Шырав

Шырав ĕçĕ:

шухӑшсем (тĕпĕ: шухӑш) more information about the word form can be found here.

— Мӗнле шухӑшсем енчен?
— В каких мыслях?

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Яков, ҫӗрелле пӑхса, кӑшт шухӑшласа тӑчӗ те: — Шухӑшсем енчен — питех килӗшместпӗр, — терӗ.
Яков опустил глаза, подумал: — В мыслях — не очень согласны.

Ку, тепри, кӗтесрен ҫил вӗрсе янӑ пек, сасартӑк шухӑша кайнӑ самантсемпе питех те ӑста усӑ курса, ӑна тарӑхтармалла, йӳҫӗ шухӑшсем пӑшӑлтатса каланӑ:
Этот, другой, ловко пользуясь минутами внезапно, как ветер из-за угла, налетавшей задумчивости, нашёптывал ему досадные, едкие мысли:

Анчах пурӑнма чӑрӑнсанах — шпульница ҫинчен мухмӑр чухнехи пек аса илнипе пӗрлех, темӗнле чуна ыраттаракан шухӑшсем ҫуралса тухрӗҫ.
Но как только он сделал это, — тотчас же, рядом с похмельными воспоминаниями о шпульнице, явились какие-то ноющие думы.

Хӑйӗн сӑмахӗсемпе Тихон пӗрре кӑна мар ӗнтӗ хӑйӗн йӑлӑхтарса ҫитернӗ тата тӗттӗм шухӑшӗсене хупласа тӑрать; ҫав тӗттӗм шухӑшсем вара хуҫана ытларах та ытларах тарӑхтараҫҫӗ.
Не впервые Тихон одевал ими свою упрямую, тёмную мысль, и она всё более раздражала хозяина.

Ку сӑмахсене Артамонов ҫирӗп астуса юлчӗ, вӗсенче вӑл темле хӑйне лӑплантаракан шухӑш пуррине сисрӗ: пӗчӗк тунӑ вӑл — Павел, пур киревсӗр шухӑшсем те, ун патне пырса пухӑнатчӗҫ вӗт-ха, вӑл вӗсене пурне те хай патне туртса илетчӗ.
Эти слова остались в памяти Артамонова, он услыхал в них нечто утешительное: стерженёк — это Павел, ведь к нему, бывало, стекались все тёмные мысли, он притягивал их.

Шухӑшсем ун пуҫне сасартӑк, кӗтмен самантсенче пырса кӗрсе, ӗҫ вӑхӑтӗнчех хупӑрла-хупӑрла илсе кансӗрленӗ.
Думы мешали ему, внезапно возникая в неудобные часы, нападая во время работы.

Анчах кусем — леш ӑна иментерекен, хӑратакан, ҫӗрлехи ҫӑра та нӳрлӗ тӗттӗмлӗхе шикленсе пӑхма хушакан ӑнланма йывӑр, сӑмахсӑр шухӑшсем мар.
Но это были не те неуловимые, бессловесные думы, которые смущали и пугали его, заставляя опасливо всматриваться в густой и влажный сумрак ночи.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Шухӑшсем пӗрин хыҫҫӑн тепри ҫав тери хӑвӑрт улшӑнса пыраҫҫӗ, Петр вӗсене тытса чарма тата вӗсенчен сӑмахсем тума та ӗлкӗреймест.
Мысли так быстро сменяли одна другую, что Пётр не успевал поймать и заключить их в слова.

Ҫав тӑшманла шухӑшсем унӑн ҫав тери нумай пулни ӑна хӑратсах пӑрахрӗ, вӗсем унӑн ӑшӗнче ҫуралса тухнӑ пек мар, тултан, ҫӗрлехи тӗттӗмрен кӗрсе тулнӑ пек, тӗттӗмре ҫара ҫерҫисем евӗрлӗ вӗҫсе ҫӳренӗ пек туйӑнать.
Враждебные, они пугали обилием своим, казалось, они возникают не в нём, а вторгаются извне, из ночного сумрака, мелькают в нём летучими мышами.

Анчах та, сада тухса нӳрлӗ ҫӗр ҫинчен хӑпаракан ҫӑра та ӑшӑ шӑрша тарӑннӑн сывласа илсен, унӑн пуҫне пӑшӑрхануллӑ шухӑшсем кӗрсе тулчӗҫ, вара унӑн ҫемҫе кӑмӑлӗ ҫавӑнтах таҫта кайса ҫухалчӗ.
Но, когда он вышел в сад и глубоко вдохнул приторно тёплые запахи потной земли, его умилённость тотчас исчезла пред натиском тревожных дум.

Баймакова, малтанхи пекех, хуллен, кӑштах ӳркенерех урӑх шухӑшсем калаҫма чӑрмантарнӑ пек, Ольга Орловӑн амӑшӗ, помещица, ҫӑмӑл шухӑшлӑ путсӗр хӗрарӑм пулни ҫинчен, вӑл, хӑйӗн упӑшки пур ҫӗртех, Орловпа ҫыхланса кайса, унпа пилӗк ҫул хушши пурӑнни ҫинчен каласа кӑтартрӗ.
Всё так же тихо, нехотя и, видимо, сквозь другие думы, Баймакова рассказывала, что мать Ольги Орловой, помещица, женщина распутная, сошлась с Орловым ещё при жизни мужа и лет пять жила с ним.

Унӑн ҫавӑн пек сӑмахсем ҫук, вӑл хӑйӗн шухӑшӗсене ниепле те пӗлтерме пултараймасть, ҫавӑнпа та вӗсем, сапаланчӑк та кӗрхи тӗтре пек пӑтранчӑк шухӑшсем, ӑна чӑрмантараҫҫӗ ҫеҫ, вӗсем ӑна нимӗн ӑнланми, нимӗн туйми тӑваҫҫӗ.
У неё нет таких слов, ей не во что одеть свои думы, и, неуловимые, мутные, как осенний туман, они только тяготят её, она тупеет от них.

Ухмахла шухӑшсем сан ӑсӑнта…
Глупости у тебя на уме…

Ҫӗре кӗнӗ Юрий князь ҫичӗ пин кӗнеке вуласа тухнӑ, юлашкинчен, ҫав шухӑшсем ӑшне путнипе, турра та ӗненме пӑрахнӑ.
Покойник князь Юрий семь тысяч книг перечитал и до того в мысли эти углубился, что и веру в бога потерял.

— Шухӑшсем?
— Мысли?

Вуннӑмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

— Юханшыва курсан, сирӗн пуҫа мӗнле шухӑшсем пырса кӗреҫҫӗ?
— Какие мысли приходят вам в голову, когда вы смотрите на реку?

Пӗтӗмӗшпе илсен, ҫакна тепӗр хут аса илме юрать: ҫак шухӑшсем ҫӳлте те — главный инженер патӗнче, аялта та — трасса ҫинчи халӑх хушшинче ҫуралса тухнӑ.
Вообще стоит еще раз вспомнить, что эти идеи возникли и наверху — у главного инженера, и внизу — у простых людей трассы.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Хӑш чухне пуҫа тӑрлавсӑр шухӑшсем килсе кӗреҫҫӗ: манӑн Зина та кунта е тата тылра пулма пултарнӑччӗ пулӗ, тетӗп.
Подчас во мне рождается на миг нехорошее чувство: и моя Зина могла быть здесь или уехать в глубокий тыл.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Пуҫӗ йывӑрланчӗ, шухӑшсем тӗлсӗр-майсӑр пӑтранчӗҫ.
Голова его отяжелела, мысли ворочались неуклюже и затрудненно.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics