Шырав

Дубинин

— Ну, тавтапуҫ сана, Дубинин…
— Ну спасибо тебе, Дубинин…

— Тӗлӗнмелле аван япала! — терӗ Юлия Львовна, — Ах, Дубинин, Дубинин, хӗнемелле те сана, хӗнекенни ҫук!
— Чудо какая славная вещица! — заметила Юлия Львовна, — Ах, Дубинин, бить тебя надо, да некому!

Вӑл хӑй те мӗн пирки кӳреннине калама пултарас ҫук; сасартӑк пуриншӗн те, хӑйӗншӗн те хӑраса ӳкрӗ тата Володя Дубинин — ҫав тери хӑюллӑ, нимӗнрен хӑраман Володя, Светлана шутланӑ тӑрӑх, чӑн-чӑн паттӑр ӗҫ тума пултаракан Дубинин, сасартӑк, палӑрса тӑман темиҫе ҫӗр ачасем пек, хирӗҫ пӗр сӑмах каламасӑр, амӑшӗпе пӗрле хӑрушлӑхран аякка каять.
Она и сама не могла бы объяснить, что ее так расстроило; просто ей стало вдруг страшно за всех и за себя и сделалось обидно, что Володя Дубинин, всегда такой храбрый, ничего не боявшийся Володя Дубинин, которого она считала способным на настоящий подвиг, вдруг, как самый обыкновенный мальчик, похожий на сотни других, послушно уезжает с мамой подальше от опасности.

Юлия Львовна ун патне пырса, аллинчи электричество плиткине ҫепӗҫҫӗн илчӗ те: — Ну, ан чӑрман ӗнтӗ! Тавтапуҫах сана, Дубинин. Ҫитӗ, — терӗ.
что Юлия Львовна вежливо взяла у него из рук электрическую плитку и сказала: — Ну, захлопотался совсем! Спасибо тебе, Дубинин.

— Пӑх-ха, мӗнле маҫтӑр эс, Дубинин! — мухтарӗ Юлия Львовна.
— Смотри, какой ты мастер, Дубинин! — похвалила Юлия Львовна.

Дубинин Никифорӑн ывӑлӗ.
Дубинина Никифора сын.

— Тыт-ха, тархасшӑн, Дубинин, — илтрӗ Володя хӑй пуҫ тӗлӗнче; ҫаврӑнса пӑхрӗ те икӗ глобус йӑтнӑ Юлия Львовнӑна курчӗ.
— Подержи, пожалуйста, Дубинин, — услышал Володя над своей головой; он оглянулся и увидел Юлию Львовну с двумя глобусами в руках.

— Атя, Дубинин, калаҫса татӑлар, класран бутылка склачӗ ан ту ӗнтӗ.
— Нет уж, давай, Дубинин, условимся так, что ты класс в бутылочный склад превращать не будешь.

— Дубинин бомбӑсемпе аркатать! — кӑшкӑрчӗҫ хыҫалтан.
— Дубинин бомбит класс! — крикнули сзади.

— Эс мӗн унта… парта айӗнче тӗлӗрсе кайрӑн-и, Дубинин? — ыйтрӗ Юлия Львовна.
— Ты там что… задремал под партой, Дубинин? — спросила Юлия Львовна.

— Дубинин… Вовка… сана чӗнеҫҫӗ.
— Дубинин… Вовка… вызывают тебя.

— Дубинин, ӑҫта эс?
— Дубинин, где ты?

— Дубинин! — чӗнчӗ сасартӑк Юлия Львовна.
— Дубинин! — вызвала вдруг Юлия Львовна.

Апла эп сана шанатӑп, Дубинин.
Так я на тебя надеюсь, Дубинин.

— Эсӗ мӗн, Дубинин капитан ывӑлӗ-и? — интересленчӗ комиссар, халӗ вӑл Володя ҫине ӑшшӑнрах пӑхма пуҫларӗ.
— Ты что, капитана Дубинина, что ли, сын? — полюбопытствовал комиссар и уже не так сурово посмотрел на Володю.

— Дубинин Владимир Никифорович.
— Дубинин Владимир Никифорович.

— Дубинин?
— Дубинин?

Дубинин!
Дубинин!

Володя хӑй вырӑнне кайнӑ чух, пур енчен те пӑшӑлтатма пуҫларӗҫ: «Дубинин, сӑвӑ ҫырса илме пар…».
Когда Володя проходил на свое место, ему со всех сторон шептали: «Дубинин, дай списать стихотворение…»