа илеймен пулӗччӗ.
Если бы Ксения не видела его тогда в ночном лесу, она ни за что не узнала бы Мажарова в этом одеянии.

Кабинӑ алӑкӗ шалтлатса уҫӑлчӗ те, Ксени шалт тӗлӗнсе, хытса кайрӗ: унтан Константин Мажаров йӑраланса тухрӗ.
Дверца кабины со стуком раскрылась, и Ксения обмерла: из машины неуклюже выбирался Константин Мажаров.

«Пултаратӑн, Кеша! — шухӑшларӗ Ксени савӑнӑҫлӑн.
«Молодец Кеша! — обрадованно подумала Ксения.

Ксени кулса ячӗ, ӑна аллисемпе хӗссе каялла чакрӗ.
Ксения рассмеялась и оттолкнулась от него.

Ун пысӑк чакӑр куҫӗсем ҫав тери ачашшӑн та пӑхӑнуллӑн ҫуталса тӑнипе Ксени хӑйӗн ҫинчен каламасӑр тӳсеймерӗ.
В больших голубовато-серых глазах его светилась такая нежная и глубокая преданность, что Ксения не выдержала.

— Председатель эрне каялла чирлесе ӳкнӗ, — хуравларӗ Ксени, шӑллӗ хӑйне колхозра мӗн пулса иртни ҫинчен ирӗксӗрех каласа кӑтарттарасран хӑраса.
— Председатель неделю назад заболел, — ответила Ксения, страшась, как бы брат не вынудил ее рассказать обо всем, что случилось в колхозе.

Ксени нимӗн калаҫмасӑр ӗҫлекен пиччӗшӗпе шӑллӗне пулӑшма чупса тухрӗ, вӗсенчен япаласем иле-иле, чӑлана йӑта-йӑта кӗчӗ.
Ксения обрадованно бросилась помогать братьям, работавшим хмуро и сосредоточенно, принимала от них вещи и носила в чулан.

Ун хыҫҫӑн, пӗр пилӗк-ултӑ метр хыҫалта, чӑрмантарас мар тенӗ пек, ывӑлӗсем, Ксени тата темшӗн шӑпӑрт пулнӑ Иван аслашшӗ тапранчӗҫ.
За ним, отстав на пять-шесть шагов, словно боясь помешать, тихо двинулись сыновья, Ксения и присмиревший почему-то дед Иван.

Анчах куҫ харшисем хӗснипе сӑмса кӑкӗ патӗнче ҫамки пӗркеленнинчен Ксени пиччӗшӗ тем ҫинчен шухӑшланине тавҫӑрса илчӗ, тен, вӑл шухӑшлать ҫеҫ мар, кӳреннӗ те пулӗ.
Но по резкой, стиснутой бровями складке на переносице Ксения догадалась, что брат чем-то озабочен и, может быть, даже огорчен.

Грузовик ещӗкӗ варринче пӗкӗрӗлсе тӑракан пиччӗшне Ксени тин асӑрхарӗ.
Ксения только сейчас заметила сутуло горбившегося в глубине кузова старшего брата.

Ашшӗ темскер каласа пӗтерменнине сисрӗ пулсан та, Ксени унран урӑх нимӗн ҫинчен те ыйтмарӗ, хӑйӗн инкекӗ ҫинчен те шарлас мар, терӗ.
Ксения не стала больше ни о чем расспрашивать отца, хотя чувствовала, что он чего-то не договаривает, и, в свою очередь, решила умолчать о своей беде.

— Ну, кайрӗ ӗнтӗ авӑрса! — терӗ Ксени, хӗп-хӗрлӗ хӗрелсе.
— Ну, пошел молоть! — вспыхнув, проговорила Ксения.

Ромкӑ машинӑ пускӑчӗ ҫинчен сиксе анчӗ те, — Ксени сиссе те юлаймарӗ, — ӑна аллисемпе йӑтса, пӗр вырӑнта вӑр-вар ҫавӑркалама пуҫларӗ.
Соскочив с подножки, к ней уже бежал Роман, и не успела Ксения опомниться, как он подхватил ее на руки и закружился на одном месте.

Ксени кӳршисенчен кӗреҫе илчӗ те крыльца патӗнчен пуҫласа ҫул хӗрринелле юр хырма пуҫларӗ.
Взяв у соседей лопату, Ксения стала расчищать снег от крыльца к дороге.

«Ҫук, эпӗ ыранах Иннокентипе чунтан калаҫатӑп, пирӗн хушӑра каласа пӗтерменни нимӗн те ан пултӑр! — шутларӗ Ксени.
«Нет, я завтра же поговорю с Иннокентием недвусмысленно, начистоту, чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок! — решила Ксения.