Шырав

Радуб

— Эй, кунта склачӗпех-ҫке! — тесе кӑшкӑрса ячӗ те Радуб, васкасах пӑшалсене пуҫтарма тытӑнчӗ.
— Гляди-ка, какое богатство! — воскликнул Радуб, и он бросился к оружию, не веря своим глазам.

X. Радуб

Радуб ун ҫине ҫаврӑнса пӑхса: — Тархасшӑн чарӑн-ха, гражданин, ӳкӗте кӗр. Эпӗ сан ӗҫне хутшӑнмастӑп вӗт. Эсӗ те мана ан кансӗрле, — терӗ.
Радуб обернулся: — Сделай милость, помолчи, гражданин холоп. Я больше в твои дела не мешаюсь. Не беспокой меня.

Радуб ун урлӑ ярса пусрӗ.
Радуб перешагнул через бесчувственное тело.

Пуля Радубӑн пуҫӗ патӗнченех вӗҫсе иртсе, унӑн ҫур хӑлхине татса кайрӗ, Хӗллехи Юрӑҫӑ тепӗр пистолетне ҫӗклерӗ, анчах Радуб ӑна тӗллеме те памарӗ.
Пуля просвистела у самого виска Радуба и оторвала пол-уха, Зяблик поднял другую руку с пистолетом, но Радуб не дал ему времени прицелиться.

— Аван ислентернӗ-ҫке сана пирӗн пульӑсем, мӗскӗн! — терӗ Радуб.
— Не обессудь, но наша картечь тебе малость рыло подпортила, бедняга, — сказал Радуб.

Радуб ахӑлтатса кулса ячӗ.
Радуб воспользовался этой передышкой и громко захохотал.

Радуб суранӗ ыратнине туймарӗ, мӗншӗн тесен, хӗҫ ун шӑммине тивеймен.
Радуб, презрев удар, который, впрочем, не тронул кости.

Ҫав икӗ алӑ кӗтмен ҫӗртен тӗттӗмрен тӑсӑлса тухрӗҫ те Радуб еннелле кармашрӗҫ: пӗри хӑвӑрт унӑн пиҫиххи хушшинчи пистолечӗсене туртса кӑларчӗ, тепри шӑлпа ҫыртнӑ хӗҫе тӑпӑлтарса илчӗ.
Две эти руки поднялись из мрака и потянулись к Радубу; одна ловким движением вытащила у него из-за пояса оба пистолета, а другая вырвала из зубов саблю.

Радуб хӑй умӗнче ҫурма тӗттӗмре темӗнле хӑрушӑ япала — хуҫӑк янахлӑ, шӑтса юхнӑ куҫлӑ сӑн курчӗ.
Во мраке Радуб увидел нечто страшное: пред ним возникла окровавленная маска с вырванным глазом и раздробленной челюстью.

Радуб, Франци гвардийӗн салтакӗ пулнӑскер, хӗрӗхе те ҫитмен-ха.
Радубу, бывшему рядовому французской гвардии, не исполнилось еще сорока лет.

Радуб вӑр-вар ҫын.
Радуб как раз и был проворным.

Ҫав хушӑра, тӗтӗмпе ҫурри суккӑрланнӑ Радуб шӑтӑкран тухса, хӑй умӗнчи хӑрушӑ картинӑна сирсе ярасшӑн пулнӑ евӗр пуҫне шӑлса илчӗ те ҫӑлтӑрсен ҫуттинче башня стенине пӑхса тухма пуҫларӗ.
Выйдя из-под свода, еще полуслепой от едкого дыма, Радуб протер глаза, словно желая прогнать прочь мрак и ужас, и при свете звезд оглядел стену башни.

Радуб хӑйӗн колоннине ертсе, шӑтӑк витӗр кӗнӗ чух унпа пӗрле Париж батальонӗнче тӑракансем пилӗк ҫынччӗ, вӗсенчен тӑваттӑшӗ выртса юлчӗҫ ӗнтӗ.
Радуб ворвался в пролом башни во главе колонны, шестым по счету; из шести человек, уцелевших от парижского батальона, четверо уже пали в бою.

— Эпӗ! — кӑшкӑрчӗ Радуб сержант.
— Есть, — отозвался сержант Радуб.

Радуб командира тепӗр хут честь пачӗ те хӑйӗн вырӑнне кайрӗ.
Радуб отдал честь и вернулся в строй.

Эпӗ сире, командир, акӑ мӗн калатӑп: ҫав ачасен хӑшин те пулин пӗр пӗрчӗ ҫӳҫ ӳкес пулсан, ҫӗр ҫинчи мӗнпур таса япала ячӗпе тупа тӑватӑп сире, эпӗ, Радуб сержант, пӗлӗте те, ҫӗре те пуҫхӗрлӗ ҫавӑратӑп!
Я, сержант Радуб, клянусь всем, что есть святого, господин полковник, что, если падет хоть один волос с их маленьких головок, я этого так не оставлю.

Говэн каялла ҫаврӑнчӗ те хӑй хыҫӗнче Радуб сержант тӑнине курчӗ, вӑл ҫарти пекех тӳрӗленнӗ, аллине картуз сӑмси патне тытнӑ.
Говэн обернулся и заметил сержанта Радуба, который стоял, вытянувшись по всей форме, опустив, как и положено по уставу, глаза.