Шырав

Шырав ĕçĕ:

яланах the word is in our database.

яланах (тĕпĕ: яланах) more information about the word form can be found here.

— Мана яланах сирӗн сассӑр илтӗнет… эпӗ каллех туятӑп…
— Мне все слышится ваш голос… я опять чувствую…

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав вӑхӑтра вӑл дачӑна куҫса, яланах пӗччен, тӗмескесем ҫийӗн, шурлӑх урлӑ, вӑрмана ҫӳрерӗ е яла кайса хресченсен хапхисем умӗнче пӗр шухӑшсӑр ларса ирттерчӗ, ача-пӑчасемпе пӑрусем мӗнле чупкаланине, кӑвакалсем пӗвере мӗнле чӑмпӑлтатнине сӑнарӗ.
Между тем уж он переехал на дачу и дня три пускался все один по кочкам, через болото, в лес или уходил в деревню и праздно сидел у крестьянских ворот, глядя, как бегают ребятишки, телята, как утки полощутся в пруде.

Ӑна Обломов ҫине интересленсе пӑхнипе асаплантарма тата вӑл яланах выртнинчен, унӑн ӳркевлехӗнчен, вӑл ҫаврӑнӑҫусӑр пулнинчен ыррӑн тӗрткелесе илме кансӗрлекен темскерле япала килсе тухни шел пулнӑ пек туйӑнчӗ…
Ей, казалось, было жаль, что случилось что-то такое, что помешало ей мучить Обломова устремленным на него любопытным взглядом и добродушно уязвлять его насмешками над лежаньем, над ленью, над его неловкостью…

Юлхавланса, ним шухӑшламасӑр тӗлӗрсе, хавхалануллӑ туйӑмсемпе киленсе выртнӑ вӑхӑтра Обломов яланах хӗрарӑм ҫинчен ӗмӗтленет: ҫав хӗрарӑм — унӑн арӑмӗ е еркӗнӗ.
Обломову, среди ленивого лежанья в ленивых позах, среди тупой дремоты и среди вдохновенных порывов, на первом плане всегда грезилась женщина как жена и иногда — как любовница.

Сирӗн акӑ мӑнаҫлӑх ҫук пулас, ҫавӑнпа эсир яланах…
Вот у вас, должно быть, нет его, оттого вы всё…

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Вӑл паян мана ҫакна каласа, култарса вӗлеретчӗ, — хушса хучӗ Ольга, — вӑл яланах култарать.
— Он сегодня ужасно рассмешил меня этим, — прибавила Ольга, — он все смешит.

Ҫивӗч, яланах вичкӗн, ниме те курмасӑр сиктерсе хӑварман тӗксӗм-кӑвак куҫӗсенче те шухӑшсем пуррине курма пулать.
То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз.

Сӑмси тӳрӗ унӑн, кӑштах курпунтараххи палӑрать; тути ҫӳхе те пӗрмаях чӑмӑртанса тӑрать: ку ӗнтӗ яланах мӗн ҫинчен те пулин шухӑшланине пӗлтерет.
Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли.

Ольга Штольца хӑй тусӗ тесе шутлать, хӑйне яланах култарса кичемленме паманшӑн юратать, анчах кӑштах хӑракалать те, мӗншӗн тесен вӑл хӑйне ун умӗнче ача вырӑнне кӑна хурать.
Она называла его другом, любила за то, что он всегда смешил ее и не давал скучать, но немного и боялась, потому что чувствовала себя слишком ребенком перед ним.

Вӑл васкавлӑн тем ҫырса пӗтерет, хӑй вара яланах тӗмӗсем урлӑ, сукмак ҫине пӑхкаласа илет, унтан каллех ҫырма васкать.
Он что-то проворно дописывает, а сам беспрестанно поглядывает через кусты, на дорожку, и опять спешит писать.

— Санӑн яланах ыран! — терӗ Обломов, пӗлӗт ҫинчен татӑлса аннӑ пекех.
— Ты все завтра! — возразил Обломов, спустившись будто с облаков.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эсӗ яланах кӑштах актер евӗрлӗ пулнӑ.
Ты всегда был немножко актер.

— Эсӗ вара яланах пӗр вырӑнта ларнӑ пулӑттӑн-и?
— А ты разве усидел бы всегда?

— Акӑ санӑн та питӳ пӗркеленнӗ, эсӗ чупса ҫӳреместӗн те ӗнтӗ, яланах выртатӑн.
— Вон и у тебя лицо измято, а ты и не бегаешь, все лежишь.

Сахал тухса ҫӳретӗп, яланах килте ларатӑп: план пӑшӑрхантарать мана, ҫитменнине тата хваттер…
Мало где бываю, все дома сижу: вот план-то тревожит меня, а тут еще квартира…

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Яланах пуҫран шӑлать пулсанччӗ, анчах вӑл шкулти чӑрсӑр ачасем йӑваш ача ҫумне ҫыпҫӑннӑ пекех ҫыпҫӑнать: е сисиччен чӗпӗтсе илет, е сасартӑк тӳрех ҫамкаран килсе ҫапать те хӑйӑрпа сапса хурать… чӑтма ҫук!
Если б она все по голове гладила, а то пристает, как, бывало, в школе к смирному ученику пристают забияки: то ущипнет исподтишка, то вдруг нагрянет прямо со лба и обсыплет песком… мочи нет!

Андрей тӑтӑшах, ӗҫрен е чаплӑ ҫынсен ушкӑнӗнчен уйрӑлса, вечертан е балран тухса кайса, Обломовӑн сарлака диванӗ ҫинче ларма, кахаллӑн иртекен калаҫура хӑйӗн пӑлханнӑ е ывӑннӑ чӗринчи йывӑрлӑха сирсе яма, лӑплантарма ун патне пынӑ, вара яланах, тӗлӗнмелле чаплӑ залӑран тӑван килне таврӑннӑ пек е кӑнтӑр ҫанталӑкӗн илемӗнчен уйрӑлса хӑй ача чухнехи выляса-кулнӑ хурӑн ращине таврӑннӑ ҫын пек, чуна лӑплантаракан туйӑма сиснӗ.
Андрей часто, отрываясь от дел или из светской толпы, с вечера, с бала ехал посидеть на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под собственный скромный кров или возвратясь от красот южной природы в березовую рощу, где гулял еще ребенком.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тата ача чухнехи вӑхӑтпа шкул — ҫак икӗ вӑйлӑ пружина, унтан Обломовсен ҫемйинче вырӑссем нимӗҫ ачине чӗререн савса ачашлани, кайран вӑл Обломовран вӑй-халӗпе те, йӑла тӗлӗшпе те вӑйлӑ пулни вӗсене пӗр-пӗринпе ҫывхартнӑ; кунсӑр пуҫне, пуринчен ытларах, Обломовӑн чӗри таса, ҫутӑ та ырӑ пулнӑ, мӗн лайӑх, мӗн тин ҫеҫ уҫӑлса хӑйне палӑртать, чее мар, яланах ӗненекен ахаль чӗрене хирӗҫ чӗнет, вӑл ҫаксене пурне те юратнӑ.
Притом их связывало детство и школа — две сильные пружины, потом русские, добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом и в нравственном отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца.

Андрюша ҫур талӑклӑха килтен тухса ҫухалнишӗн амӑшӗ яланах пӑшӑрханнӑ, ашшӗ ачана чӑрмантарма хушман пулсассӑн, амӑшӗ ӑна хӑй ҫумӗнчех тытса усранӑ пулӗччӗ.
Мать всегда с беспокойством смотрела, как Андрюша исчезал из дома на полсутки, и если б только не положительное запрещение отца мешать ему, она бы держала его возле себя.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Вӑл сирӗн пата час-часах пырать-и, — терӗ дворник: — ҫӗрле ҫӳресе йӑлӑхтарса ҫитерчӗ, ҫӗр ҫӑтманскер; пурте тухса каяҫҫӗ, пурте килеҫҫӗ — вӑл яланах юлашкинчен килет, ҫитменнине тата, мӗншӗн параднӑй крыльца хупӑ, тесе ятлаҫать…
— Он к вам частенько, — сказал дворник, — надоел по ночам, проклятый: уж все выйдут, и все придут: он всегда последний, да еще ругается, зачем парадное крыльцо заперто…

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics