Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӑйсен (тĕпĕ: хӑйсем) more information about the word form can be found here.

Поселоксенче хӗрарӑмсем хӑйсен пӳрчӗсене тасатса шуратнӑ.
В поселках бабы в голубой колер мазали хатки.

11 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Сталинград ҫинчен вӑл хӑйне лартса каякан шоферсене те, хӑйсен котелокӗсенчен апат ҫитерекен боецсене те каласа пачӗ, — ӑна пурте кӑмӑлласах итлерӗҫ: вӑл хӑй те, унӑн туйисем те халь истори аллинче пулнӑ ӗнтӗ.
Он говорил о Сталинграде и шоферам, подвозившим его, и бойцам, кормившим из своих котелков, его слушали охотно, — и он и его костыли уже принадлежали истории.

Нимӗҫсем хӑйсен татӑлнӑ хлястиклӑ симӗс шинелӗсемпе, пиҫиххисемсӗр утнӑ: мужиксем те мар, салтаксем те мар — пленныйсем кӑна пулнӑ халь; вӗсем ҫине пӑхса, Андрей хаяррӑн кулчӗ.
Немцы шли в зеленых шинелях с оборванными хлястиками, без ремней, уже не солдаты — пленные; и Андрей злорадно усмехался, глядя на них:

10 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Пур ҫӗрте те, ӳксе вилнӗ лашасем пек, ҫунса ҫӗмӗрӗлсе пӗтнӗ нимӗҫ танкӗсем йӑваланса выртнӑ; нимӗҫ тупписем хӑйсен кӗпҫисене пленныйсем аллисене ҫӳлелле ҫӗкленӗ пек ҫӗкленӗ; вилнӗ нимӗҫсем кукӑрӑлкаласа хытса выртнӑ, вараланчӑк хӗрлӗ ҫӳҫӗсем ҫӗр ҫумне шӑнса ларнӑ ӗнтӗ, лапчӑтса хунӑ каскӑсенче пӑр шӑнса ларнӑ.
А повсюду, как дохлые кони, валялись немецкие танки, обгоревшие и исковерканные; немецкие пушки покорно подымали вверх стволы, как пленные подымают руки; скрючившись и окоченев, лежали околевшие враги, грязные рыжие волосы уже примерзли к земле, в раздавленных касках застыл лед.

Нимӗҫсем те хуласенче хӑйсен килӗнчи пек пурӑнаҫҫӗ.
И немцы в городах как у себя дома.

8 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Настя хӑйсен класӗн чӳречисене тупрӗ те, ваннӑ кантӑк витӗр шалалла пӑхрӗ.
Настя нашла окна своего класса и через разбитое стекло заглянула туда.

Чӗррисем ӑна хӑйсен шанчӑкӗсене шанса панӑ.
Ему живые вверили свои надежды.

7 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Вилекенсем ӑна хӑйсен курайманлӑхне халалласа хӑварнӑ.
Ему мертвые завещали ненависть.

Ҫынсем ӑна хӑйсен чунӗсене панӑ, ӑна хӑйне палламасӑрах унӑн приказӗсене итленӗ.
Ему вручили свою душу люди, его приказов слушались, даже и не зная его.

Хӑйсен совеҫӗ хушнипе ҫӗкленекенсем.
По приказу своей совести.

Вӑл хӑйсен хулине юратнӑ, унпа мӑнкӑмӑлланнӑ, ҫавӑнпа та ун ҫинчен илтӗнекен кашни хыпарах чӗре патне йышӑннӑ.
Он любил свой город, гордился им и всякую весть о нем встречал ревниво.

«Тата кунта, — шухӑшларӗ Тарас, — хӑйсене хӗрхенмесӗр мана, подпольщике, йышӑннисем, тӑрантарнисем, кӗске ыйхӑпа ҫывӑрса кайсан ман пуҫ вӗҫӗнче тарӑннӑн сывласа ларнисем ҫинчен те, ман умра алӑкӗсене питӗрсе ларнисем, хӑйсен алӑк умӗсенчен хӑваласа янисем, йытӑсемпе хӑвалассипе хӑратнисем ҫинчен те ҫырмаллаччӗ.
Надо было еще прибавить, подумал Степан, и о тех, кто, себя не щадя, давал приют ему, подпольщику, и кормил его, и вздыхал над ним, когда он засыпал коротким и чутким сном, а также о тех, кто запирал перед ним двери, гнал его от своего порога, грозил спустить псов.

Ирхине вӑл тухса кайрӗ, арӑмӗ кунта, хуторта, хӑйсен старикӗсем патӗнче юлчӗ.
Утром он пошел, а она осталась здесь, на хуторе, у своих стариков.

Вӗсем хӑйсен тачкисене сарлака та пушӑ, талккишпех сарӑ ҫулҫӑсемпе кавир пек витӗннӗ килхушшине тӗксе кӳртрӗҫ.
Они вкатили свои тачки в широкий и пустой двор, весь усыпанный желтой листвой, как ковром.

5 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Вӗсем хӑйсен тачкисене ҫирӗп, типӗ, таптаса якатнӑ грейдер ҫине туртса хӑпартрӗҫ те — нимрен малтан сарӑлса выртакан хӗрарӑма курчӗҫ.
Они втащили свои тачки на крепкий, сухой, укатанный грунт грейдера, и первое, что там увидели, — была распростертая женщина.

Вӗсен ҫулӗ ҫинче хӑйсен шыранӑ ялсем мӗн тери вӑрах тӗл пулман — ҫав тери юмахларах пулнӑ унӑн калавӗсем.
И чем дольше не было сел на их пути, тем ярче и фантастичнее были его рассказы.

Хӑйсен те нимӗн те ҫук…
У самих ничего нет…

Анчах та вӗсен хӑйсен хуйхишӗн пӗр пӗччен кӑна айӑплӑ пулнӑ ҫынна сасӑпа ылханма юраман.
Но того, кто был единственным виновником их горя, нельзя было проклинать вслух.

4 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Ҫул тӑрӑх ҫынсем мар, хӑйсен ҫумне ҫынсен аллисене сӑнчӑрласа лартнӑ тачкӑсем хӑйсем пынӑ пек туйӑннӑ.
Казалось, это не люди идут, а сами тачки с прикованными к ним человеческими руками.

Тачкӑсем ҫул тӑрӑх нӑчӑртатса, халтӑртатса пынӑ, вӗсем хӑйсен хыҫҫӑн ывӑнса ҫитнӗ, тарланӑ, тусанпа хуралса ларнӑ ҫынсене сӗтӗрсе пынӑ.
Скрипя и дребезжа, катились тачки по камням и тащили за собой людей, измученных, потных, черных от пыли.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics