Шырав

Огнянов

Огнянов «Дунав» хаҫатӑн хулари пӗртен пӗр экземплярне ҫунтарса ячӗ, ҫак ӗҫе тунӑ хыҫҫӑн вӑл кӑштах лӑпланчӗ.
Огнянов уничтожил номер газеты «Дунав», единственный экземпляр в городе, и это его немного успокоило.

Соколовпа Огнянов Ставри пуп ҫурчӗ патнелле пынӑ чух тӗттӗм пулса ҫитнӗччӗ ӗнтӗ.
Когда совсем стемнело, Соколов и Огнянов направились к дому попа Ставри,

Тупа тӑватӑп, Огнянов шӑпах ҫав ҫын.
Могу поклясться, что это он, Огнянов…

«Дунав» хаҫат Огнянов кам иккенне чӑннипех пит аван каласа пачӗ!
«Дунав» окончательно сорвал маску с Огнянова и показал его таким, какой он есть!

— Мичо бай та Огнянов майлӑ.
— Мичо тоже стоит за Огнянова.

«Ҫав сӗтӗрӗнчӗкӗн хушамачӗ Огнянов марах ӗнтӗ, — шухӑшларӗ Стефчов, — Лозенград ҫынни те мар, ку пӗрремӗш тейӗпӗр, иккӗмӗшӗ, Петканчовӑ урамӗнче никама та мар, ӑнах хӑваланӑ, саккуна хирӗҫ ҫырнӑ листовкӑсем те унӑнах пулнӑ.
«Да, фамилия этого бродяги не Огнянов, — думал Стефчов, — и родом он вовсе не из Лозенграда, это первое; во-вторых, на Петканчовой улице гнались за ним, и крамольные листовки принадлежали ему.

Ҫакна Стефчов «Геновева» спектакле лартнӑ чухнех пит лайӑх пӗлчӗ, халӑх пӗтӗмпе тенӗ пек Огнянов хутне кӗрсеччӗ.
В этом Стефчов окончательно убедился на представлении «Геновевы», когда публика вступилась за Огнянова.

Стефчов иртнӗ кунсенчех Огнянова хирӗҫ ҫынсене хӗтӗртетчӗ-ха, элек-сӗлек те саратчӗ, уссине кӑна кураймарӗ, — Огнянов, кирек хӑҫан та ҫӗнтерӳллӗн тухса, ҫын куҫӗ умӗнче тата хисеплӗреххӗн курӑнчӗ.
Стефчов уже давно по мелочам интриговал против Огнянова и клеветал на него, но это не помогало, — Огнянов всегда выходил победителем и еще больше вырастал в глазах людей.

Огнянов ҫак хаяр хыпара пӗлтерекен хаҫат номерне илсе чикрӗ те тухса кайрӗ.
Огнянов вышел, унося с собой номер газеты, таивший в себе такую зловещую угрозу.

Огнянов ҫак юрӑ ӑстине тем пекех тиркетчӗ пулин те, хальхинче унпа сӑмахлама хӑват ҫитерчӗ-ҫитерчех.
Поборов отвращение, Огнянов унизился до разговора с певчим.

Огнянов ҫак шухӑшпа хӑйне йӑпатрӗ.
Эти успокоительные предположения до некоторой степени вернули Огнянову хладнокровие.

Огнянов мӗнле пӑшӑрханнине курмарӗ пулас вӑл, хаҫатра мӗнле хыпар пуррине те асӑрхаман пуль-ха.
Он, вероятно, не заметил, как волнуется Огнянов, да вряд ли обратил внимание и на газетную заметку, которая сама по себе не представляла никакого интереса.

Огнянов тем чӑтса курма пултарнӑ пулсан та, ҫак ют ҫын умӗнче лӑпланса тӑраймарӗ: сӑнӗ улшӑнчӗ унӑн, тути шуралчӗ.
При всей своей выдержке Огнянов не смог сохранить спокойствие в присутствии чужого человека: он изменился в лице, губы его побелели.

Огнянов ним пулманран тенӗ пек Болгари ҫинчен пичетленӗ хыпарсене пӑхкаларӗ, вара хаҫатне каллех хурасшӑнччӗ ҫеҫ, сасартӑк куҫӗ тӗлне шултра саспаллисемпе ҫырнӑ хыпар курӑнса та кайрӗ.
Огнянов рассеянно просмотрел сообщения о Болгарии и уже хотел было бросить газету, как вдруг на глаза ему попался заголовок, напечатанный крупными буквами.

Огнянов пирус чӗртсе мӑкӑрлантарнӑ май урай тӑрӑх каллӗ-маллӗ уткаласа ҫӳрерӗ, тухтӑрпа калаҫнине асне илчӗ, кӗнеки ҫинелле ӳпӗннӗ юрӑ ӑсти пурри ҫинчен вӑл шухӑшламарӗ те.
Закурив папиросу, Огнянов, окутанный клубами дыма, быстро шагал взад и вперед по комнате, обдумывая свой разговор с доктором и не обращая внимания на певчего, сонно склонившегося на, книгой.

Вӑл Рада патне ҫыру ҫырса янӑ хыҫҫӑн Огнянов ҫак юрӑ ӑстинчен йӗрӗне пуҫларӗ; Стефчова йӑпӑлтатса пурӑннӑшӑн ӑна курайми те пулса ҫитрӗ.
После его письма к Раде неприязнь Огнянова к певчему перешла в отвращение, и оно стало еще сильнее, когда он увидел, как тот заискивает перед Стефчовым.

Огнянов ӑна алӑ памарӗ.
Огнянов не поздоровался с ним.

Огнянов шкула кайрӗ.
Огнянов пошел в школу.

Огнянов сасартӑк чарӑнса тӑчӗ.
Огнянов внезапно остановился.