Шырав

Шырав ĕçĕ:

яланах the word is in our database.

яланах (тĕпĕ: яланах) more information about the word form can be found here.

Никам та, нихҫан та, вӑл усал сӑмах каланине, кӑшкӑрашнине, шавланине илтмен; вӑл нихҫан та хушман, яланах ыйтнӑ.
Никто никогда не слыхал от него неприятного слова, ни крика, ни шуму; он никогда ничего не требует, а все просит.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ун чухне вӑл ҫамрӑк пулнӑ-ха, ҫивӗч пулнӑ темесен те, ҫапах хӑйне хальхинчен ҫивӗчрех тыткаланӑ; унӑн тӗрлӗрен туртӑмсем пулнӑ, вал яланах теме шаннӑ, хӑйӗн шӑпинчен, хӑйӗнчен хӑй нумая кӗтнӗ, службӑна кӗресшӗн пулнӑ; Петербурга вӑл ҫав тӗллевпе килнӗ те.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург.

Эпӗ яланах малтан тӳлетӗп.
Я всегда вперед отдаю.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӗсем яланах ҫынсем хушшинче ҫӳреҫҫӗ; пурнӑҫа кашниех хӑйсен майлӑ ӑнланаҫҫӗ, Обломов вара пурнӑҫа вӗсем пек ӑнланасшӑн мар, вӗсем ӑна хӑйне те, унӑн шухӑшне те пӑтратса яраҫҫӗ: ҫакӑ йӑлтах ӑна килӗшмест, кӑмӑла каймасть, чуна пистерет.
Они купались в людской толпе; всякий понимал жизнь по-своему, как не хотел понимать ее Обломов, а они путали в нее и его: все это не нравилось ему, отталкивало его, было ему не по душе.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломова пӗчченлӗх йӑлӑхтарса ҫитерсен, унӑн калаҫас, канашлас, вулас, чӗрине хускатас килсен, — ун умӗнче яланах ӑна тимлесе итлеме хатӗр ҫын пур: Алексеев унӑн шӑплӑхне те, калаҫӑвне те, пӑлханӑвне те, кирек мӗнле шухӑшӗсене те ӑнланать, унпа пӗр майлӑ пулать.
Если же Обломову наскучивало быть одному и он чувствовал потребность выразиться, говорить, читать, рассуждать, проявить волнение, — тут был всегда покорный и готовый слушатель и участник, разделявший одинаково согласно и его молчание, и его разговор, и волнение, и образ мыслей, каков бы он ни был.

Вӗсем унта ӑшӑ та канлӗ ӳтлех тупаҫҫӗ, вӗсене яланах пӗр пек, кӑмӑлсӑр мар пулсан та, сивлемесӗр кӗтсе илеҫҫӗ.
Они находили теплый, покойный приют и всегда одинаково если не радушный, то равнодушный прием.

Хӑйӗн ӑшӗнчи усӑсӑр вӑя туйса тӑнӑран-и, тен, Тарантьев ҫынсемпе хытӑ, кӑмӑллӑн, ырӑ сунмасӑр калаҫнӑ, яланах ҫилленнӗ, вӑрҫнӑ.
Может быть, от этого сознания бесполезной силы в себе Тарантьев был груб в обращении, недоброжелателен, постоянно сердит и бранчив.

— Эсир яланах ман ҫине йӑвантаратӑр!..
— Вот вы этак все на меня!..

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫаплине ҫапла та-ха, анчах контрактра кӑтартнӑ срокӗ иртрӗ; эпӗ ҫак вӑхӑтчен яланах кашни уйӑхшӑн уйрӑм тӳлесе пытӑм… хӑш вӑхӑтран тӳлеме пуҫланине астумастӑп.
— Да, только срок контракту вышел; я все это время платил помесячно… не помню только, с которых пор.

Куҫса ҫӳресси питӗ япӑх ӗҫ: куҫса ҫӳренӗ чухне яланах чӑрмав нумай, — терӗ Алексеев.
Это очень несносно — переезжать: с переездкой всегда хлопот много, — сказал Алексеев.

— Ҫук, сирӗн патӑрта мана яланах аван: эпӗ кӑмӑлсӑрланмастӑп, — терӗ Алексеев.
— Нет, мне у вас всегда хорошо; я доволен, — сказал Алексеев.

Захар та тарҫӑсемпе хапха умӗнче пухӑнса калаҫнӑ чух е лавккара чун-чӗререн калаҫнӑ чухне, хӑй улпучӗ патне килекен хӑнасене пурне те тӗрлӗрен сӑнарласа кӑтартаканскер, ҫак… калӑпӑр, Алексеев ҫинчен каланӑ чух яланах аптраса ӳкет.
Даже Захар, который, в откровенных беседах, на сходках у ворот или в лавочке, делал разную характеристику всех гостей, посещавших барина его, всегда затруднялся, когда очередь доходила до этого… положим хоть, Алексеева.

— Акӑ мӗнле иккен: яланах ӗҫре! — терӗ Обломов.
— Так вот как: всё в трудах! — говорил Обломов.

Ҫак чӑркӑш япала ҫинчен калаҫма пуҫласанах тем чухлӗ чӑрмав сиксе тухнине вӑл яланах манать.
Он все забывал, что чуть тронешь этот деликатный предмет, так и не оберешься хлопот.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Мӗн эсӗ яланах суятӑн!
— Что ты все врешь!

— Яланах ҫухататӑр! — терӗ вӑл, хӑна пӳлӗмне тӗрӗслес шутпа алӑк уҫса.
— Все теряете! — заметил он, отворяя дверь в гостиную, чтоб посмотреть, нет ли там.

Кӑна Захар кӑмака сакки ҫинчен сикрӗ; вӑл яланах унта тӗлӗрсе ларса вӑхӑт ирттерет.
Это Захар спрыгнул с лежанки, на которой обыкновенно проводил время, сидя погруженный в дремоту.

Ирӗклӗ те канлӗ пулма юратнӑран, Обломов килте яланах галстуксӑр, жилетсӑр ҫӳрет.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье.

Ку тавлашу эпӗ те, Олеся та пӗр-пӗрне шалти вӗчӗхлӗ шӑртлӑхпа хирӗҫлесе шӑпланнипе вӗҫленсе пычӗ вара яланах.
Кончался этот спор всегда тем, что и я и Олеся умолкали не без внутреннего раздражения друг против друга.

VI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Яланах тата пирӗн шӑп ҫав вӑхӑтра питӗ чӗрӗ, питӗ интереслӗ ка лаҫу хускалса каять те, эпир вара, шӑп-шӑпӑрт ларакан вӑрман хӗррисемпе май килнӗ таран ерипен утса, ҫулӑмӑра ирӗксӗрех тӑсма тӑрӑшатпӑр иксӗмӗр те.
И всегда у нас в это время завязывался такой живой, интересный разговор, что мы оба старались поневоле продлить дорогу, идя как можно тише безмолвными лесными опушками.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics