Шырав

Шырав ĕçĕ:

шухӑшсем (тĕпĕ: шухӑш) more information about the word form can be found here.

Унӑн пысӑк шурӑ аллине хальчченхи пекех чунтан юратса тата хисеплесе чуптӑватӑп, анчах халь ӗнтӗ ун ҫинчен шухӑшлама, вӑл мӗн тунине тишкӗрме хӑятӑп, вара ирӗксӗрех ман пуҫа хӑратса пӑрахакан шухӑшсем пырса кӗреҫҫӗ.
Я с тем же искренним чувством любви и уважения целую его большую белую руку, но уже позволяю себе думать о нем, обсуживать его поступки, и мне невольно приходят о нем такие мысли, присутствие которых пугает меня.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пур-ҫук шухӑшсем патне туртӑнни ман ӑс-хакӑла калама ҫук ҫивӗчлетсе ячӗ те, эпӗ час-часах, чи ансат япаласем ҫинчен, шухӑшлама пуҫласан та, хам шухӑшсене тишкӗрессин вӗҫне-хӗрне ниепле те тухаймастӑп, хама мӗн интереслентерни ҫинчен мар ӗнтӗ, хам мӗн ҫинчен шухӑшлани пирки шутлама пикенетӗп.
Склонность моя к отвлеченным размышлениям до такой степени неестественно развила во мне сознание, что часто, начиная думать о самой простой вещи, я впадал в безвыходный круг анализа своих мыслей, я не думал уже о вопросе, занимавшем меня, а думал о том, о чем я думал.

XIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫав вӑхӑтра Володя, пӳлӗм урлӑ иртсе пынӑ май, эпӗ тем ҫинчен шухӑшланине асӑрхаса, йӑл кулса илчӗ, ҫак кулӑ ман шухӑшсем ниме тӑман ӑпӑр-тапӑр ҫеҫ пулнине ӑнланса илме пулӑшрӗ.
В это время Володя, проходя через комнату, улыбнулся, заметив, что я размышлял о чем-то, и этой улыбки мне достаточно было, чтобы понять, что все то, о чем я думал, была ужаснейшая гиль.

Хамшӑн ҫав тери ҫӗнӗ те уҫӑмлӑ пек туйӑннӑ ҫак шухӑш — халь эпӗ унӑн майне-шывне те аран ҫеҫ тӗшмӗртетӗп — мана питӗ килӗшрӗ, эпӗ, хут листи илсе, ӑна ҫырса хума шут тытрӑм, анчах ҫырма ларсан ман пуҫа татах та нумай шухӑшсем кӗрсе тулчӗҫ, манӑн ирӗксӗрех пӳлӗм тӑрӑх утса ҫаврӑнмалла пулчӗ.
Это рассуждение, казавшееся мне чрезвычайно новым и ясным и которого связь я с трудом могу уловить теперь, — понравилось мне чрезвычайно, и я, взяв лист бумаги, вздумал письменно изложить его, но при этом в голову мою набралась вдруг такая бездна мыслей, что я принужден был встать и пройтись по комнате.

Асӑннӑ шухӑшсем маншӑн тӗлӗнмелле уҫӑмлӑ пулнӑран, ҫав чаплӑ та усӑллӑ чӑнлӑхсене эпӗ пуринчен малтан пӗлекен пултӑм тесе шутларӑм, вӗсемпе пурнӑҫра усӑ курма тӑрӑшрӑм.
Мысли эти представлялись моему уму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие великие и полезные истины.

Мана ҫапла туйӑнать: уйрӑм ҫын ӑсӗ аталанасси ӑрусен ӑсӗ аталанакан ҫулпах пулса пырать, тӗрлӗ философиллӗ теорисен никӗсне хывӑннӑ шухӑшсем ӑсӑн уйрӑлми пайӗсем пулса тӑраҫҫӗ; анчах кирек кам та ҫав философиллӗ теорисем пурри ҫинчен пӗличченех вӗсене мӗн чухлӗ те пулин тӗшмӗртетех.
Мне кажется, что ум человеческий в каждом отдельном лице проходит в своем развитии по тому же пути, по которому он развивается и в целых поколениях, что мысли, служившие основанием различных философских теорий, составляют нераздельные части ума; но что каждый человек более или менее ясно сознавал их еще прежде, чем знал о существовании философских теорий.

Эпӗ хама асаплантарасси хупса усранипе пӗтет тесе шанма пуҫларӑм, тутлӑ ыйхӑпа ҫывӑрса вӑй илнӗрен, кантӑксен шартлама сивӗ ӳкернӗ тӗррисем ҫинче вылякан хӗвел ҫап-ҫутӑ ҫутатнӑран тата урамсенче кӑнтӑрла илтӗнекен яланхи шӑв-шав пуҫланнӑран ман шухӑшсем лӑплана пуҫларӗҫ.
Я начинал надеяться, что наказание мое ограничится заточением, и мысли мои, под влиянием сладкого, крепительного сна, яркого солнца, игравшего на морозных узорах окон, и дневного обыкновенного шума на улицах, начинали успокаиваться.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хутран-ситрен алӑк хыҫне пытанатӑп та, хӗрсен пӳлӗмӗнче тапранакан ҫуйхашӑва ӑмсанса та кӗвӗҫсе итлетӗп, вара ман пуҫа ҫакӑн пек шухӑшсем пырса кӗреҫҫӗ: эпӗ, ҫӳле хӑпарса, Володя пекех Машӑна чуптуса илме хӑтлансан, мӗн курма лекӗ-ши мана?
Иногда, притаившись за дверью, я с тяжелым чувством зависти и ревности слушал возню, которая поднималась в девичьей, и мне приходило в голову: каково бы было мое положение, ежели бы я пришел на верх и, так же как Володя, захотел бы поцеловать Машу?

VI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ӑнсӑртран именчӗклӗн те хӑюсӑррӑн пӑхса илнӗ куҫсенче мӗн чухлӗ каласа пӗтермен шухӑшсем, ӗмӗтсем, ӑнланасран шикленнӗ пирки калама именнӗ сӑмахсем!
Сколько недосказанных желаний, мыслей и страха — быть понятым — выражается в одном случайном взгляде, когда робко и нерешительно встречаются ваши глаза!

V сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Халь вара вӗсем килсӗр-йышсӑр пурӑнни тӗлӗшпе ман пуҫра пиншер уҫӑмсӑр ҫӗнӗ шухӑшсем ҫаврӑнма пуҫларӗҫ, эпир пуян, вӗсем чухӑн пулнӑран намӑсланнипе эпӗ хӗрелсе кайрӑм, Катя ҫине пӑхма та хӑюлӑх ҫитереймерӗм.
Теперь же тысячи новых, неясных мыслей, касательно одинокого положения их, зароились в моей голове, и мне стало так совестно, что мы богаты, а они бедны, что я покраснел и не мог решиться взглянуть на Катеньку.

III сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ман пуҫра ниме юрӑхсӑр шухӑшсем кӑна пӑтранаҫҫӗ.
Самые пустые мысли бродили в моей голове.

XIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Сахал мар шыв юхса иртрӗ унтанпа, авалхи ҫинчен аса илесси маншӑн хӑйӗн пӗлтерӗшне ҫухатрӗ, асаилӳсем халӗ ӗнтӗ уҫӑмсӑр шухӑшсем пек кӑна пулса тӑчӗҫ, турӑ ҫынни пек пулса ҫӳрекен Гриша та хӑйӗн юлашки ҫулҫӳревне тахҫанах утса тухнӑ; анчах ун сӑнарне, вӑл вӑратнӑ туйӑма эпӗ нихҫан та манас ҫук.
Много воды утекло с тех пор, много воспоминаний о былом потеряли для меня значение и стали смутными мечтами, даже и странник Гриша давно окончил свое последнее странствование; но впечатление, которое он произвел на меня, и чувство, которое возбудил, никогда не умрут в моей памяти.

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл тӗрлӗ йышши йӑпанусемпе савӑнса пурӑннӑ, ҫавна пула хӑй мӗне ҫирӗп ӗненни пирки шутлама вӑхӑчӗ тупӑнман, ахаль те унӑн пурнӑҫӗ телейлӗ пулнӑ та, унашкал шухӑшсем ӑна кирлех те пулман.
Жизнь его была так полна увлечениями всякого рода, что ему некогда было составлять себе их, да он и был так счастлив в жизни, что не видел в том необходимости.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Тур пӗлет, пулнӑ-ши унӑн хӑйне епле тыткалассинче мӗне те пулин ӗненнӗ шухӑшсем?
Бог знает, были ли у него какие-нибудь нравственные убеждения?

Пуҫӑмра ҫак шухӑшсем пӑтранаҫҫӗ; эпӗ вырӑнтан хускалмасӑр хамӑн пушмакӑн хура хӑйӑвӗсем ҫине тинкерсе пӑхатӑп.
Мысли эти мелькали в моей голове; я не трогался с места и пристально смотрел на черные бантики своих башмаков.

Карл Иваныч ман патӑмран кайсан, эпӗ, вырӑн ҫине тӑрса ларса, урана чӑлха тӑхӑннӑ вӑхӑтра куҫҫуль кӑштах иксӗлчӗ, анчах курман тӗлӗк хускатнӑ усал шухӑшсем сирӗлсе пӗтмерӗҫ-ха.
Когда Карл Иваныч оставил меня и я, приподнявшись на постели, стал натягивать чулки на свои маленькие ноги, слезы немного унялись, но мрачные мысли о выдуманном сне не оставляли меня.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ку таранччен унӑн кун пек шухӑшсем пулманччӗ.
Никогда ничего подобного ему и в голову не приходило.

8 // Александр Яндаш. Чосич, Д. Хӗвел инҫетре: роман / вырӑсларан А.Яндаш куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 352 с.

Кун пек шухӑшсем ӑҫтан килсе кӗнӗ мана?
Откуда у меня такие мысли?

«Аван мар шухӑшсем, наркӑмӑш… пессимизм!
«Ядовитые мысли, больные… пессимизм!

Йевта патакки шакканипе, аманнисем ахлатнипе килсе кӗрекен йывӑр шухӑшсем унӑн пуҫӗнче хӗвӗшеҫҫӗ.
Стук палки и стоны раненых еще усиливали его грусть и тревогу.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics