Шырав

Шырав ĕçĕ:

тытса (тĕпĕ: тыт) more information about the word form can be found here.

Пирӗн ҫарсен хулана хамӑр алӑра тытса тӑма май килмерӗ, — тӑшман ун чухне вӑйлӑрахчӗ, вӑл ӑнсӑртран пырса тапӑнчӗ; эпир ун чухне хамӑр вӑйсене пӗтӗҫтерсе пухаттӑмӑр ҫеҫ-ха, тӑшман вӑй-халне оборона чиккисенче хавшатса, каялла чакаттӑмӑр.
Нашим войскам не удалось отстоять город, — враг был сильнее, напал он внезапно, а мы еще только собирались с силами, изматывали против- ника на оборонительных рубежах и отходили дальше.

Умсӑмах вырӑнне // Михаил Юрьев. Корольков Ю.М. Леня Голиков партизан: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 340 с.

«А тупата туршӑн ҫакса вӗлересшӗнччӗ», терӗ жид: «ун тарҫисем мана ярса та тытнӑччӗ, мая вӗренпе те йӑлмакланӑччӗ, анчах эпӗ пана пуҫҫапма тытӑнтӑм, кивҫен укҫана пан хӑҫан пама пултарать, ҫавӑнччен кӗтетӗп терӗм, ытти рыцарьсенчен пухма пулӑшсан кивҫен тата пама пултӑм; йӑлтах калам ӗнтӗ, пан хорунжин кӗсйинче пӗр червонец та ҫук; унӑн хуторсем, кил вырӑнӗсем, тӑватӑ кермен, ҫеҫенхирте Шклов таранах акмалли ҫӗр пур, анчах вӑл хуҫа пек укҫа тытса пурӑнаймасть.
— А ей-богу, хотел повесить, — отвечал жид, — уже было его слуги совсем схватили меня и закинули веревку на шею, но взмолился пану, сказал, что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только поможет мне собрать долги с других рыцарей; ибо у пана хорунжего — я все скажу пану — нет и одного червонного в кармане. Хоть у него есть и хутора, и усадьбы, и четыре замка, и степовой земли до самого Шклова, а грошей у него так, как у козака, — ничего нет.

VII // Куҫма Турхан. Гоголь Н.В. Тарас Бульба: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 126 с.

«Мӗнех вара маншӑн атте, юлташсем тата тӑван ҫӗршыв?» терӗ Андрий пуҫне хӑвӑрттӑн сулса тата хӑйӗн шыв хӗрринчи тополь пек пӳне тӳп-тӳре тытса.
— А что мне отец, товарищи и отчизна! — сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой.

VI // Куҫма Турхан. Гоголь Н.В. Тарас Бульба: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 126 с.

Вӑл рыцарь ҫичӗ ют ҫынни пулнине, ун енче хаяррӑн тавӑрасшӑн пулса унӑн ашшӗ, тӑванӗсем, пӗтӗм тӑван ҫӗршывӗ тӑнине, хулана хупӑрласа тӑракан запорожецсем хӑрушӑ ҫынсем пулнине, хула ҫыннисем хӑйсен хулипе пӗрле тискер вилӗмпе пӗтессине аса илчӗ… вара сасартӑк ун куҫӗсене куҫҫуль тулса ларчӗ; вӑл пурҫӑнпа тӗрлесе пӗтернӗ тутӑр ярса тытрӗ, унпа хӑйӗн питне хупӑрласа лартрӗ, пӗр минут хушшинче вара вӑл йӗп-йӗпе пулса тӑчӗ; хӑйӗн илемлӗ пуҫне каялла тытса, вӗлерекен ҫӗлӗн сӑхнине туйса илнӗ пек, аялти хитре тутине юр пек шурӑ шӑлӗсемпе ҫыртса нумайччен ларчӗ, — рыцарь вӑл ҫав тери хуйхӑрнине ан куртӑр тесе тутӑрне пичӗ ҫинчен пачах та илмерӗ.
Потом хотела что-то сказать и вдруг остановилась и вспомнила, что другим назначеньем ведется рыцарь, что отец, братья и вся отчизна его стоят позади его суровыми мстителями, что страшны облегшие город запорожцы, что лютой смерти обречены все они с своим городом… и глаза ее вдруг наполнились слезами; быстро она схватила платок, шитый шелками, набросила себе на лицо его, и он в минуту стал весь влажен; и долго сидела, забросив назад свою прекрасную голову, сжав белоснежными зубами свою прекрасную нижнюю губу, — как бы внезапно почувствовав какое укушение ядовитого гада, — и не снимая с лица платка, чтобы он не видел ее сокрушительной грусти.

Вӑл кӑвакарса кайрӗ, унтан, хӗре алӑран ярса тытса, хыттӑн каласа хучӗ:
Он побледнел и, схватив ее за руку, закричал:

Вӑл ҫӑкӑр чӗлли тытса ӑна ҫӑварӗ патне илсе пычӗ.
Она взяла хлеб и поднесла его ко рту.

Вӑл самаях пысӑк; ку пӳлӗм ҫынсене йышӑнмалли вырӑн е ахаль пуш пӳлӗм пулса тӑрать пулмалла; унта пӗрене патӗнче тӗрлӗ майлӑ ларакан салтаксем, тарҫӑсем, йытӑ пӑхакансемпе эрех ӑсакансем, ҫарта служить тӑвакан е имени тытса пурӑнакан вельможа полякӑн чапне кӑтартма кирлӗ ытти работниксем те туллиех.
Довольно просторную, служившую приемною или просто переднею; она была наполнена вся сидевшими в разных положениях у стен солдатами, слугами, псарями, виночерпиями и прочей дворней, необходимою для показания сана польского вельможи как военного, так и владельца собственных поместьев.

Хӑпарса ҫитсен ҫӳлте вӗсем аллине кӗлӗ кӗнеки тытса тӑракан, чаплӑ тумтир тӑхӑннӑ тата хӑйӗн ҫине темле хӗҫпӑшал та ҫакса янӑ ҫар ҫыннине тӗл пулчӗҫ.
На верху лестницы они нашли богато убранного, всего с ног до головы вооруженного воина, державшего в руке молитвенник.

Урамалла кӗрсе кайсан, сасартӑк вӗсене темле ӑсран тухнӑ ҫын тытса чарчӗ.
Они поворотили в улицы и были остановлены вдруг каким-то беснующимся.

Юлашкинчен алӑка уҫрӗҫ; вӗсене тӑвӑр пусма ҫинче аллинче ҫӑраҫҫисемпе ҫурта тытса тӑракан монах кӗтсе илчӗ.
Наконец дверь отперлась; их встретил монах, стоявший на узенькой лестнице, с ключами и свечой в руках.

Ҫӗр айӗнчи ҫул кӑшт сарӑлма тытӑнчӗ, халь ӗнтӗ Андрий хӑйӗн пӳне тӳрӗрех тытса утма пултарать.
Проход стал несколько шире, так что Андрию можно было пораспрямиться.

Луччӗ эпӗ малтан вилӗм, вӑл ман хыҫҫӑн вилтӗр; ун чӗркуҫҫийӗсемпе урисенчен тытса пуҫҫап.
Пусть лучше я прежде, а она после меня; проси и хватай его за колени и ноги.

V // Куҫма Турхан. Гоголь Н.В. Тарас Бульба: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 126 с.

«Хулара?» терӗ Андрий, хӑйне кӑшкӑрса яма тӑнӑ ҫӗртен тытса чарса.
— В городе? — произнес он, едва опять не вскрикнувши.

«Чшш!» терӗ тутар хӗрарӑмӗ, аллисене тархасланӑ чухнехи пек тытса, пӗтӗм шӑм-шакӗпе чӗтресе тата Андрий хытӑ кӑшкӑрнӑран кам та пулин вӑранмарӗ-и тесе каялла ҫаврӑнса пӑхса.
— Чшш! — произнесла татарка, сложив с умоляющим видом руки, дрожа всем телом и оборотя в то же время голову назад, чтобы видеть, не проснулся ли кто-нибудь от такого сильного вскрика, произведенного Андрием.

Ку вӑл пӗрре те ҫӑмӑлттай халӑх хумханни пулмарӗ: кунта йывӑр та тӗреклӗ характерсем хумханнӑҫемӗн хумханма пикенчӗҫ, кун пек характерсем час хӗрсе ҫитмеҫҫӗ, анчах пӗр хӗрсе ҫитсен вара хӑйсен шалти ӑшшине питех те нумайччен тытса тӑраҫҫӗ.
Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались всё характеры тяжелые и крепкие, которые не скоро накалялись, но, накалившись, упорно и долго хранили в себе внутренний жар.

IV // Куҫма Турхан. Гоголь Н.В. Тарас Бульба: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 126 с.

«Тӑхта, тӑхта!» чарчӗ ӑна куҫӗсемпе ытти запорожецсем пекех ҫӗрелле пӑхса тӑракан кошевой (Запорожецсем кирлӗ ӗҫ ҫинчен калаҫнӑ чух кирек хӑҫан та хӑйсене шӑппӑн тытса, ним чӗнмесӗр тӑраҫҫӗ, ҫав вӑхӑтра вара вӗсен шӑплӑхра курайманлӑхӑн хӑрушӑ вӑйӗ пуҫтарӑнса ҫитет).
— Стой, стой! — прервал кошевой, дотоле стоявший, потупив глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли грозную силу негодования.

«Вӗсене халь жидсем тытса тӑраҫҫӗ.
— Теперь у жидов они на аренде.

Козаксем хӑйсен паттӑр ӗҫӗсене мухтаса ҫӗрӗпе кӑшкӑрашрӗҫ, юрӑсем юрларӗҫ, хӑпарнӑ уйӑх вара урамсем тӑрӑх бандурӑсемпе, трубасемпе, ҫаврака балалайкӑсемпе ҫӳрекен музыкантсен ушкӑнӗсене, Сечьри чиркӳре юрлама тата запорожецсен ӗҫӗсене мухтама тытса усракан юрӑҫӑсене чылайччен курса тӑчӗ.
Вся ночь прошла в криках и песнях, славивших подвиги; и взошедший месяц долго еще видел толпы музыкантов, проходивших по улицам с бандурами, турбанами, круглыми балалайками, и церковных песельников, которых держали на Сечи для пенья в церкви и для восхваленья запорожских дел.

III // Куҫма Турхан. Гоголь Н.В. Тарас Бульба: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 126 с.

Кошевойпа старшинасем, ҫӗлӗкӗсене хывнӑ та, аллисене пилӗкрен тытса мӑнаҫлӑн тӑракан козаксем еннелле пуҫ тайса ҫавӑрӑннӑ.
Кошевой и старшины сняли шапки и раскланялись на все стороны козакам, которые гордо стояли, подпершись руками в бока.

Уйрӑмлӑх ҫакӑ ҫеҫ пулнӑ: шкулта вӗсене ирӗксӗр пӗрлештерсе тӑнӑ, кунта вӗсем ашшӗ-амӑшӗсене хӑйсен ирӗкӗпе пӑрахса тӑван килӗсенчен тарса килнӗ; кунти ҫынсен майӗнчен ӗнтӗ пӑяв ҫакӑнса тӑнӑ, вӗсем унтан хӑтӑлса вилӗм вырӑнне пурӑнӑҫ тупнӑ, чӑн-чӑн ирӗк пурнӑҫа тупнӑ, кунти ҫынсем хӑйсен ырӑ кӑмӑллӑ йӑли тӑрӑх кӗсйисенче пӗр пус укҫана та тытса тӑма пултараймаҫҫӗ, кунти ҫынсем ку таранччен червонеца ҫеҫ пуянлӑх тесе шутланӑ, халӗ ӗнтӗ вӗсен кӗсйисене мӗн те пулин кӑларса ӳкересрен хӑрамасӑрах тавӑрса пӑхма пулать: арендатор-жидсем вӗсене такҫанах пушатнӑ ӗнтӗ.
Разница та, что вместо насильной воли, соединившей их в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и бежали из родительских домов; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь — и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать в кармане своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь выронить.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics