Шырав

Шырав ĕçĕ:

ӗмӗрлӗхех (тĕпĕ: ӗмӗрлӗх) more information about the word form can be found here.

Ачи, амӑшӗн кӑкӑрӗ ҫумне пичӗпе ҫыпҫӑнса, хӑравҫӑ куҫӗпе ҫынсем ҫине вӑрттӑн пӑха-пӑха илет, — вӑл хӑй пурӑнма пуҫланӑ малтанхи кунах хӑраса курнӑ пулас, хӑрушлӑх вара ун чунӗнче ӗмӗрлӗхех пӑрланса юлнӑ.
Ребенок, прильнув щекой к ее груди, искоса, с холодным ужасом в глазах смотрит на людей, — он, видимо, был напоен страхом в первый день жизни, и страх заледенел в нем на все дни ее.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

— Ҫухатасса ҫухатмӑн, ӗмӗрлӗхех ҫын пулса юлӑн.
— Не загубишь, а человеком на всю жизнь сделаешься.

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Ӗмӗрлӗхех чуна пӗтерме те пултарнӑ-ҫке эпӗ вӑл ӗҫре!
Ведь можно было душу загубить на всю жизнь!

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Вӑл халӗ хӑйне пӗр-пӗчченӗн туйрӗ, хӑйӗн юн тымарӗсенче юхакан юнне панӑ пурнӑҫ йӗркинчен ӗмӗрлӗхех тӑпӑлса тухса ӳкнӗ пек шутларӗ.
Он чувствовал себя одиноким, вырванным и выброшенным навсегда из того порядка жизни, в котором выработалась та кровь, что течет в его жилах.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Ҫак калаҫу вӑхӑтӗнче вӑл хӑй умӗнче кам тӑнине манса кайма ӗлкӗрнӗ, хӑй умӗнче вӑл — хӑй пекех вӑрӑм ӑрури сыпӑксен тарӗпе ӗмӗрлӗхех ҫӗр ҫумне ҫыпҫӑннӑ, унпа ача чухнехисене аса илнисемпе ҫыхӑннӑ хресчене, анчах та ҫав ҫӗр татӑкӗнчен тата уншӑн тӑрӑшса ӗҫлессинчен хӑй ирӗкӗпех уйрӑлнӑ, ҫавӑн пирки ҫителӗклӗ таран асап тӳсекен хресчене курчӗ.
Он во время этого разговора успел уже забыть, с кем имеет дело, и видел пред собой такого же крестьянина, как и сам он, прилепленного навеки к земле потом многих поколений, связанного с ней воспоминаниями детства, самовольно отлучившегося от нее и от забот о ней и понесшего за эту отлучку должное наказание.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Юратнӑ ҫыравҫӑ сӑнарӗ ӗмӗрлӗхех асра юлӗ.
Help to translate

Ыр ҫын хыҫҫӑн пин ҫын утать // Э. Михайлова. «Хӗрлӗ ялав», 2019.10.18

Ӗмӗрлӗхех суранланса юлсан, мӗн тумалла вара?»
Что, как он останется на всю жизнь калекой?»

30-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

«Э-э, тӑванӑм, ҫавсем пурте хӗртнӗ тимӗрпе ҫунтарнӑ пек ӗмӗрлӗхех асӑмра тӑрса юлчӗҫ».
«Вот, брат, каленым железом выжгло. Навек укоренилось».

13-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫӳлте юлнисем пурте халех саланса пӗтес пек туйӑнчӗ ӑна, вӑл вара тӑвӑр та пӑчӑ ҫӑл тӗпӗнче ӗмӗрлӗхех пӗччен юлас пек туйӑнса кайрӗ.
Почему-то пришло в голову, что все, кто остался там наверху, на солнце, сейчас разбегутся и он навсегда останется в узком, душном колодце.

11-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Тӗрӗс, ӗмӗрлӗхех; анчах вӑл хӑйӗн пурнӑҫне яланлӑхах ӑнланса илчӗ: халӗ ӗнтӗ вӑл хӑй мӗншӗн пурӑннине тата ахалех пурӑннине пӗлет.
Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл ҫакна ӑнланчӗ; унӑн пурнӑҫӗ выляса-ҫуталса иртрӗ турӑ унӑн чунне пурнӑҫ пачӗ те каялла туртса илчӗ; унӑн пурнӑҫне хӗвел ҫутатрӗ те ӗмӗрлӗхех сӳнсе ларчӗ…
Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда…

— Почта ҫук чухне ҫынсем пӗр-пӗринчен уйрӑлсан, пӗр-пӗрине ӗмӗрлӗхех ҫухатнӑ пек шутланӑ, чӑнах, ҫухатнӑ та; эпир ҫав вӑхӑтра пурӑнатпӑр, тейӗн, — терӗ Андрей.
— Подумаешь, — сказал он, — что мы живем в то время, когда не было почт, когда люди, разъехавшись в разные стороны, считали друг друга погибшими и в самом деле пропадали без вести.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӗсем хӑйсен пурнӑҫӗн ҫуркуннипе хӑвӑрт сывпуллашаҫҫӗ; нумайӑшӗ кайран арӑмӗсенчен ӗмӗрлӗхех ютшӑнаҫҫӗ, тахҫан вӗсене айванла юратнӑшӑн кӳренеҫҫӗ, тейӗн.
Они нетерпеливо сбывают с плеч весну жизни; многие даже косятся потом весь век на жен своих, как будто досадуя за то, что когда-то имели глупость любить их.

Ҫак асамлӑ тӗлӗкре вӑл хӑйне икӗ сехетлӗхе ҫеҫ чаплӑ тумланнӑ пек, унтан ӗмӗрлӗхех ҫӗтӗк-ҫурӑк тум тумланнӑ пек курмарӗ.
Не видала она себя в этом сне завернутою в газы и блонды на два часа и потом в будничные тряпки на всю жизнь.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ку — хӑрушӑ сӑмах, — пӑшӑлтатнӑ пекех каларӗ Штольц: — ку Данте поэминчи: «шанчӑкӑра ӗмӗрлӗхех ҫухатӑр», тенӗ евӗрлӗрех.
Это страшное слово, — почти шепотом произнес он, — это Дантово: «Оставь надежду навсегда».

Унӑн ӑсӗпе чӗрине кӑна мар, ӑна хӑйне те ӗмӗрлӗхех хама пӑхӑнтарсан, никамран именмесӗр, инкек-синкек, хурлӑх-асап курмасӑр унпа пӗрле киленсе пурӑнсан — мӗн тери телей пулӗччӗ!
— Какое счастье иметь вечные права на такого человека, не только на ум, но и на сердце, наслаждаться его присутствием законно, открыто, не платя за то никакими тяжелыми жертвами, огорчениями, доверенностью жалкого прошедшего.

Вӑл Обломова юратнӑ, ҫав юрату сӳнсен, пурнӑҫ чечекӗ те ӗмӗрлӗхех шаннӑ!
Она любила Обломова, и любовь эта умерла, цвет жизни увял навсегда!

Кӑмӑл мӗнле ҫаврӑнать, туйӑмсем мӗнле тӗлӗрнӗ чукнехи пек пулаҫҫӗ, малтан мӗнле куҫ суккӑрланать, хӑш самантран юн, унтан чӗре хытӑрах тапма тытӑнать, мӗнле пӗр кунтанах ҫынна ӗмӗрлӗхех юратма, уншӑн вилме те хатӗр пулатӑн, мӗнле пӗчӗккӗн-пӗчӗккӗнех хушӑн мар, савнӑ ҫыншӑн пурӑнма пуҫлатӑн, ӑс мӗнле мӑкалса е ҫав тери ҫивӗчленсе пырать, мӗнле ху ирӗклӗхне ҫынна паратӑн, мӗнле пуҫ тайӑлать, урасем чӗтреҫҫӗ, куҫҫулӗ тухать, вӗрилетсе пӑрахать? — юратуран аманнӑ ҫыннӑн ҫаксене ӑслӑ куҫпа тӗпчесе тӑма вӑхӑт ҫук.
так это потому, что человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Ольга кунтан иртсе каять, — шутларӗ Обломов, — эпӗ, хам курӑнмасӑр, вӑл мӗнлине пӑхатӑп та ӗмӗрлӗхех уйрӑлса каятӑп».
«Она пройдет здесь, — думал он, — я только погляжу незаметно, что она, и удалюсь навсегда».

Енчен те эсир ытларах пӗлекенскер те аслӑрах пулнӑ пулсан, эпӗ ун чухне хам телейӗме тав туса, ӗмӗрлӗхех аллӑма тӑсса панӑ пулӑттӑм.
Если б вы были опытнее, старше, тогда бы я благословил свое счастье и подал вам руку навсегда.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics