Шырав

Шырав ĕçĕ:

Аллисем (тĕпĕ: алӑ) more information about the word form can be found here.

Аллисем те унӑн канӑҫсӑрскерсем — хӑйӗн пысӑк кӗлетки ҫумӗнчен татӑлса ӳкме тӑрӑшнӑ евӗр, темле тӗлӗнмелле сулланкалаҫҫӗ, хире-хирӗҫ ывӑҫ тупанӗсемпе хыттӑнах ҫӑтти-ҫатти ҫатлаттарса илеҫҫӗ, кукӑр пӳрнисемпе ҫыхланаҫҫӗ те сӑтӑрӑнкалаҫҫӗ тата вӗсем сайра кӑна хускала-хускала илнисем старикӗн сӑмаххисемпе пӗр вӑхӑта тӳрӗ килсе пыраҫҫӗ.
И руки у него были тоже беспокойные странно мотались, точно стремясь оторваться от большого тела, шумно хлопали ладонями одна о другую, сцеплялись кривыми пальцами и тёрлись, и редко движения их совпадали со словами старика.

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

Кольӑна тухтӑрӑн хитре футляр ӑшне чиксе хунӑ хирургилле ачаш инструмента аса илтерекен ҫиелтен курӑнан пӳ-ҫийӗ те кӑмӑллӑ, Ряхин галстукне ӗлккем бант туса ҫыхма пӗлни те, унӑн ҫемҫе кӗписем те, ӑста ҫӗленӗ сюртукӗсем те, шӗвӗр сӑмсаллӑ ботинкисем те тата шап-шурӑ ҫӑмӑл аллисем ҫаврӑнӑҫуллӑн хускалнисем те килӗшеҫҫӗ.
Коле нравилась и внешность доктора, напоминавшая тонкий хирургический инструмент в красивом футляре, нравилось уменье Ряхина завязывать галстук пышным бантом, его мягкие рубашки, ловко сшитые сюртуки, остроносые ботинки и округлые движения белых ловких рук.

Ҫӳҫне вӑл паян ҫӳлелле тураса, пуҫ кӑшӑлӗ пек хурса майлаштарнӑ, ҫакӑ кил хуҫи хӗрарӑма ҫӳллӗрех туса кӑтартать; шалпар хӗрлӗ капот тӑхӑннӑ хӑй, аллисенче алӑ суллисемпе ҫӗрӗсем ҫутӑлаҫҫӗ, пиҫиххинчен ҫакса янӑ ҫӑраҫҫисен ҫыххи чӑнкӑртатса тӑрать, вӗтӗ шӑлӗсене йӗрсе хунӑ, куҫӗсем виртлешсе хӗсӗннӗ — ҫаксене мӗнпурне курсан, кил хушши хуралҫин аллисем те, пуҫӗ те лаштӑрах усӑнчӗҫ.
Сегодня её волосы были причёсаны вверх короной, увеличивая рост хозяйки; широкий красный капот, браслеты и кольца на руках, лязг связки ключей у пояса, мелкие, оскаленные зубы и насмешливо прищуренные глаза — всё это принудило дворника опустить и руки и голову.

Ун ҫинелле хӑяккӑн пӑха-пӑха илнӗ хушӑрах вӑл хӑйӗн вӑрӑм аллисем хӑйсем тӗллӗнех хускалса туртӑннисене ӑнӑҫлӑнах пусарать.
Поглядывая на неё сбоку, он успешно побеждал непроизвольные движения своих длинных рук.

Лодкӑпа ҫывӑхланнӑ хыҫҫӑн, Сима халь Жукова тата ытларах килӗштерми пулчӗ: хӑш чухне асӗнче вӑл ҫав этемӗн тачка, хӗп-хӗрлӗ аллисем унӑн хӗр-тусӗн учӗ патнелле епле тӑсӑлнине курать те — вара ҫамрӑк йӗкӗтӗн кӑкрине ҫӑтӑрах сивӗ тытса лартать, урисем чӗтреме тытӑнаҫҫӗ, вӑл куҫӗсене тискеррӗн чарса пӑрахать те хуйхӑпа асапланса мӗкӗрсе ярать.
После того, как Сима сблизился с Лодкой, Жуков стал ещё более неприятен ему: порою он представлял себе, как толстые красные руки этого человека тянутся к телу его подруги — тогда в груди юноши разливался острый холод, ноги дрожали, он дико выкатывал глаза и мычал от горя.

Унӑн тӑрлавсӑр ҫинҫе мӑйӗ ҫинче ларакан килӗшӳсӗр пуҫлӑ, тӑсланкӑ вӑрӑм кӗлетки, сарӑхса кайнӑ, шӑммисем палӑракан ырханкка сӑн-сӑпачӗ тата пуш-пушӑ куҫӗсем, унӑн хӑюсӑрлӑхӗ, тытӑнчӑклӑ, ҫинҫешке сасси, хускалма юратман, ытлашши пек туйӑнакан аллисем — кама килӗшчӗр, пӗтӗмӗшпех вӑл ҫынсене килӗшме пултарайман этем иккен.
Его длинная фигура, с неуклюжею головою на уродливо тонкой шее, жёлтое, костлявое лицо и пустые глаза, его робость, скрипучий, срывающийся голос и неподвижные, лишние руки — весь он не возбуждал в людях симпатии.

— Сывӑ-и, шуйттан? — тет Вавила, хапха хуралҫин кӗске кӗрӗк кӗсйине чиксе хунӑ вӑрӑм та ҫав тери пысӑк аллисем ҫинелле хӑяккӑн пӑхкаласа.
— Здравствуй, чёрт! — говорит Вавила, косясь на длинные ручищи привратника, сунутые в карманы короткого полушубка.

Ҫав вӑхӑтрах урам варрипе, бульвар тӗлӗнчен иртсе, вӑл, Вавила Бурмистров, утса пырать, унӑн аллисене ҫурӑм хыҫнелле ҫавӑрса хурса ҫинҫе чӗн пиҫиххипе ҫыхса лартнӑ, аллисем ыратаҫҫӗ, ҫӑварӗнче — тӑварлӑ юн тути, хӑрах куҫӗ шыҫса тухнӑ, нимӗн те курмасть.
А посредине улицы, мимо бульвара, шагает он, Вавила Бурмистров, руки у него связаны за спиною тонким ремнём и болят, во рту — солёный вкус крови, один глаз заплыл и ничего не видит.

Анчах та — слобода ҫыннисем ун патне пырса тӑрсанах, унӑн чӑрсӑрлӑхне ырласа ик-виҫӗ ӑшӑ сӑмах каласанах, — сасартӑках вӑл, ҫул хӗрринчи тусан пуснӑ хурӑна, нумайччен ҫумӑр курмасӑр типсе ларнӑ хыҫҫӑн, ҫумӑр ҫуса уҫӑлтарнӑ евӗр, пӗтӗмпех улшӑнса, ҫӗнелсе каять, илемлӗ куҫӗсем унӑн каллех ачаш вут-кӑварпа йӑлкӑшма тытӑнаҫҫӗ, курпунланнӑ ҫурӑмӗ тӳрленсе тӑрать, вӑйлӑ аллисем палланӑ ҫынсене юратса ыталаҫҫӗ.
Но — стоило слобожанам подойти к нему, сказать несколько ласковых похвал его удали, — он вдруг весь обновлялся, точно придорожная пыльная берёза, омытая дождём после долгой засухи; снова красивые глаза вспыхивали ласковым огнём, выпрямлялась согнутая спина, сильные руки любовно обнимали знакомых.

Салтаксен аллисем чӗтренӗ, унтер-офицер Федосеев та, хӑйӗн чысне хӳтӗлесшӗн пулнӑ пек: «Эккей, епле час вилмеҫҫӗ ку поляксем!» тенӗ пулин те, хӑй шуралса, ҫухалса кайнӑ пек пулнӑ.
У солдат дрожали руки, сам унтер-офицер Федосеев хотя для поддержания чести и говорил: «Эк живучи эти поляки!», но был бледен и не в своей тарелке.

Малалла ҫырас вырӑнне каласа пани // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Хӗр хӑйне сивчир тытнӑ пек чӗтресе, ӑнран тухса кайса ҫырнӑ; ашшӗ перона каялла илсен, унӑн аллисем ластах усӑннӑ, вӑл пушӑ пукан умне чӗркуҫҫисем ҫине ӳкнӗ те, пуҫне ун ҫумне тӗрентернӗ.
Девушка писала в лихорадке, в безумии; когда отец взял у нее перо, руки ее опустились, она упала на колени перед пустым стулом и прижала к нему голову.

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ҫын ҫӗкленсе аллисем ҫине тӗренчӗ…
Человек приподнялся, облокотился на руки…

XIV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Халӗ ӗнтӗ Ильсеяр вӑл йывӑррӑн сывланине те илтет, унӑн аллисем шыв ҫинче майӗпен ҫеҫ ҫӗкленине те курать.
Ильсеяр уже слышала его тяжелое дыхание, видела, с каким трудом поднимались над водой его руки.

Карчӑк, тата темӗн каласшӑн пулса, аллисене ҫӳлелле ҫӗклерӗ, анчах вӑйсӑр аллисем ҫавӑнтах чӗркуҫҫи ҫине персе анчӗҫ.
Старуха воздела в горе руки, но они тут же бессильно упали ей на колени.

XIII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Унӑн пуҫӗпе аллисем халсӑррӑн чӗтреҫҫӗ.
Голова и руки ее тряслись.

Аллисем унӑн чӗтреҫҫӗ.
Руки у нее тряслись.

VIII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Ун чухне вара пупсемпе мулласен аллисем кӗскелсе юлӗҫ.
Руки будут тогда коротки у попов и мулл.

IV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Ҫунакан ҫынсен ҫӳлелле ҫӗкленнӗ аллисем, вӗсен ахлатнӑ сассисем.
Поднятые руки и ужасные стоны сжигаемых.

Вунсаккӑрмӗш сыпӑк // Сергей Мерчен. Выгодская Э.И. Алжир тыткӑнӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1946. — 112 с.

Доктор Соза сӑмах чӗнмесӗр хӑйӗн сӑнчӑрӗсем ҫине, шыҫса кайнӑ урисем ҫине, кӑвакарнӑ сухалӗпе чӗтрекен аллисем ҫине кӑтартнӑ.
Доктор Соза молча указал на свои цепи, на распухшие ноги, седую бороду, трясущиеся руки.

Вунҫиччӗмӗш сыпӑк // Сергей Мерчен. Выгодская Э.И. Алжир тыткӑнӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1946. — 112 с.

Вӗсене ҫулҫӑсем чӑштӑртатни, хӗрӳ ӗҫе пула аллисем пӗҫерсе тӑни савӑнтарать.
И сухому шороху листьев, и общей работе, от которой горели ладони.

Комсомол // Александр Галкин. Прилежаева М. П. Ленин пурнӑҫӗ: повесть; Александр Галкин куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1977. — 255 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics