Шырав

Шырав ĕçĕ:

шухӑшсем (тĕпĕ: шухӑш) more information about the word form can be found here.

Ҫав шухӑшсем нимӗнле хӑйӗн шухӑш-кӑмӑлӗпе иккӗленӗвӗсенчен те килмеҫҫӗ.
Их не определяют никакие личные настроения и сомнения.

17 // Александр Яндаш. Чосич, Д. Хӗвел инҫетре: роман / вырӑсларан А.Яндаш куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 352 с.

«Ку пӗтни ӗнтӗ… Пӗтӗмпех пӗтрӗ… Ҫын мӗншӗн кӗрешет-ха? Халӑх пӗтет. Маншӑн. Малалла кун пек юрамасть. Ҫук! Ҫук! Вӗсем — чунсӑр этемсем. Вӗсем никама та хӗрхенмеҫҫӗ, никам ҫинчен те шутламаҫҫӗ… Ҫакӑ вара… Эпӗ вара… Вӗсене калатӑп-ха эпӗ!» — пуҫӗнчи асаплӑ та йывӑр шухӑшсем ӑна ларма-тӑма та памарӗҫ, чӗрипе пуҫ мимине хӗстерчӗҫ, вӑл аран-аран сывларӗ.
«Это гибель… Все напрасно… Зачем же бороться? Уничтожили народ. Из-за меня. Так больше нельзя. Не буду! Не буду! Бессердечные! Не чувствуют, не думают… Разве это… разве я все это им скажу?» — беспросветное, тяжелое отчаяние сжимало ему сердце и мозг, он прерывисто дышал.

15 // Александр Яндаш. Чосич, Д. Хӗвел инҫетре: роман / вырӑсларан А.Яндаш куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 352 с.

Тусем мӗнле сӑлтавсемпе пулса кайма пултарни ҫинчен калакан шухӑшсем е, ученӑйсем каланӑ пек, гипотезӑсем темиҫе те пур.
Научных предположений (или, как их называют учёные, гипотез) о причинах образования гор имеется несколько.

5. Тусене мӗнле вӑйсем тунӑ // Лина Агеносова. Обручев, В. А. Тусемпе материксем пулса кайни / вырӑсларан Л. В. Агеносова куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 134 с.

Ҫаксем пурте ним тӗшне тӑман ӑпӑр-тапар кӑна мар-ши? — ак мӗнле шухӑшсем тӗтреллӗн пыра-пыра кӗчӗҫ ман пуҫа тепӗр чухне, ман пуҫра ҫак шухӑшсене хӑй курса таракан юлташлӑха тата ҫамрӑксен ырӑ кӑмӑллӑ савӑклӑхне ӑмсанни ҫуратрӗ.
Да уж не вздор ли все это? — начинало мне глухо приводить иногда в голову под влиянием чувства зависти к товариществу и добродушному молодому веселью, которое я видел перед собой.

ХLIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эхер пуҫа унашкал ӗмӗтсемпе шухӑшсем пырса кӗрес пулсан та, хам паянхи кунпа кӑмӑллӑ пулнине туйса, малашнехи тӗкӗнекен шухӑшсене ним уяса тӑмасӑрах хӑвала-хӑвала яратӑп.
Ежели же мне приходили такие мечты и мысли, то я, чувствуя себя довольным настоящим, бессознательно старался отгонять мысль о будущем.

ХL сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ун умӗнче калаҫасси маншӑн пысӑк савӑнӑҫ, унӑн юррине итлесси те, манпа пӗрле пӗр пӳлӗмре вӑл пуррине пӗлесси те мана хӗпӗртеттерет; Варенька ҫине каярахпа хам мӗнле пӑхасси пирки, тусӑм йӑмӑкӑма юратас-тӑк, эпӗ ӑна ырӑ тӑвасшӑн хам савакан хӗре юратма пӑрахасси пирки ман пуҫа шухӑшсем сайра хутра кӑна пырса кӗреҫҫӗ ӗнтӗ.
Слушать ее пение и вообще знать о ее присутствии в той же комнате, в которой был я; но мысль о том, какие будут впоследствии мои отношения с Варенькой, и мечты о самопожертвовании для своего друга, ежели он влюбится в мою сестру, уже редко приходили мне в голову.

Ҫав романсенче мана чее шухӑшсем те, хӗрӳллӗ туйӑмсем те, асамлӑ ӗҫсем те, улшӑнми кӑмӑллӑ сӑнарсем те килӗшрӗҫ; унти ҫын ырӑ кӑмӑллӑ пулсан, пур енчен те ырӑ кӑмӑллӑ; усал пулсан, пур енчен те усал, — яш ӗмӗрте мана ҫынсем шӑпах ҫавнашкал пулнӑн туйӑнатчӗҫ; ҫав кӗнекесем пурте французла пулни те питӗ-питӗ килӗшрӗ, ырӑ йӑхран тухнӑ геройсен ырӑ сӑмахӗсене эпӗ астуса юлма, май килсе тухсан пӗр-пӗр ырӑ ӗҫре вӗсене асӑнса хӑварма пултартӑм.
Нравились мне в этих романах и хитрые мысли, и пылкие чувства, и волшебные события, и цельные характеры: добрый, так уж совсем добрый; злой, так уж совсем злой, — именно так, как я воображал себе людей в первой молодости; нравилось очень, очень много и то, что все это было по-французски и что те благородные слова, которые говорили благородные герои, я мог запомнить, упомянуть при случае в благородном деле.

XXX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫак шухӑшсем ытла та кӑмӑллӑ пулнӑран, ман вӗсем ҫинчен хамӑн тусӑма пӗлтерес килчӗ, анчах, эпир пӗр-пӗрне кирек мӗн ҫинчен те пӗр пытармасӑр калӑпӑр тесе шантарнӑччӗ пулин те, ҫакна тума темшӗн ман вӑйӑм ҫитес ҫуккине туйрӑм.
Мечты эти были так приятны, что мне очень хотелось сообщить их моему другу, но, несмотря на наш обет взаимной откровенности, я чувствовал почему-то, что нет физической возможности сказать этого.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дмитрий хӑйӗн амӑшне питӗ те логикӑллӑ шухӑшсем калама пикенчӗ, горизонт ансӑр ҫӗрте сӑнлӑх ниепле те хӳхӗм пулма пултараймасть, тесе ӗнентересшӗн пулчӗ.
Дмитрий завел с матерью очень логическое рассуждение о том, что никак не может быть прекрасен вид, в котором горизонт ограничен.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дмитрий уҫӑ кӑмӑллӑ та йӑваш, галстукне пуҫӗпе тӳрлетмест, вӗчӗрхенӳллӗн куҫне мӑчлаттармасть тата хӗсе-хӗсе хумасть; ӑна каласа кӑтартнӑ ырӑ шухӑшсем хама килӗшеҫҫӗ; шухӑшсем ҫавнашкал ырӑ пулнӑран, Дмитрий манпа Колпиков хушшинче пулса иртнӗ вӑтанмалли ӗҫшӗн мана йӑлтах каҫарчӗ, уншӑн манран йӗрӗнме пӑрахрӗ, пулӗ тесе шутларӑм, вара эпир нумай япаласем ҫинчен чунтан шанса калаҫрӑмӑр, унашкал япаласем ҫинчен ҫынсем пӗр-пӗрне сайра хутра ҫеҫ калаҫҫӗ.
Дмитрий был общителен и кроток, не поправлял головой галстука, не подмигивал нервически и не зажмуривался; я был доволен теми благородными чувствами, которые ему высказал, полагая, что за них он совершенно простил мне мою постыдную историю с Колпиковым, не презирает меня за нее, и мы дружно разговорились о многом таком задушевном, которое не во всяких условиях говорится друг другу.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Е санӑн ҫав темле княжна пирки ҫынсем мӗн шухӑшлаҫҫӗ, хӑвӑн пирки ҫавнашкал шухӑшлама пултарни ҫинчен шутламалла мар, е ҫапла шутлатӑнах пулсан, шухӑшна малалла тӑс, урӑхла каласан, хӑвӑн ҫинчен мӗн шухӑшлама пултарнине эсӗ пӗлетӗн, анчах ҫав шухӑшсем саншӑн ытла та ют, эсӗ вӗсенчен йӗрӗнетӗн, вӗсемпе усӑ курса ху нимӗн те тӑвас ҫук, тесе шутла.
Или тебе не должно вовсе предполагать, чтоб о тебе могли думать так же, как об этой вашей княжне какой-то, или ежели уж ты предполагаешь это, то предполагай дальше, то есть что ты знаешь, что о тебе могут думать, но что мысли эти так далеки от тебя, что ты их презираешь и на основании их ничего не будешь делать.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Шухӑшсем тепӗр майлӑ ҫаврӑнса ӳкрӗҫ, ҫывӑхри сак ҫинче пӗр ҫав тери япӑх та тирпейсӗр тумланнӑ ватах мар, анчах шуралса кайнӑ ҫӳҫлӗ господина, хыҫалти сак ҫинче ыттисенчен уйрӑм лараканскере курсан, эпӗ хытӑ хӗпӗртерӗм.
Я даже впал в другую крайность и обрадовался весьма, увидав на ближайшей лавке одного чрезвычайно дурно, нечистоплотно одетого господина, еще не старого, но почти совсем седого, который, в отдалении от других, сидел на задней лавке.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Урӑх тум тӑхӑнса «турӑ юнне» сыпма кайнӑ чух ман пуҫра шухӑшсем пӗрин хыҫҫӑн тепри васкавлӑн тӗвӗленчӗҫ, эпӗ хамӑн кӑмӑлӑн туртӑмӗсем лайӑх пулни тӗлӗшпе хытӑ иккӗлене пуҫларӑм.
Надев другое платье, я пошел к причастию в каком-то странном положении торопливости мыслей и с совершенным недоверием к своим прекрасным наклонностям.

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах ҫав шухӑшсем ман пуҫа мораллӗ ӑнкарӑвӑн ҫӗнӗ вӑйӗпе пырса кӗрес вӑхӑт ҫитрӗ те, эпӗ мӗн чухлӗ вӑхӑта ахаль сая яни ҫинчен шухӑшласа илсен, хӑраса ӳкрӗм, вара ҫавӑн чухнех, ҫав самантранах пуҫласа, асӑннӑ шухӑшсене пурнӑҫа кӗртессӗм килчӗ, эпӗ вӗсене нихҫан та улӑштармастӑп тесе ҫирӗппӗн шут тытрӑм.
Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, в ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах эпӗ ку таранччен ҫак ӗненӳрен ҫӗнӗ шухӑшсем тупнипе, хама епле тыткалассин тата малашне мӗн тӑвассин планӗсене палӑртнипе кӑна йӑпантӑм; ман пурнӑҫ вара ҫав-ҫавах вак-тӗвекпе аппаланнипе, урӑм-сурӑм та ӗҫсӗр-хӗлсӗр иртсе пычӗ.
Но до сих пор я наслаждался только открытием новых мыслей, вытекающих из этого убеждения, и составлением блестящих планов нравственной, деятельной будущности; но жизнь моя шла все тем же мелочным, запутанным и праздным порядком.

— Ирсӗр шухӑшсем вӗсем юрӑхсӑр шухӑшсем, эпир вӗсене ҫынна каламаллине пӗлес пулсан, ҫав шухӑшсем пирӗн пуҫа кӗме нихҫан та хӑяс ҫук.
— И какие гадкие мысли! такие подлые мысли, что ежели бы мы знали, что должны признаваться в них, они никогда не смели бы заходить к нам в голову.

— Чӑннипе вӗт чи кирлӗ, чи кӑсӑк шухӑшсем — шӑпах эпир пӗрне-пӗри кирек мӗнле пулсан та калас ҫуккисем.
— А ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые мы ни за что не скажем друг другу.

Метафизикӑлла шухӑшсем теп вырӑн йышӑнакан хамӑрӑн калаҫусенче эпӗ ак мӗнле минута юрататӑп; шухӑшсем пӗрин хыҫҫӑн тепри хӑвӑртрах та хӑвӑртрах шӑвӑна-шӑвӑна тата пӗтӗмленнӗҫемӗн пӗтӗмленсе пырса, юлашкинчен сӑмахпа каласа памалла мар тӗтреленеҫҫӗ те, мӗн шухӑшланине калатӑп тесе шутласа, пач урӑххи ҫинчен калама пуҫлатӑн.
В метафизических рассуждениях, которые бывали одним из главных предметов наших разговоров, я любил ту минуту, когда мысли быстрее и быстрее следуют одна за другой и, становясь все более и более отвлеченными, доходят, наконец, до такой степени туманности, что не видишь возможности выразить их и, полагая сказать то, что думаешь, говоришь совсем другое.

Мухтани этем туйӑмӗ ҫинче ҫеҫ мар палӑрать, унӑн асне те хӑватлӑ вӑй парать, мухтанин сипле вӑйне пула эпӗ чылаях ӑсланнӑн туйрӑм, пуҫа шухӑшсем пӗрин хыҫҫӑн тепри тӗлӗнмелле хӑвӑртлӑхпа киле-киле тулчӗҫ.
Похвала так могущественно действует не только на чувство, но и на ум человека, что под ее приятным влиянием мне показалось, что я стал гораздо умнее, и мысли одна за другой с необыкновенной быстротой набирались мне в голову.

Ман пуҫра ҫавнашкал шухӑшсем нумай тӗвӗлентернӗрен тата пайтах мораллӗ асапсем кӳнӗрен, пӗррехинче мӗн пулнине эпӗ нихҫан та манас ҫук.
Никогда не забуду я случая, внушившего мне много таких мыслей и доставившего мне много моральных страданий.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics