Шырав

Шырав ĕçĕ:

тенӗ (тĕпĕ: те) more information about the word form can be found here.

«Яланах кӗнекесем вуласа выртать», — тенӗ ун ҫинчен амӑшӗ.
«Вечно валяется с книжкой», говорила про него мать.

2. Райт килйышӗ // Ярукка Сантри. Чарнлей, М. Райтсем: (Вильбурпа Орвиль) / А. И. Ярлыкин куҫарнӑ; ред. Н. Васянка. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 110 с.

— Пӑхар-ха, ҫара ҫерҫи пекех вӗҫет ку, — тенӗ кӗҫӗн ачи Орвиль.
— Смотрите, совсем как летучая мышь! — закричал младший из мальчиков, Орвилль.

1. Вӗҫме пултаракан тетте // Ярукка Сантри. Чарнлей, М. Райтсем: (Вильбурпа Орвиль) / А. И. Ярлыкин куҫарнӑ; ред. Н. Васянка. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 110 с.

Вӑл ачасене хыттӑн: — Астӑвӑр, ачасем, эсӗр ӑна вӗҫсе кайма ан парӑр! — тенӗ.
Отец скомандовал: — Смотрите, мальчики, не давайте ей улететь!

Лешсем хӑйӗнчен пӑрӑнса, халь ӗнте эсӗ кайма та пултаратӑн тенӗ майлӑрах, хӑй ҫине пӑхмасӑр, пӗр-пӗринпе ҫеҫ калаҫма пуҫличченех, вӗсем хӑйне пӑрахса кайичченех ҫӳрерӗ вӑл вӗсемпе.
Он пробыл с ними до тех пор, пока они не заговорили исключительно между собой, избегая его взглядов, давая тем знать, что он может идти, и, наконец, совсем ушли от него.

3 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Штабс-капитан Михайлов хӑйӗн аристокрачӗсем пухӑнса тӑнӑ тӗлтен, вӗсем патне пыма хӑяймасӑр, икӗ хутчен иртсе кайрӗ, виҫҫӗмӗш хутӗнче вӑл, хӑйне хӑй пусмӑрласах тенӗ пек, вӗсем патне пырса тӑчӗ.
Штабс-капитан Михайлов два раза в нерешительности прошел мимо кружка своих аристократов, в третий раз сделал усилие над собой и подошел к ним.

Унӑн ӗлӗкрех хутшӑнса пурӑннӑ ҫывӑх ҫыннисем хальхисенчен мӗн тери малта тӑнине ҫакӑнтан та тавҫӑрса илме пулать: пӗр-пӗр чух, пӗр пытармасӑр-тумасӑр калаҫнӑ самантсенче, унӑн ҫуран ҫарти юлташӗсене хӑйӗн дрожка пулни ҫинчен, губернатор патӗнче пулса иртекен балсенче ташлани ҫинчен, штатски генералпа картла выляни ҫинчен каласа пама тӳр килсен, лешсем вӑл каланине ӗненмесӗр тенӗ пекрех, интересленмесӗр-тумасӑр тенӗ пек ҫеҫ итленӗ, вӗсем ӑна, кунпа хирӗҫес мар-ха, «калаҫтӑр-иҫ» тенӗ майлӑрах ҫеҫ итленӗ, вӑл хӑйӗн юлташӗсем эрех ӗҫсе, 5-тенкӗшер банк хурса картла выляса пурӑннине, вӗсем хӑйсене хӑйсем йӗркеллӗ тыткаламаннине курса тӑнӑ ҫӗртенех шарламасӑр чӑтса пурӑннӑ, хӑй вӗсенчен йӗрӗннине палӑртман, ку ӗнтӗ йӑлтах унӑн уйрӑммӑнах йӑваш кӑмӑлӗнчен, вӑл ӗҫе-мӗне шухӑшласа тума пӗлнинчен, кирек мӗнле ҫынпа та пурӑнма хӑнӑхнинчен килнӗ.
Его прежний круг был до такой степени выше теперешнего, что когда в минуты откровенности ему случалось рассказывать пехотным товарищам, как у него были свои дрожки, как он танцевал на балах у губернатора и играл в карты с штатским генералом, его слушали равнодушно-недоверчиво, как будто не желая только противоречить и доказывать противное — «пускай говорит», мол, и что ежели он не выказывал явного презрения к кутежу товарищей — водкой, к игре по четверти копейки на старые карты, и вообще к грубости их отношений, то это надо отнести к особенной кротости, уживчивости и рассудительности его характера.

2 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӑл вӑхӑтсенче ак ҫак герой, авалхи Грецие тивӗҫ герой, — Корнилов, ҫар умӗнчен иртсе пынӑ чух: «Вилер те Севастополе парар мар, атьсемӗрӗ, тенӗ, пирӗн вырӑссем вара, пустуй сӑмах калама пӗлменскерсем: «Вилетпӗр! Ура!» — тесе ответленӗ.
Только теперь рассказы о первых временах осады Севастополя, когда в нем не было укреплений, не было войск, не было физической возможности удержать его и все-таки не было ни малейшего сомнения, что он не отдастся неприятелю, — о временах, когда этот герой, достойный древней Греции, — Корнилов, объезжая войска, говорил: «Умрем, ребята, а не отдадим Севастополя», — и наши русские, неспособные к фразерству, отвечали: «Умрем! ура!» —

Севастополь декабрь уйӑхӗнче // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Хӑйсен ӗҫне вӗсем, ытлашши тӑрмашмасӑр тенӗ пек, ҫӑмӑллӑн туса пыраҫҫӗ, вӗсемшӗн пулсан вӑл нимех те мар, эсир вӗсем хальхинчен ҫӗр хут ытларах тума пултарасса шанатӑр… вӗсем пурне те тума пултараҫҫӗ.
То, что они делают, делают они так просто, так малонапряженно и усиленно, что, вы убеждены, они еще могут сделать во сто раз больше… они все могут сделать.

Пуринчен ытла сире пӗр япала савӑнтарать, эсир унтан савӑнтаракан шанчӑкпа тухрӑр, эсир ӗнтӗ Севастополе тытса илме май ҫуккине, Севастополе тытса илме май ҫуккине ҫеҫ те мар, вырӑс халӑхӗн вӑйне, кирек ӑҫта пулсан та, хавшатма май ҫуккине пӗлсе шанса тӑратӑр, — эсир кӑна нумай-нумай траверссемпе брустверсене, пысӑк ӑсталӑхпа тунӑ траншейӑсене, пӗр-пӗрин ҫинче тенӗ пек ларакан тупӑсемпе минӑсене курнӑран мар ҫапла калатӑр, эсир кӑна ҫынсен куҫӗсенче, сӑмахӗсенче, ӗҫри мелӗсенче, пӗр сӑмахпа каласан, Севастополе хӳтӗлекенсен чун хавалӗнче курнӑ.
Главное, отрадное убеждение, которое вы вынесли, — это убеждение в невозможности взять Севастополь, и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа, — и эту невозможность видели вы не в этом множестве траверсов, брустверов, хитросплетенных траншей, мин и орудий, одних на других, из которых вы ничего не поняли, но видели ее в глазах, речах, приемах, в том, что называется духом защитников Севастополя.

Ҫул тӑршшӗпех, ишсе антарнӑ театр патне ҫитичченех, пӗр вӗҫӗмсӗр тенӗ пек, етресем улаҫҫӗ, пульӑсем шилетеҫҫӗ, анчах эсир темшӗн вӗсем ҫине ҫаврӑнса та пӑхмастӑр, лӑпкӑн, ҫӗкленнӗ чун хавалӗпе утса пыратӑр.
Почему-то не обращая никакого внимания на ядра и пули, продолжающие свистать по всей дороге до разрушенного театра, — идете с спокойным, возвысившимся духом.

Ҫак вӑхӑтра ун патне юлташӗ матрос пырать, вӑл аманнӑ юлташне картус тӑхӑнтартать те, пӗр хуйхӑ-суйхӑсӑр тенӗ пек хӑлаҫланкаласа, хӑйӗн туппи патне таврӑнать.
В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на голову, которую подставляет ему раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.

Кам та пулин хӑй 4-мӗш бастионра пулни ҫинчен калать пулсан вара, вӑл ун ҫинчен уйрӑммӑнах хавасланса, мӑнкӑмӑлланса калать; кам та пулин: «Эпӗ 4-мӗш бастиона каятӑп», — тет пулсан вара, эсир вӑл ҫын кӑштах пӑлханнине е ытлашшипех лӑпкӑ иккенне асӑрхатӑр; камран та пулин шӳт туса кулас пулсан, вара, 4-мӗш бастиона илсе кайса тӑратасчӗ ват сана», — теҫҫӗ; носилкӑпа пыракансене тӗл пулсан: «Эсир ӑҫтан?» — тесе ыйтаҫҫӗ, ответлессе вара тӑтӑшах тенӗ пек: «4-мӗш бастионран», — тесе ответлеҫҫӗ.
Когда кто-нибудь говорит, что он был на четвертом бастионе, он говорит это с особенным удовольствием и гордостью; когда кто говорит: «Я иду на четвертый бастион», — непременно заметны в нем маленькое волнение или слишком большое равнодушие; когда хотят подшутить над кем-нибудь, говорят: «Тебя бы поставить на четвертый бастион»; когда встречают носилки и спрашивают: «Откуда?» — большей частью отвечают: «С четвертого бастиона».

Куҫӗсем уҫах ун, вӑл, ыйӑх витӗр тенӗ пек, тӗлсӗр сӑмахсем, хушӑран тата чуна пырса тивекен ӑшӑ сӑмахсем калать.
С открытыми глазами и говоря, как в бреду, бессмысленные, иногда простые и трогательные слова.

«Каҫарӑрсам, ӗнтӗ эсир ӑна. Паллах, хӗрарӑм вӑл — кирлӗ мара калаҫать» тенӗ пекех калать вӑл ку сӑмахсене.
«Уж вы ее извините. Известно, бабье дело — глупые слова говорит».

Ҫаксене, пӗр сывламасӑр тенӗ пек, пӗр тӑрук каласа пӗтерет те, хӑй хӗрарӑм пӗрре сирӗн ҫине, тепре матрос ҫине пӑхса илет, куҫӗсем вара ун темӗнле, уйрӑммӑнах пысӑк хаваслӑхпа ҫиҫеҫҫӗ.
Говоря все это одним духом, женщина эта смотрит то на вас, то на матроса, и глаза ее блестят каким-то особенным восторгом.

Ача хытӑ калаҫма тӑрӑшать, урисемпе тӑпӑртатать, аллисене ӑшӑтас тенӗ пек пӗр-пӗрин ҫумне ҫапать, анчах кашкӑр хӑрамасть, вӑл ачасемпе хӑрушӑ вӑйӑ вылять.
Мальчик старается говорить громко, топает ногами, хлопает будто замерзшими руками, но волк не боится и продолжает вести с ним страшную игру.

Морзе азбуки // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Вара пӗтӗм ял тенӗ пекех кухньӑна пуҫтарӑнать.
Чуть не вся деревня собиралась на кухне.

Моряксем // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Ӑҫтан та пулин хура шинель курӑнсанах, таҫтан, паллӑ мар шӑтӑксенчен, амбарсем хыҫӗнчен, картасем хыҫӗнчен, маччасем ҫийӗнчен, тӳрех ҫӗр ӑшӗнчен, тенӗ пек, Петька, Миша, Алеша тухса тӑраҫҫӗ, Манька сиксе тухать, Климушка сӗнкӗлтетет.
Стоило где-нибудь появиться черной шинели, чтобы из каких-то неведомых щелей, из-за амбарушков, из-за заборов, с чердаков и прямо из земли вырастали Петька, Миша, Алеша, выскакивала Манька, ковылял Климушка.

Нюра, ирхи апат вӑхӑтӗнче, фарфор чашӑка ҫӗрулми шӳрпи тултарса учительсен пӳлӗмне кӗчӗ те, Марья Дмитриевна умне сӗтел ҫине лартса панӑ: — Ҫийӗр, вӗри, витамин нумай, — тенӗ.
А Нюра во время завтрака наливала похлебку в фарфоровую мисочку, относила ее Марье Дмитриевне в учительскую и, ставя на стол, говорила солидно: — Покушайте; горячее, и витаминов много.

Чӑмӑр Танька пӑр ирӗлтерчӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Хӗвел ҫап-ҫутӑ ҫутатнине пула, юр ялтӑртатса, ҫӑматӑ айӗнче: «нӑтӑртататӑп-нӑтӑртататӑп» тенӗ пек нӑтӑртатнипе, куҫ хӑрпӑкӗсене пас тытса, юр кӗлеткинни пек, вӑрӑм та кӑпӑшка пулнипе сӑмсапа питҫӑмартисене сивӗ чӗпӗтнипе, ачасен шавне пула савӑнать.
Весело оттого, что солнце светит ярко, розовеет и искрится снег, скрипит под валенками: «скрип-лю, скрип-лю», оттого, что индевеют ресницы, делаются длинными и пушистыми, как у Снежной Королевы, оттого, что мороз щиплет нос и щеки, от визга и шума ребят.

Петр Тихонович хапха умӗнче тӑрать // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics