Шырав

Шырав ĕçĕ:

амӑшӗн (тĕпĕ: амӑш) more information about the word form can be found here.

Амӑшӗн ӑна хӑй Николайран суд законсӑрри ҫинчен илтнине каласси килчӗ, анчах та ӑна вӑл япӑх ӑнланчӗ тата хӑшпӗр сӑмахӗсене манса кайрӗ.
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова.

XXIV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

— Эс пӑх-ха, епле ҫирӗпленсе ларчӗҫ вӗсем, амӑшӗн ывӑлӗсем, э?
— Ты погляди, как они укрепились, материны дети, а?

Анчах ҫав вӑхӑтрах амӑшӗн чӗрине темскер тирсе, пӑлхатмалла ыраттарса тӑчӗ — вӑл хӑйне хирӗҫ пыракан усал япала пуррине туйрӗ.
Но в то же время сухой, колющий налет бередил и тревожил сердце матери — было смутное ощущение чего-то враждебного ей.

Пуринчен те лайӑхрах! — тӗлӗнсе пӑшӑлтатрӗ Сизов амӑшӗн хӑлхинчен.
Прямо — лучше всех! — удивленно шептал Сизов на ухо матери.

Залра шӑп пулчӗ, темиҫе ҫеккунт хушши амӑшӗн хӑлхи перо хут тӑрӑх хӑвӑрт шуса чӗриклетнине тата хӑйӗн чӗри тапнине ҫеҫ илтрӗ.
Стало тихо, несколько секунд ухо матери слышало только тонкий, торопливый скрип пера по бумаге и биение своего сердца.

Мундирсем ҫинчи ылтӑн ҫуллӑн йӑлтӑртатса тӑни тӗксӗмленчӗ, ҫемҫелчӗ, хаваслӑ ҫирӗплӗх, чӗрӗ вӑй вӗресе тӑни амӑшӗн чӗрине пырса тивсе вӑратрӗ.
Жирный блеск золота на мундирах потускнел, стал мягче, веяние бодрой уверенности, дуновение живой силы коснулось сердца матери, будя его.

Амӑшӗн чӗри хӑвӑрт тапма тытӑнчӗ, ҫеккунтсем вӑраххӑн шуса иртеҫҫӗ.
Сердце матери билось торопливо, секунды шли медленно.

XXIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Вӑл амӑшӗ еннелле ҫаврӑнса ӑна хулӗнчен тытрӗ, ун патнелле сулӑнчӗ те амӑшӗн чӗришӗн ӑнланмалла, ҫывӑх сасӑпа кала пуҫларӗ:
Обернувшись к матери, она взяла ее под руку, покачнулась к ней и заговорила простым и близким сердцу матери голосом:

Весовщиков, хӑйӗн планӗ ҫинчен каласа, амӑшӗн пичӗ умӗнче аллисемпе сулкаларӗ, унӑн сӑмахӗ тӑрӑх пӗтӗмпех ҫӑмӑл, уҫӑмлӑ, пит ӑста пулса тухать.
Он размахивал перед лицом матери руками, рисуя свой план, все у пего выходило просто, ясно, ловко.

XXI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Хӑйӗн йывӑр аллине амӑшӗн хулпуҫҫи ҫине хурса, пичӗпе ун патнелле ҫывхарса, Николай калаҫма тытӑнчӗ:
Положив ей на плечо тяжелую руку и приблизив к ней лицо, Николай заговорил:

Амӑшӗн вӗсене ҫемҫе те кӑмӑллӑ сӑмахсем калас килчӗ.
И в груди ее мягко билось:

Амӑшӗн вырӑнӗ ҫине выртнӑ чух вӑл пуҫне хыҫкаласа мӑкӑртатрӗ.
Ложась на постель матери, он бормотал, почесывая голову:

XX // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Анчах вӑл хӑй пӑлханса кайнинчен лӑпланчӗ те амӑшӗн куҫҫулӗпе йӗпеннӗ питӗнчен тӳлеккӗнрех, куҫне ҫивӗччӗн йӑлтӑртаттарса пӑхрӗ.
Но, овладев своим возбуждением, почти спокойно, с твердым блеском в глазах, взглянул в лицо матери, залитое безмолвными слезами.

XIX // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Хӑйне ҫавӑн пек ӑшшӑн пӑхни амӑшӗн чӗрине ҫемҫен пырса тиврӗ те, вӑл каллех куҫне хупса кӑмӑллӑн кулса илчӗ.
Эта ласка мягко тронула мать своей простотой, и, снова закрыв глаза, она улыбнулась.

XVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Арҫын, амӑшӗн вырӑнӗ патне пырса, унӑн урисене тӑлӑппа чӗркесе тӳрлетрӗ.
Мужик подошел к постели матери, поправил тулуп, окутав ее ноги.

Амӑшӗн ӑна лӑплантарас, ачашлас килчӗ.
Ей захотелось утешить ее, приласкать.

Вӑл амӑшӗн сӑмахне тимлӗн итлерӗ те тарӑннӑн сывласа илчӗ.
И, внимательно выслушав ответ матери, глубоко вздохнула.

Апат ҫисе ларнӑ чух Петӗр, амӑшӗн сӑмахӗсене пула пусӑрӑннӑскер, ҫухалса кайнӑ пек пулнӑскер, каллех хавасланса, хӑвӑрт калаҫрӗ.
За ужином Петр, подавленный речами матери и как будто растерявшийся, снова оживленно и быстро говорил:

Вӑл амӑшӗн тӑсса панӑ аллине тытрӗ те, ӑна силлесе, кил хуҫине калама тытӑнчӗ:
Он схватил протянутую ему руку матери и, потрясая ее, обратился к хозяину:

XVII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Амӑшӗн куҫӗ умӗнче текех Рыбина хӗнесе асаплантарни курӑнса тӑчӗ, унӑн сӑнарӗ амӑшӗн пуҫӗнчи пур шухӑша та сӳнтерчӗ, ҫыншӑн чӗре ыратни, кӳренни пур туйӑма та картласа лартрӗ, вӑл ӗнтӗ чӑматан ҫинчен те, нимӗн ҫинчен те шухӑшлама пултараймарӗ.
С неумолимой, упорной настойчивостью память выдвигала перед глазами матери сцену истязания Рыбина, образ его гасил в ее голове все мысли, боль и обида за человека заслоняли все чувства, она уже не могла думать о чемодане и ни о чем более.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics