Шырав

Валерий

Валерий

Вӗренсе тухнӑ тӗле пирӗн валли кун пек самолетсем кӑна мар туса парӗҫ, — тенӗ Валерий.
Пока выучимся, для нас еще не такие самолеты построят, — говорил Валерий.

Пирӗн авиаци ҫитӗнсе вӑйлансах пырать, — тесе каласа панӑ Егорьевскри шкулта вӗренекен курсант Валерий Чкалов хӑйӗн юлташӗсемпе тусӗсене.
Наша авиация все в гору идет, — делился своими впечатлениями с друзьями курсант Егорьевской школы Валерий Чкалов.

Хамӑр ҫӗршывра авиаци мӗнле аталанса пынине Валерий тимлӗн асӑрхаса пынӑ.
За развитием авиации в стране Валерий следил очень внимательно.

Нумай ҫул иртнӗ хыҫҫӑн, авиаци теорине вӗренмелли Егорьевскри шкула аса илсе, Валерий Павлович Чкалов хӑй унта пӗтӗм чун-чӗререн тӑрӑшса вӗренни ҫинчен каласа кӑтартнӑ.
Много лет спустя Валерий Павлович Чкалов, вспоминая Егорьевскую теоретическую авиационную школу, писал, что он с жадностью принялся за учение.

Валерий шӳт тунӑ, яланах савӑнӑҫлӑ пулнӑ, самолетпа вӗҫесси ҫинчен ӗмӗтленнӗ.
Валерий шутил, смеялся, мечтал вслух о будущих полетах.

Тӑван ашшӗне, пуриншӗн те ӑшталанса тӑракан хӑйшӗн иккӗмӗш амӑшӗ пулса тӑнӑ тӑван мар амӑшне, шӑллӗсемпе йӑмӑкӗсене тата ача чухнехи хӑйӗн юлташӗсене тунсӑхланине те Валерий никама та палӑртасшӑн пулман.
Валерий и самому себе не сознавался, что тоскует об отце, о заботливой хлопотунье-мачехе, ставшей для него второй матерью, о брате, сестрах, друзьях детства.

О своей семье Валерий упоминал редко и неохотно.

Валерий лайӑх та тӑрӑшакан ҫамрӑксем хушшине лекнӗ — хӑйӗн ҫӗнӗ юлташӗсемпе пӗрле вӑл арифметикӑпа геометри вӗреннӗ, аэродинамикӑпа паллашнӑ.
Валерий попал в хорошую, здоровую среду — вместе с новыми своими товарищами он занимался арифметикой и геометрией, знакомился с аэродинамикой.

Валерий Павлович Чкалов хӑйӗн пӗрремӗш командирне, хӑйӗн авиацири «хӗреснашшӗне» яланах ӑшӑ кӑмӑлпа асӑнатчӗ.
Валерий Павлович Чкалов всю жизнь тепло помнил своего первого командира, своего «крестного отца» в авиации.

Владимир Фролищев, хӑйпе пӗр ялтан пулнӑ ҫыншӑн ҫав тери тӑрӑшаканскер, часах Валерий кичем те чӗмсӗр ҫӳренине, вӑл ҫынсемпе хутшӑнманнине асӑрханӑ.
Владимир Фролищев, заботливо относившийся к своему земляку, вскоре заметил, что Валерий стал угрюм, необщителен.

Валерий, хӑйӗн ҫулӗ ҫамрӑккине пӑхмасӑрах, тӗлӗнмелле ҫине тӑрса ыйтнӑ, Хирсанова кашни кун «тытма» тӑрӑшнӑ — командиртан хӑйне шкула яма ӳкӗтленӗ.
Валерий проявлял необыкновенное для его возраста упорство, продолжал «ловить» Хирсанова каждый день — просил, уговаривал, чтобы командир направил его и школу.

Валерий ҫине тӑрсах ыйтма тытӑнсан, Хирсанов ӑна кабинетӗнчен шӳт тусах хӑваласа кӑларса янӑ:
Если Валерий настаивал, Хирсанов выпроваживал его из кабинета, шутливо повторяя:

Авиапарк мастерскойӗнче тӑрӑшса ӗҫленӗ хушӑрах Валерий хӑйне: «Вӗҫетӗпех!» тесе ӗнентернӗ.
Старательно работая в ремонтных мастерских авиапарка, Валерий твердил: «Буду летать!»

…1920-мӗш ҫулта Валерий «вуазен», «ньюпор» тата «моран парасоли» текен самолетсене пухма вӗренсе ҫитнӗ.
…В 1920 году Валерий только что научился собирать «вуазены», «ньюпоры», «моран-парасоли».

— Зажигалкӑна тунӑ ҫӗре эпӗ те хутшӑннӑччӗ, — тенӗ Валерий Павлович, йӑл кулса.
— В изготовлении зажигалки я тоже участвовал, — сказал, улыбаясь, Валерий Павлович.

Хӑйне тума хушнӑ кашни ӗҫе Валерий тӑрӑшса кӑна мар, киленсе кайса тунӑ.
Валерий работал не просто охотно, а с какой-то жадностью, стараясь отлично выполнить любое поручение.