Шырав

Шырав ĕçĕ:

амӑшӗн (тĕпĕ: амӑш) more information about the word form can be found here.

Темшӗн амӑшӗн вӑл ӑна тытса парасси ҫинчен те тӳррӗнех шухӑшлас килмерӗ, анчах та ҫак шухӑш ҫуралчӗ те, чӗри ҫине темскер йывӑррӑн, мӑка япала евӗрлӗ выртрӗ.
Ей почему-то не хотелось подумать прямо, что он выдаст ее, но эта мысль уже возникла у нее и тягостно лежала на сердце, тупая и неподвижная.

XVI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Унӑн куҫӗ амӑшӗн куҫӗпе тӗл пулчӗ, — амӑшӗ кӑртах сиксе ун патнелле туртӑнчӗ, хӑй сисмесӗрех аллипе сулса илчӗ, — ҫак самантрах Михайло тепӗр еннелле ҫаврӑнса тӑчӗ.
Взгляд его скользнул по лицу матери, — она, вздрогнув, потянулась к нему, невольно взмахнула рукою, — он отвернулся.

Лешӗ ӑна хирӗҫ ним каламасӑр пуҫне ҫӗклерӗ те каллех амӑшӗн питӗнчен пӑхса илчӗ.
Тот, не отвечая, поднял голову и снова взглянул в лицо матери.

XV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Крыльца умӗнче сарлака, шурӑ сухаллӑ ҫын тӑрать, вӑл хӑйӗн сенкер куҫӗпе амӑшӗн питӗнчен ҫав тери тинкерсе пӑхрӗ.
У крыльца стоял мужик с широкой светлой бородой, пристально глядя голубыми глазами в лицо ей.

Ӑнтан тухнӑ пекех пулнӑ амӑшӗ унталла куҫ илмесӗр пӑхрӗ, — Рыбин темскер калаҫрӗ, амӑшӗ ун сассине илтрӗ, анчах сӑмахӗсем амӑшӗн чӗтрекен чӗринче нимӗнле йӗр те хӑвармасӑр ҫухалчӗҫ.
Ошеломленная, мать неотрывно смотрела, — Рыбин что-то говорил, она слышала его голос, но слова исчезали без эха в темной дрожащей пустоте ее сердца.

— Вӑл пирӗн партин ялавне никамран малтан уҫҫӑн ҫӗкленӗ! — тесе хучӗ те ҫамрӑк йӗкӗт мӑнкӑмӑллӑн, унӑн мӑнкӑмӑллӑхӗ амӑшӗн чӗринче те ҫавӑн пекех хускалса илчӗ.
— Он первый открыто поднял знамя нашей партии! — с гордостью заявил юноша, и его гордость созвучно отозвалась в сердце матери.

XIV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Амӑшӗн ку сӑмахпа чӗннинчен яланах кулас килет.
Мать всегда смешило это слово, обращенное к ней.

Унтан Саша хӑйӗн хулпуҫҫи ҫинчен амӑшӗн аллине антарчӗ те, кӗлеткипе чӗтренсе илсе: — Ҫапла, сирӗн сӑмахӑр тӗрӗс, — терӗ, — эпӗ калани вӑл ахаль ҫеҫ, нервӑсем ҫеҫ…
Потом Саша осторожно сняла с своих плеч руки матери и сказала вздрагивая: — Да, ваша правда! Все это глупости, нервы…

Амӑшӗн унӑн кӑмӑлне каякан япала тӑвас, Николай ҫинчен каласа парас килчӗ, ҫавӑнпа та вӑл, сассине улӑштармасӑрах, кирлӗ мар та интереслӗ мар япаласем ҫинчен халиччен каланӑ сасӑпах малалла каларӗ:
Ей захотелось сделать ему приятное, сказать о Николае, и она, не изменяя голоса, тем же тоном, каким говорила ненужное и неинтересное, продолжала:

Унӑн юратӑвӗ — амӑшӗн юратӑвӗ — хӗрӳленсе пырса, чӗрине ыраттармаллах пӑчӑртать, унтан амӑшӗн туйӑмӗ этем туйӑмне ӳсме кансӗрлет, ӑна ҫунтарса ярать, вара чаплӑ туйӑм вырӑнне чуна пӑшӑрхантаракан салхуллӑ шухӑш кӗл пек вӗлтӗртетсе тӑрать:
Ее любовь — любовь матери — разгоралась, сжимая сердце почти до боли, потом материнское мешало росту человеческого, сжигало его, и на месте великого чувства, в сером пепле тревоги, робко билась унылая мысль:

XIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ҫавӑн пек чух вара амӑшӗн кӑмӑлӗ тулать, вӑл мӑнкӑмӑллӑ пулса, шӑппӑн савӑнса, ывӑлӗпе киленсе, шанчӑкпа тулса шухӑшлать:
Тогда, умиленная, гордая, в тихом восторге, она любовалась им и, полная надежд, думала:

Ҫӑмӑл тӑрантас чулсем ҫинче шатӑртатса сиккелерӗ, Иванӑн пуҫӗ амӑшӗн кӑкрине ҫемҫен тӗртӗнсе пычӗ, лавҫӑ, кӑшт хӑяккӑнтарах пӑрӑнса ларса, шухӑша кайса мӑкӑртатрӗ:
Пролетка с треском подпрыгивала по камням, голова Ивана мягко толкала грудь матери, извозчик, сидя вполоборота, задумчиво бормотал:

XII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Чӗрӗ ҫынсем масар ҫинче салхуллӑн, шарламасӑр тӑни темскерле хӑрушӑ япала пуласси ҫинчен систерчӗ, ҫавӑн пирки амӑшӗн чӗри кӑртах сиксе, тем пуласса кӗтме тытӑнчӗ.
Суровое молчание живых среди могил обещало что-то страшное, от чего сердце матери вздрогнуло и замерло в ожидании.

Пупсӑр, чуна ыраттаракан юрӑсӑр, пӗр сасӑсӑр пытару, шухӑша кайнӑ сӑнсем, тӗксӗмленнӗ куҫ харшисем амӑшӗн чӗринче шиклентерекен туйӑм хускатрӗҫ, унӑн шухӑшӗ вара, вӑраххӑн ҫаврӑнса, хӑй курнисене салхуллӑ сӑмаха хурса пычӗ.
Эти молчаливые похороны без попов и щемящего душу пения, задумчивые лица, нахмуренные брови вызывали у матери жуткое чувство, а мысль ее, медленно кружась, одевала впечатления в грустные слова.

Амӑшӗн куҫӗ умӗнче шурса кайнӑ, чӗтрекен туталлӑ пӑлханчӑк ҫынсем вӗлтлетрӗҫ, пӗр хӗрарӑмӑн пичӗ тӑрӑх кӳреннипе куҫҫуль юхса анчӗ.
Перед глазами матери мелькали бледные, возбужденные лица с трясущимися губами, по лицу одной женщины катились слезы обиды…

Софья аллине амӑшӗн хулпуҫҫи ҫине хучӗ те, ӑна пукан ҫинче сулкаласа, йӑл кулса ыйтрӗ:
Софья положила руки на плечи матери и, покачивая ее на стуле, с улыбкой спросила:

XI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Саша, ун аллине тытса, хӑйӗн хӗрелсе кайнӑ питне ҫӗклерӗ, амӑшӗн питӗнчен именсе пӑхрӗ.
Саша схватила ее руку и, подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула в лицо матери.

Амӑшӗн аллинчи чей курки чӗтреме тытӑнчӗ.
Чашка чая в руке матери задрожала.

Вӑл сасӑпах йӗрсе ячӗ, хуйхӑ пырне питӗрсе лартрӗ, анчах вӑл ӑна ҫӗнтерчӗ те, ачаш та салхуллӑ, хӑйне ҫамрӑклатнӑ туйӑмпа ҫемҫелнӗ питне амӑшӗн пичӗ патне илсе пырса, сӑмахсӑр макӑрчӗ, унтан пӑшӑлтатса хӑвӑрт малалла каларӗ:
Сухое, громкое рыдание перехватило ей горло, она поборола его и, приблизив к лицу матери свое лицо, смягченное нежным, грустным чувством, помолодившим ее, продолжала быстрым шепотом, рыдая без слез:

X // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ывӑннипе амӑшӗн пуҫӗ ҫаврӑнчӗ, Николай пӑшӑрханни ӑна салхулантарса ячӗ, хурлӑхлӑ ӗҫ пулассине систерчӗ.
От усталости у матери кружилась голова, а тревожное настроение Николая вызвало у нее тоскливое предчувствие драмы.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics