Шырав

Шырав ĕçĕ:

пачах the word is in our database.

пачах (тĕпĕ: пачах) more information about the word form can be found here.

— Ӑна пӗтӗмпех, авӑ, Алексей Наумыч шухӑшласа кӑларнӑ: пачах нимӗн те пулман!
— Это все вон Алексей Наумыч выдумал: ничего и не было совсем.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫакӑ вара Васька е Мотька улпут патне пырса: акӑ вӑл, Мотька, паян ирхине ишӗлмесӗр юлнӑ галерея ҫине хӑпарчӗ те унта кӗтессем пӳртрен пачах уйрӑлнӑ, пӑхса ҫеҫ тӑр, каллех ишӗлсе анать, тесе каличченех ҫапла пулнӑ.
Это продолжалось до тех пор, пока Васька или Мотька донес барину, что, вот-де, когда он, Мотька, сего утра лазил на остатки галереи, так углы совсем отстали от стен и, того гляди, рухнут опять.

Тен, ача сӑмахсене те аран-аран кӑна каланӑ пулӗ-ха, тен, пачах та калама пултарайман пулӗ, утайман та пулӗ, пур япаласем ҫине те, ҫитӗнсе ҫитнисем каланӑ пек, айванла, тӗлӗнса кайса, ачалла пӑхнӑ пулӗ, вӑл ун чухнех хӑй таврашӗнче пулса иртекен япаласен пӗлтерӗшне тата вӗсем пӗр-пӗринпе ҫыхӑнса тӑнине ӑнланнӑ пулӗ, анчах ун ҫинчен хайне те, ыттисене те шарламан.
Может быть, когда дитя еще едва выговаривало слова, а может быть, еще вовсе не выговаривало, даже не ходило, а только смотрело на все тем пристальным немым детским взглядом, который взрослые называют тупым, оно уж видело и угадывало значение и связь явлений окружающей его сферы, да только не признавалось в этом ни себе, ни другим.

Карчӑкӑн ыйхи сирӗлет, вӑл пуҫӗнчи тутӑрне майлать, кӑвакарнӑ ҫӳҫ пайӑркисене тирпейлесе чикет, вара, пачах ҫывӑрман пек пулса, Илья ҫине, улпут ҫурчӗн чӳречисем ҫине шанчӑксӑррӑн пӑхса илет, чӗрҫи ҫинче выртакан чӑлха йӗпписене чӗтрекен аллисемпе тӗрткелет.
Она вспрянула от сна, поправила платок на голове, подобрала под него пальцем клочки седых волос и, притворяясь, что будто не спала совсем, подозрительно поглядывает на Илюшу, потом на барские окна и начинает дрожащими пальцами тыкать одну в другую спицы чулка, лежавшего у нее на коленях.

Йытта ҫынсем сенӗксемпе тата пуртӑсемпе хӑвалама тытӑнсан, вӑл, ҫынсенчен тарса, таҫта, ту хыҫне пытаннӑ, ҫакӑншӑн вара ӑна урнӑ йытӑ тесе шутланӑ; ҫав типӗ ҫырмана выльӑх-чӗрлӗх виллисене пӑрахнӑ; ҫырмара вӑрӑ-хурахсем те, кашкӑрсем те, ҫав таврара е ҫут тӗнчере пачах пулман тата ытти ҫавнашкал чӗрчунсем те пур тесе шутланӑ.
признанную бешеною потому только, что она бросилась от людей прочь, когда на нее собрались с вилами и топорами, исчезла где-то за горой; в овраг свозили падаль; в овраге предполагались и разбойники, и волки, и разные другие существа, которых или в том краю, или совсем на свете не было.

Тӗрлӗрен пӑлханусемпе тертленсе пӗтнӗ е тертсене пачах пӗлмен чӗре, ҫак пурте маннӑ ҫӗршывра пытанса, никам пӗлмен телейпе пурӑнасшӑн ҫунать.
Измученное волнениями или вовсе не знакомое с ними сердце так и просится спрятаться в этот забытый всеми уголок и жить никому не ведомым счастьем.

Пӗлӗт унта пачах урӑхла, ҫӗр ҫывӑхнерех лӑпчӑннӑн туйӑнать, анчах аҫа-ҫиҫӗм вӑйлӑрах ҫаптӑр тесе мар, ҫӗре юратса, ӑна хытӑрах ыталаса илессишӗн кӑна пулӗ: вӑл суйласа илнӗ кӗтесе, тӗрлӗ хуйхӑ-суйхӑран сыхлама тесе, атте-анне ҫурчӗн шанчӑклӑ ҫивиттийӗ евӗр хупласа тӑрать.
Небо там, кажется, напротив, ближе жмется к земле, но не с тем, чтоб метать сильнее стрелы, а разве только чтоб обнять ее покрепче, с любовью: оно распростерлось так невысоко над головой, как родительская надежная кровля, чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяких невзгод.

Чӑнах ӗнтӗ, унта тинӗссем, ҫӳлӗ тусем, чул тусемпе тӗпсӗр ҫырмасем, сӗм вӑрмансем те ҫук — пысӑк, тискер, тӗксӗм япаласем пачах нимӗн те ҫук.
Нет, правда, там моря, нет высоких гор, скал и пропастей, ни дремучих лесов — нет ничего грандиозного, дикого и угрюмого.

«Тепри» халат та нихҫан та тӑхӑнмасть, — теприн пирки шухӑшларӗ вӑл: — «тепри…» — ҫак тӗлте вӑл анасларӗ… «пачах ҫывӑрмасть темелле… «тепри» пурнӑҫпа киленет, таҫта та ҫитет, йӑлт пӗлет, йӑлтах тӑвать…
«Другой« и халата никогда не надевает, — прибавилось еще к характеристике другого; — «другой«… — тут он зевнул… — почти не спит… «другой» тешится жизнью, везде бывает, все видит, до всего ему дело…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл шухӑшларӗ, шухӑшларӗ; ун пуҫӗнче вара Захара каланинчен пачах хирӗҫле шухӑш ҫурала пуҫларӗ.
Он начал думать, думать: и теперь у него формировалась идея, совсем противоположная той, которую он дал Захару о другом.

Ҫитес ҫулччен тӑхтӗҫ-и е ҫуртне пачах пӑсса юсамӗҫ-и унта: мӗнле те пулин тӑвӗҫех!
отложат до будущего лета или совсем отменят перестройку: ну, как-нибудь да сделают!

«Тен, Захар калаҫса татӑлӗ те, пачах куҫмалла пулмӗ, майлаштарӗҫ!
«А может быть, еще Захар постарается так уладить, что и вовсе не нужно будет переезжать, авось обойдутся:

Захар Обломов каланине пачах ӑнланайми пулчӗ; анчах тутисем унӑн хӑй пӑлханнине пула тӑсӑлса кайрӗҫ; Обломов ӑна аслати кӗрленӗ пек ятларӗ.
Захар потерял решительно всякую способность понять речь Обломова; но губы у него вздулись от внутреннего волнения; патетическая сцена гремела, как туча, над головой его.

— Эпӗ пачах урӑххи-и — э?
— Я совсем другой — а?

— Эсир пачах урӑхла! — мӗскӗннӗн каларӗ Захар, улпут мӗн каласшӑн пулнине ӑнланаймасӑр.
— Вы совсем другой! — жалобно сказал Захар, все не понимавший, что хочет сказать барин.

Ҫакна пула, вӑл улпут ачине ирхине тумлантарнӑ, каҫхине салтӑнтарнӑ, ытти вӑхӑтра пачах нимӗн те туман.
От этого он, одев барчонка утром и раздев его вечером, остальное время ровно ничего не делал.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл ирхине сӑмавар лартать, улпут тасатса пама ыйтнӑ атӑпа кӗпене тасатать, анчах тасатса пама хушманнине пачах тытмасть, хуть ҫав тум вунӑ ҫул ҫакӑнса тӑтӑр.
Он утром ставил самовар, чистил сапоги и то платье, которое барин спрашивал, но отнюдь не то, которое не спрашивал, хоть виси оно десять лет.

Е пачах нимӗн те каламасть, хӑвӑртрах ӑна ӗлӗкхи вырӑнне вӑрттӑн лартса хурать те, улпута: эсир ӑна хӑвӑр ҫӗмӗрнӗ, тесе ӗнентерет; тепӗр чухне (эсир ҫакна калав пуҫламӑшӗнчех куртӑр пулӗ) кирек мӗнле япала та, вӑл тимӗр пулсан та, унӑн хӑҫан та пулин ванмалла, ӗмӗр пурӑнмалла мар, тесе тӳрре тухать.
Или вовсе ничего не скажет, а тайком поставит поскорей опять на свое место и после уверит барина, что это он сам разбил; а иногда оправдывается, как видели в начале рассказа, тем, что и вещь должна же иметь конец, хоть будь она железная, что не век ей жить.

Ҫурта лартмалли, лампа, транспарант, прес-папье — пачах урӑх япаласем, пӗр вырӑнта виҫ-тӑватӑ ҫул тӑраҫҫӗ — ним те мар; ӑна кӑшт ҫеҫ тыт, пӑхатӑн — ҫӗмӗрӗлсе кайнӑ.
Иная вещь, подсвечник, лампа, транспарант, пресс-папье, стоит года три, четыре на месте — ничего; чуть он возьмет ее, смотришь — сломалась.

Малтан пӗри персе анать, хай вара, ӳкерес мар тесе, пачах кирлӗ мар ҫӗртен, кая юлса, сасартӑк хускалса илет те каллех иккӗшне ӳкерет.
Сначала полетит одна; он вдруг сделает позднее и бесполезное движение, чтоб помешать ей упасть, и уронит еще две.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics