Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӑйсен (тĕпĕ: хӑйсем) more information about the word form can be found here.

Хӗрлӗ тата йӑм-хӗрлӗ ӑвӑссем хӑйсен ҫаврака ҫулҫисене шӑппӑн силлентерсе лараҫҫӗ.
А осинки стояли румяные, алые и тихонько дрожали своими круглыми листьями.

Вӑрман парнисем // Николай Резюков. Воронкова, Любовь. Тантӑшсем шкула каяҫҫӗ; вырӑсларан Н.Резюков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1954. — 48 с.

Анчах вӗҫен кайӑксем хӑйсен тӑван вырӑнӗсене ҫирӗп астӑваҫҫӗ.
Но птицы свои родные места крепко помнят.

Тантӑшсем тырӑ кӑшӑлне хураллама пулӑшаҫҫӗ // Николай Резюков. Воронкова, Любовь. Тантӑшсем шкула каяҫҫӗ; вырӑсларан Н.Резюков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1954. — 48 с.

Таньӑпа Алюна ҫырмаран иртрӗҫ те жнейка ӗҫлекен тата хӑйсен паян тӗмӗсем айӗнче пытанмалла вылянӑ ҫывӑхри уя тухрӗҫ.
Таня и Алёнка миновали овражек и вышли на ближнее поле, где работала жнейка и где они сегодня прятались под стойками.

Йӗтем ҫинче // Николай Резюков. Воронкова, Любовь. Тантӑшсем шкула каяҫҫӗ; вырӑсларан Н.Резюков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1954. — 48 с.

Ачасем пурте хӑйсен пучахӗсене ҫав миххе ячӗҫ.
И все ребятишки высыпали свои колоски в этот мешок.

Уйра тупнӑ япаласем // Николай Резюков. Воронкова, Любовь. Тантӑшсем шкула каяҫҫӗ; вырӑсларан Н.Резюков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1954. — 48 с.

Анчах ку хутӗнче хӑйсен пучахлӑ чӗрҫиттийӗсемпе хутаҫӗсене хӑйсем чарӑнса тӑнӑ вырӑна хурса хӑварчӗҫ.
Только на этот раз положили на те места, где остановились, свои фартуки и мешочки с колосками.

Икӗ пӗчӗк тантӑш, Таньӑпа Алюна, хӑйсен пуканисемпе урапа айне кӗчӗҫ.
Две маленькие подружки, Таня и Алёнка залезли под телегу со своими куклами.

Урапа айӗнчи ҫурт // Николай Резюков. Воронкова, Любовь. Тантӑшсем шкула каяҫҫӗ; вырӑсларан Н.Резюков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1954. — 48 с.

Ҫӗр ҫинче ҫавнашкал ҫынсем пур: вӗсене хӑйсен пуҫ мимийӗ шучӗпе пурӑнма, пурнӑҫри пур ырлӑхшӑн таса ылтӑнпа — хӑйсен юнӗпе те чунӗпе тӳлеме пӳрнӗ.
Есть на свете несчастные люди, обреченные жить за счет своего мозга и платить за все в жизни чистым золотом, своей плотью и кровью.

Ылтӑн пуҫ мимиллӗ ҫын // Александр Артемьев. Тӑван Атӑл. 1960, 3№ — 71–72 с.

Вандея вӑл — Францие сакӑр ҫул хушши хӑратса тӑни; аркатса тустарнӑ вунтӑватӑ департамент; пушанса юлнӑ уй-хирсем, таптаса пӗтернӗ тырпулсем, ҫунтарса янӑ ялсем, ҫаратнӑ кил-ҫуртсем; вӗлернӗ хӗрарӑмсемпе ача-пӑчасем, улӑм витнӗ ҫурт-йӗрсем ҫийӗн ялкӑшса тӑракан пушар ҫулӑмӗсем, ҫынсен чӗрисене чикекен хӗҫсем, цивилизацие хӑратакан мӗлке, акӑлчансене хӑтаракан маяк — акӑ мӗн пулса тӑнӑ ҫак вӑрҫӑ — хӑйсен тӑван ашшӗсене те ним хӗрхенмесӗр вӗлерекен вӑрҫӑ.
Восьмилетняя резня, разорение четырнадцати департаментов, заброшенные поля, вытоптанные жатвы, сожженные деревни, разграбленные города, разгромленные дома, убитые женщины и дети, зажженные факелы в соломенных крышах, проткнутые шпагами сердца, ужас цивилизации, надежда сэра Вильяма Питта — вот что такое была эта война, эта бессознательная попытка отцеубийства.

VI. Вандея Бретане тӗп туни // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Вӗсем хӑйсен суранланнӑ салтакӗсене тырӑ пуссисенче, упасаррисем хушшинче пытарса хӑварнӑ, ҫапӑҫу пӗтсен вара илме каялла таврӑннӑ.
Когда неприятель приближался, они скрывали своих раненых в хлебе или в папоротнике и по окончании сражения снова подбирали их.

V. Вӗсен вӑрҫӑри пурнӑҫӗ // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Хӑйсен ялӗнчи чиркӳ тӑрри курӑнми пулсанах вара вӗсем пӗчӗк ачасем пекех уласа макӑрнӑ.
И плакали, теряя из виду колокольню своего села.

Кӑваккисем майлӑ пулнӑ хресченсене вӗсем «якобинецсен йӑхӗ» тенӗ, хӑйсен аллине лекнисене уйрӑмах хаяррӑн асаплантарса вӗлернӗ.
Они называли «якобинскою сволочью» тех из поселян, которые держали сторону синих, и преследовали их с большим ожесточением, чем последних.

Ҫавӑн чухне вӗсем «Мари-Аннӑна» та каялла туртса илсе пӗтӗмпех чечексемпе илемлетнӗ, хыҫалтан герблӑ лилисем ҫакнӑ ялав йӑтса пырса, хӑйсен лагерьне илсе кайнӑ; ҫул ҫинче тӗл пулакан хӗрарӑмсене ҫав туппа чуп тутарнӑ.
Чтобы возвратить себе «Марию-Анну», разбили республиканцев, овладели «Марией-Анной» и повезли ее с собою, украшенную белым флагом и убранную цветами, заставляя встречных женщин целовать ее.

Кашни чиркӳ приходӗнчи хресченсен хӑйсен пуҫлӑхӗ пулнӑ.
У каждого прихода был свой предводитель.

IV. Ҫӗр айӗнчи пурнӑҫ // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Тепӗр чух вӗсем каҫсенче, хӑрушлӑха пӑхмасӑрах, хӑйсен шӑтӑкӗсенчен тухса, ӑҫта та пулсан ҫывӑхри уҫланкӑсене ташлама кайнӑ.
Поэтому иногда по ночам они рисковали выходить на поверхность и отправлялись поплясать на ближайшую лужайку.

Бретаньӑн тискер те хӑрушӑ вӑрманӗсем каллех хӑйсен пӑлхавҫӑсене пулӑшас ӗҫе тытӑннӑ: вӗсем, ӗлӗкхи пекех, Вандея пӑлхавӗ майлӑ тӑнӑ.
Мрачные леса Бретани снова стали играть свою старую роль и сделались сообщниками и пособниками и этого восстания, подобно тому как они были ими и при других восстаниях.

III. Ҫынсемпе вӑрмансем усал ӗҫ тума пӗрлешни // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Анчах, сасартӑк пур йывӑҫсене те сиҫӗм хӑвӑртлӑхӗпе касса тӳнтерес пулсан, ҫав ҫурма тӗттӗм вӑрманта кӑткӑсем хӑйсен тӗми ҫинче хӗвӗшнӗ пекех хӗвӗшекен ҫынсем тухса тӑнӑ пулӗччӗҫ.
Но если бы можно было моментально, с быстротой молнии, срубить все эти деревья, то оказалось бы, что в этих лесах люди копошатся, словно муравьи в муравейнике.

II. Ҫынсем // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Пурҫӑн ҫипсемпе эрешленӗ сӑран куртка тӑхӑннӑ ҫак ҫын хӑйӗн тумтирне, тахҫан авал аслашшӗсем хӑйсен ӳчӗсене тӗрлесе эрешленӗ пек, эрешлет тата пуҫкасан сеньора хӑйӗн хуҫи вырӑнне хурса хисеплет.
Носящий кожаную куртку, расписывающий свою одежду так же, как его предок кельт расписывал себе лицо, уважающий в своем палаче своего господина.

I. Вӑрмансем // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Мӗнле тӗлӗнмелле лӑпкӑн кӑларса яраҫҫӗ ашшӗ-амӑшӗсем хӑйсен ачине, пӗтӗм чунтан юратса пӑхса ӳстернӗ ҫынна е хӑйӗн мӗнпур сӗткенне ачана ӗмӗртсе пурӑннӑ хӗрарӑма!
С каким ужасным спокойствием семейства отпускают и кормилицу, вскормившую ребенка своим молоком, и воспитателя, вложившего в него свою душу!

III. Ача пӑхса ӳстерекен // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Хӑйсен вӑхӑчӗсенче ҫавӑн пек хаяр пулнӑ паллӑ мар ҫынсем историре сахал мар.
В истории встречаются подобные таинственные незнакомцы.

II. Симурден // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Симурден ашшӗ-амӑшӗсем ахаль хресченсемех пулнӑ, вӗсем хӑйсен ывӑлне хура халӑх хушшинчен кӑларас шутпа, ӑна священник тунӑ, анчах вӑл хӑйӗн кӑмӑлӗ туртнипе каллех халӑх хушшине кайнӑ.
Родители Симурдена были крестьянами и, отдавая его в семинарию, мечтали о том, что он пойдет вверх по социальной лестнице; но он добровольно возвратился в народные недра, и притом с какой-то порывистой страстью.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics