Шырав

старик

старик

— Аннеҫӗм! — терӗ старик, хӗре ярса тытма шутланӑ пек туса.
— Мамушка! — проговорил старик, делая вид, что хочет схватить ее.

Э-эх! — тӗре старик.
Э-эх! — отвечал старик.

— Таса калаҫать, — мӑкӑртатрӗ старик.
— Чисто говорит, — пробормотал старик.

— Ку пирӗн Египет Нимврочӗ, — терӗ вӑл мӑнаҫлӑн кулкаласа, Оленина тата старик ҫине кӑтартса.
— Это наш Нимврод египетский , — сказал он, с самодовольною улыбкой обращаясь к Оленину и указывая на старика.

— Тӗл пулас пулсан та, вӑл пирӗнтен ӑслӑрах, — терӗ Оленин старик каҫхине каланӑ сӑмахсене тепӗр хут — ӑна улталаймӑн.
— Да хоть и застанешь, так он умней нас, — сказал Оленин, повторяя слова старика, сказанные вечером, — его не обманешь.

Пирӗн пек калаҫмастӑн, шуйттан! — кӑшкӑрчӗ ун ҫине старик, хӑйӗн шӑл тунисене кӑтартса.
Не по-нашему лопочешь, черт! — кричал на него старик, оскаливая корешки своих зубов.

— Штраф! — кӑшкӑрчӗ старик.
— Штраф! — кричал старик.

Тӑр, хӑвӑртрах! — кӑшкӑрчӗ старик.
А ты вставай! Живо! — кричал старик.

Вара старик хӑйӗн вӗҫӗ-хӗррисӗр историйӗсене калама пуҫланӑччӗ.
И старик начал было рассказывать свои бесконечные истории.

Ну, «Мандрыче» юрласа илтӗн те тӳрре тухрӑн, — старик хӑй те кулса ячӗ.
Ну, пропел «Мандрыче», да и прав, — и старик сам засмеялся.

— Ӗмӗр-ӗмӗр, — тепӗр хут каларӗ старик.
— Веко-веко-любче, — повторил старик.

Ҫынсем ҫавнашкал тунӑ, пӗрре те хальхи пек мар: хальхи ҫамрӑксен пӗтӗм йӑпанчӑкӗ те — хӗвелҫаврӑнӑш шӗкӗлчес те хуппине сурса кӑларасси анчах, — йӗрӗнчӗклӗн вӗҫлерӗ хӑй сӑмахне старик, хальхи казаксем епле хӗвелҫаврӑнӑш шӗкӗлчесе хуппине мӗнле сурнине витлесе кӑтартса.
Так-то люди делают, а не то что как теперь: только и забавы у ребят, что семя грызут да шелуху плюют, — презрительно заключил старик, представляя в лицах, как грызут семя и плюют шелуху нынешние казаки.

Старик йӗрӗнчӗклӗн пуҫне сулларӗ.
Старик презрительно покачал головой.

Унашкал ҫынсем мар! — тавӑрчӗ старик, ҫамрӑк казака витлесе.
Не такие люди! — отвечал старик, передразнивая молодого казака.

— Ухмах, ухмах, Марка! — йӗрӗнчӗклӗн каларӗ старик.
— Дурак, дурак, Марка! — презрительно сказал старик.

Эпир кулянмастӑмӑрччӗ, — терӗ старик, — Ерошка мучи сан ҫулсенче чухне нагай тутарӗсенне лаша кӗтӗвӗсене вӑрланӑ тата Терек урлӑ хӑва-хӑва каҫарнӑ.
Мы не тужили, — сказал старик, — когда дядя Ерошка в твои года был, он уж табуны у ногайцев воровал да за Терек перегонял.

— Пӑшалшӑн ан тӑр, — терӗ старик, — пӑшалне памасан, награди те пулмӗ.
— За ружьем не стой, — сказал старик, — ружья не дашь — награды не будет.

Лукашка, старик мӗн шутланине пӗлес шутпа пуль, урядник унӑн пӑшалне мӗнле туртса илни ҫинчен каласа пачӗ.
Лукашка рассказал, как урядник отнял у него ружье, видимо желая знать мнение старика.