Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӑйсен (тĕпĕ: хӑйсем) more information about the word form can be found here.

Кунсӑр пуҫне, хӑйсене хӑйсем уямасӑр юратма кӑмӑллакансем хӑйсен юратӑвӗпе яланах мухтанаҫҫӗ, тиркешеҫҫӗ, кӗвӗҫеҫҫӗ, шанмаҫҫӗ тата, калама та аван мар, ҫӑлса хӑварма май пултӑр тесе, юратнӑ ҫынсене хӑрушлӑхсем умне тӑратасшӑн, лӑплантарма май пултӑр тесе, инкексем кӑтартасшӑн, тӳрлетме — кӑлтӑклӑ тӑвасшӑн.
Кроме того, люди, склонные к любви самоотверженной, бывают всегда горды своею любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать, желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них.

XXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пирӗн ҫӗршыври паллӑ класс ҫыннисем, илемлӗ юратаканнисем, хӑйсен юратӑвӗ ҫинчен пурне те каласа кӑтартаҫҫӗ ҫеҫ мар, ун ҫинчен кирек епле пулсан та французла калаҫҫӗ.
В нашем отечестве люди известного класса, любящие красиво, не только всем рассказывают про свою любовь, но рассказывают про нее непременно по-французски.

Хӑйсенчи ҫак ырӑ туйӑма сӳнме парас мар тесе, вӗсем хӑйсен юратӑвӗ ҫинчен чи илемлӗ сӑмахсемпе хӑйсем юратакан ҫынна та, ку юрату ҫумӗнче нимӗнле ӗҫ те ҫук ҫынсене те тӑтӑшах кала-кала параҫҫӗ.
Для того чтобы поддержать в себе это приятное чувство, они постоянно в самых изящных выражениях говорят о своей любви как самому предмету, так и всем тем, кому даже и нет до этой любви никакого дела.

Унашкал ватӑ хӗрсен юратӑвӗ ҫав тери иксӗлми; суйласа илнӗ ҫыннисем нумай пулин те, вӗсен юратӑвӗ хӑйсен таврашӗнчи мӗнпур ҫынсене, пурнӑҫра тӗл пулакан мӗнпур ырӑ тата усал этемсене савмалӑх та юлать.
И запас этот у старых девушек такого рода бывает так неистощим, что, несмотря на то, что избранных много, еще остается много любви, которую они изливают на всех окружающих, на всех добрых и злых людей, которые только сталкиваются с ними в жизни.

Кайран эпӗ ҫакна пӗлтӗм: Софья Ивановна ҫемьеллӗ пурнӑҫшӑн ҫуралнӑ сайра тӗл пулакан ҫамрӑках мар хӗрарӑмсен шутне кӗрет-мӗн, анчах ҫав хӗрарӑмсене шӑпа ку телее пӳрмен те, ҫакна пула вӗсем ачисемпе упӑшкисемшӗн хӑйсен чӗрисенче тахҫантанпа усранӑ, ҫитӗнтернӗ тата тӗреклетнӗ юратӑвӑн мӗнпур вӑйӗпе хӑйсем суйласа илнӗ ҫынсене пӗр кӗтмен-туман ҫӗртен савма тытӑнаҫҫӗ.
Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных.

Ҫумӑр ҫунине эпӗ сӑмсапа алӑ ҫине темиҫе тумлам ӳкнинчен, ҫамрӑк хурӑнсен ҫыпҫӑнакан ешӗл ҫулҫисем ҫине тем шапӑртатма пуҫланинчен кӑна пӗлтӗм; хурӑнсем, хӑйсен кӑтра турачӗсене ним сикми усса, тап-таса ҫутӑ тумламсене савӑнса йышӑннӑн, савӑннипе аллейӑна уҫӑ шӑршӑпа тултарнӑн туйӑнать.
Я знал, что шел дождик, только потому, что несколько капель упало мне на нос и на руку и что что-то зашлепало по молодым клейким листьям берез, которые, неподвижно повесив свои кудрявые ветви, казалось, с наслаждением, выражающимся тем сильным запахом, которым они наполняли аллею, принимали на себя эти чистые, прозрачные капли.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Сӑмах май каласан, ку шухӑшсен те хӑйсен илемӗ пур.
Впрочем, и эти мысли имели свою прелесть.

XIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Кусенчен чылайӑшӗ пӗрне-пӗри паллаҫҫӗ, хыттӑн калаҫаҫҫӗ, профессорсене хӑйсен тата ашшӗсен ячӗсене каласа чӗнеҫҫӗ, ыйтусене ответлеме кунтах хатӗрленеҫҫӗ, пӗр-пӗрне тетрадьсем параҫҫӗ, тенкелсем урлӑ каҫса ҫӳреҫҫӗ, буфетран пӗчӗк кукӑльсем тата ҫу сӗрнӗ ҫӑкӑр чӗллисем иле-иле килеҫҫӗ те вӗсене ҫавӑнтах, пуҫӗсене тенкелпе шай пӗшкӗртсе, ҫисе яраҫҫӗ.
Эти были большей частью знакомы между собой, говорили громко, по имени и отчеству называли профессоров, тут же готовили вопросы, передавали друг другу тетради, шагали через скамейки, из сеней приносили пирожки и бутерброды, которые тут же съедали, только немного наклонив голову на уровень лавки.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эхер учительсем ман патӑма тӑтӑшах ҫӳремесен, Сен-Жером ман хама хам юратас туйӑма кӑмӑлсӑррӑн та пулин хӗтӗртмесен тата, чӑн пахи, хамӑн Нехлюдов тусӑма ӗҫчен ҫын пек курӑнассӑм килмесен, урӑхла каласан, вӑл экзамена отлично тытассине питӗ паха ӗҫ вырӑнне хумасан, — ҫаксем пулмасан, ҫуркуннепе ирӗклӗх хӑйсен ӗҫне тӑватчӗҫех: эпӗ маларах мӗн вӗреннине те манса каяттӑм, экзамена тем тусан та параймастӑм.
Так что, ежели бы не учителя, которые продолжали ходить ко мне, не St.-Jérôme, который изредка нехотя подстрекал мое самолюбие, и, главное, не желание показаться дельным малым в глазах моего друга Нехлюдова, то есть выдержать отлично экзамен, что, по его понятиям, было очень важною вещью, — ежели бы не это, то весна и свобода сделали бы то, что я забыл бы даже все то, что знал прежде, и ни за что бы не выдержал экзамена.

IX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Апат хатӗр!» — сассине тӑсарах хыттӑн пӗлтеретчӗ вӑл, вара пурте хаваслӑ, кӑмӑллӑ питсемпе, аслисем малтан, кӗҫеннисем хыҫалтан, крахмалланӑ юбкӑсемпе кӑшӑртаттарса тата атӑсене, пушмаксене чӗриклеттерсе столовӑя кӗретчӗҫ те, хуллен калаҫкаласа, хӑйсен вырӑнӗсене вырнаҫса ларатчӗҫ.
«Кушанье готово!» — провозглашает он громким, протяжным голосом, и все с веселыми, довольными лицами, старшие впереди, младшие сзади, шумя крахмалеными юбками и поскрипывая сапогами и башмаками, идут в столовую и, негромко переговариваясь, рассаживаются на известные места.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Володьӑпа Дубков час-часах хӑйсен тӑванӗсенчен юратса тӑрӑхлакалаҫҫӗ; Нехлюдов пачах урӑхла, ӑна хӑй пысӑк хаваслӑхпа чикӗсӗр хытӑ юратакан мӑнаккӑшӗн япӑх енне аса илтернипе ҫилентерме пулать.
Володя и Дубков часто позволяли себе, любя, подтрунивать над своими родными; Нехлюдова, напротив, можно было вывести из себя, с невыгодной стороны намекнув на его тетку, к которой он чувствовал какое-то восторженное обожание.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл айван ӑслӑ марччӗ, чылаях вӗреннӗскерччӗ тата пире вӗрентсе ӳстерессине тӳрӗ кӑмӑлпа туса пыратчӗ, анчах хӑйсен енчен килнӗ ытти ҫынсем пекех, вырӑс кӑмӑлӗпе килӗшми ҫӑмӑлттайла хӑйне хӑй юратнипе, мӑнкӑмӑллӑхпа, чӑрсӑрлӑхпа тата хӑй ҫине ытлашширех шаннипе уйрӑлса тӑратчӗ.
Он был не глуп, довольно хорошо учен и добросовестно исполнял в отношении нас свою обязанность, но он имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности.

XVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫакнашкал вӑхӑтсенче, мӗн тума палӑртнине малтан тишкермесен, пурнӑҫӑн ертсе пыракан пӗртен-пӗр вӑйӗ вырӑнӗнче ӳт-пӳ инстинкчӗсем пулсан, ӑс кӗрсе ҫитмен тата тӗрлӗ тӗлӗнтермӗшсем патне туртӑнакан ача, пӗртте иккӗленмесӗр, хӑрамасӑр, кула-кулах, хӑйсен пӳрчӗ ҫумӗнчех, унта шӑллӗсем, ашшӗпе амӑшӗ ҫывӑраҫҫӗ пулин те, кӑвайт хуни тата ӑна вӗре-вӗре чӗртни маншӑн ӑнланмалла.
В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит.

XIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Яланах пӗрле пурӑнакан туссем — пиччӗшӗпе шӑллӗ, упӑшкипе арӑмӗ, улпутпа тарҫи, уйрӑмах вӗсем хӑйсен шухӑшӗсене уҫӑмлах каламан чухне, хӑйсем хушшинчи сӑмахсӑр ҫыхӑнусене хускану е пӗр-пӗрин ҫине йӑл кулса пӑхса илни урлӑ палӑртнине кам асӑрхаман пулӗ.
Кто не замечал тех таинственных бессловесных отношений, проявляющихся в незаметной улыбке, движении или взгляде между людьми, живущими постоянно вместе: братьями, друзьями, мужем и женой, господином и слугой, в особенности когда люди эти не во всем откровенны между собой.

V сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Туйисемпе пӗр пекреххӗн сулкаласа, пирӗн ҫине куҫ хӳрипе кӑна пӑхса илсе, вӗсем пӗрин хыҫҫӑн тепри йывӑррӑн майӗпен малалла утаҫҫӗ, ҫав хушӑра ак мӗн ыйтса пӗлес килчӗ ман: ӑҫта, мӗн тума каяҫҫӗ вӗсем? нумая тӑсӑлать-и вӗсен ҫулҫӳревӗ, вӗсен мелкисем хӑйсен ҫулӗ ҫинчи ҫӳҫен вӑрӑм мӗлкисемпе час пӗрлешеҫҫӗ-ши?
Равномерно размахивая палками и едва оглядываясь на нас, они медленным, тяжелым шагом подвигаются вперед одна за другою, и меня занимают вопросы: куда, зачем они идут? долго ли продолжится их путешествие и скоро ли длинные тени, которые они бросают на дорогу, соединятся с тенью ракиты, мимо которой они должны пройти.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Лашасене кӳлнӗ, вӗсем, сайра хутран хӑнкӑрмисене ханкӑртаттарса, хӑйсен чӑтӑмсӑрлӑхне палӑртаҫҫӗ; чемодансене, арчасене, шкатулкӑсемпе пӗчӗк шкатулкӑсене вырнаҫтарса хураҫҫӗ те, эпир хамӑр вырӑнсене ларатпӑр.
Лошади заложены и выражают свое нетерпение, изредка побрякивая бубенчиками; чемоданы, сундуки, шкатулки и шкатулочки снова укладываются, и мы садимся по местам.

Кунта йӑлтах урӑхла, ҫӗнӗрен ҫӗнӗ илемлӗ вырӑнсемпе япаласем ман тимлӗхе хӑйсен еннелле туртаҫҫӗ, илӗртеҫҫӗ, ҫурхи ҫутҫанталӑк чӗрене ырӑ туйӑмпа тултарать — паянхи пурнӑҫа кӑмӑллаттарать, телейлӗ те ҫутӑ пуласлӑха чунтан кӗтме шанӑҫ парать.
Здесь, напротив, беспрестанно новые живописные места и предметы останавливают и развлекают мое внимание, а весенняя природа вселяет в душу отрадные чувства — довольства настоящим и светлой надежды на будущее.

Пӳлӗме дворовӑйсемпе хресченсем кӗрсе тулчӗҫ, вӗсем, пурте куҫҫульпе йӗрекенскерсем, хӑйсен улпучӗн арӑмӗпе сывпуллашма килнӗ.
Комната была наполнена дворовыми и крестьянами, которые, все в слезах, пришли проститься с своей барыней.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Рas de Basques» юрӑхсӑр, килӗшӳсӗр пулнине, вӑл мана пысӑк намӑс кӑтартма пултарнине пӗлтӗм эпӗ; анчах мазуркӑн палланӑ кӗвви, ман хӑлхана илтӗнсе, сасӑ нервисене мӗн тумалли ҫинчен хыпар тӑвать, лешсем, хӑйсен черечӗпе, ҫак хыпара урасене йышӑнтараҫҫӗ; кусем вара, кӗтмен ҫӗртен тата пур куракансене те тӗлӗнтерсе, юхӑнуллӑн тата ункӑ тунӑ пек чӗрне вӗҫҫӗн пуса-пуса, шӑпапа пӳрне ҫаврӑмсене тума пикенчӗҫ.
Я знал, что pas de Basques неуместны, неприличны и даже могут совершенно осрамить меня; но знакомые звуки мазурки, действуя на мой слух, сообщили известное направление акустическим нервам, которые в свою очередь передали это движение ногам; и эти последние, совершенно невольно и к удивлению всех зрителей, стали выделывать фатальные круглые и плавные па на цыпочках.

Кукамай ман алла ҫирӗп тытрӗ те мӗнпур хӑнасем хӑйсен пӗлес кӑмӑлне ҫырлахтарса кулма пуҫличченех вӗсем ҫине ыйтуллӑн пӑхкаларӗ.
Бабушка крепко держала меня за руку и серьезно, но вопросительно посматривала на присутствующих до тех пор, пока любопытство всех гостей было удовлетворено и смех сделался общим.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics