Шырав

Шырав ĕçĕ:

Ҫаксем the word is in our database.

Ҫаксем (тĕпĕ: ҫаксем) more information about the word form can be found here.

Тӗслӗхрен, Любочка кашни кунах ҫывӑрма каяс умӗн атте ҫине хӗрес хывни, аннене асӑнса кӗлтума кайсан Любочкӑпа Катенька чассовнире йӗни, фортепьяно каланӑ чух Катенька ассӑн сывлани тата куҫне ҫавӑра-ҫавӑра пӑрахни — ҫаксем пурте мана юри хӑтланнӑ пек туйӑнатчӗҫ, вара эпӗ хамран хам ҫапла ыйтаттӑм: ҫитӗннӗ ҫынсем пекех ҫавнашкал юри тума хӑҫан вӗренсе ҫитнӗ-ха вӗсем тата апла хӑтланма вӗсене намӑс та мар-ши?
Например, то, что Любочка каждый день на ночь крестила папа, то, что она и Катенька плакали в часовне, когда ездили служить панихиду по матушке, то, что Катенька вздыхала и закатывала глаза, играя на фортепьянах, — все это мне казалось чрезвычайным притворством, и я спрашивал себя: когда они выучились так притворяться, как большие, и как это им не совестно?

XXIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӑлтӑра кӗрсе пусма тӑрӑх хӑпарнӑ чух та эпӗ лайӑххӑн вӑранайманччӗ-ха, анчах малти пӳлӗм алӑкӗн ҫӑри, питӗрмелли пӗчӗк кӗле, пӑрнӑҫнӑ урай хӑми, лар, ҫурта лартмалли кивӗ ывӑс, ӗлӗкхиллех тумлам-тумлам хытса ларнӑ шӑн ҫулӑскер, шӑн ҫу ҫуртин халь ҫеҫ ҫутнӑ кукӑр та сивӗ хӑйӑвӗнчен ӳкекен мелкесем, яланах тусанлӑ, кӑларса лартман ик хут чӳрече (эп астунӑ тӑрӑх, ун умӗнче пилеш ӳсмелле), — ҫаксем пурте чуна ҫывӑх туйӑннӑран, вӗсем асаилӳсемпе тулса тӑнӑран, пӗр шухӑшпа ҫыхӑннӑ пек пӗр-пӗринпе килӗшӳллӗ пулнӑран, эпӗ сасартӑк ҫак савнӑ кивӗ ҫурт хама ҫупӑрланине туйса илтӗм.
Сени и лестницу я прошел, еще не проснувшись хорошенько, но в передней замок двери, задвижка, косая половица, ларь, старый подсвечник, закапанный салом по-старому, тени от кривой, холодной, только что зажженной светильни сальной свечи, всегда пыльное, не выставлявшееся двойное окно, за которым, как я помнил, росла рябина, — все это так было знакомо, так полно воспоминаний, так дружно между собой, как будто соединено одной мыслью, что я вдруг почувствовал на себе ласку этого милого старого дома.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ хӗр ҫине тарӑхрӑм, апла пулин те, сӑрӗ кайнӑран тӗссӗрленнӗ кӗпер карлӑкӗ, пӗве ҫинелле ӳпӗннӗ хурӑнтан усӑнса аннӑ туратӑн шыври мӗлки, йывӑҫӑн ытти турачӗсемпе пӗрлешесшӗн пулнӑ пек туйӑннӑскер, шурлӑх шӑрши, вӑрамтунана ҫамка ҫинче вӗлерни, хӗр тинкерӳллӗн пӑхса чаплӑн тӑни — ҫаксем кайран ман асӑма пачах кӗтмен ҫӗртен час-часах киле-киле тухрӗҫ.
Мне стало досадно на нее, но, несмотря на это, серенькие с полинявшей краской перильца мостика, на которые она оперлась, отражение в темном пруде опустившегося сука перекинутой березы, которое, казалось, хотело соединиться с висящими ветками, болотный запах, чувство на лбу раздавленного комара и ее внимательный взгляд и величавая поза — часто потом совершенно неожиданно являлись вдруг в моем воображении.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пырӑр-ха вӗренӗр», — ҫаксем пурте кунти ҫынсен хушшинче мана пӗртте именми турӗҫ.
Ступайте-ка учиться», — все это делало то, что в этом обществе я не чувствовал ни малейшей застенчивости.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫаксем пурте тата уйрӑмах кунти ҫынсем манпа ҫитӗннӗ ҫынпа пупленӗ пекех ансатӑн, шӳт тумасӑр пуплени, хӑйсен шухӑшӗсене кала-кала пани, ман шухӑшсене итлени, — ҫакнашкаллине курма мана питӗ сахал тивнӗрен, тӳмемсем йӑлтӑркка тата кӑвак ҫаннӑмсем сулӑллӑ пулнине пӑхмасӑр, хама тӑруках акӑ мӗн каласа хурасран тӑтӑшах шиклентӗм: «Нивушлӗ эсир хӑвӑрпа шӳтлемесӗр калаҫаҫҫӗ тесе шутлатӑр?
Все это, и особенно то, что в этом обществе со мной обращались просто и серьезно, как с большим, говорили мне свои, слушали мои мнения, — к этому я так мало привык, что, несмотря на блестящие пуговицы и голубые обшлага, я все боялся, что вдруг мне скажут: «Неужели вы думаете, что с вами серьезно разговаривают?

Анчах эпӗ Сонечкӑна качча илсен ялта мӗн тери лайӑх пурӑнасси, манӑн урай тӑрӑх кӑштӑртатакан, хама атте тесе чӗнекен ачасем пуласси, вӑл хӑйӗн арӑмӗпе, Любовь Сергеевнӑпа пӗрле, ҫул ҫинчи тумтирсемпех ман патӑма ҫитсе тӑрсан, хам мӗнешкел савӑнасси ҫинчен теме пула тӳрех калама шутламарӑм… ҫаксем вырӑнне, анакан хӗвел ҫине кӑтартса: «Дмитрий, пӑх-ха, мӗн тери хӳхӗм!» — терӗм кӑна.
Но я почему-то не решился сказать ему прямо свои предположения о том, как будет хорошо, когда я, женившись на Сонечке, буду жить в деревне, как у меня будут маленькие дети, которые, ползая по полу, будут называть меня папой, и как я обрадуюсь, когда он с своей женой, Любовью Сергеевной, приедет ко мне в дорожном платье… а сказал вместо всего этого, указывая на заходящее солнце: «Дмитрий, посмотри, какая прелесть!»

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мана ҫаксем пурте хӳхӗм пек туйӑнчӗҫ, ман шутпа чи лайӑх гимназистӑн шӑпах ҫапла пулмалла та.
Все это мне казалось прекрасным и таким, каким должно было быть у первого гимназиста.

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эхер учительсем ман патӑма тӑтӑшах ҫӳремесен, Сен-Жером ман хама хам юратас туйӑма кӑмӑлсӑррӑн та пулин хӗтӗртмесен тата, чӑн пахи, хамӑн Нехлюдов тусӑма ӗҫчен ҫын пек курӑнассӑм килмесен, урӑхла каласан, вӑл экзамена отлично тытассине питӗ паха ӗҫ вырӑнне хумасан, — ҫаксем пулмасан, ҫуркуннепе ирӗклӗх хӑйсен ӗҫне тӑватчӗҫех: эпӗ маларах мӗн вӗреннине те манса каяттӑм, экзамена тем тусан та параймастӑм.
Так что, ежели бы не учителя, которые продолжали ходить ко мне, не St.-Jérôme, который изредка нехотя подстрекал мое самолюбие, и, главное, не желание показаться дельным малым в глазах моего друга Нехлюдова, то есть выдержать отлично экзамен, что, по его понятиям, было очень важною вещью, — ежели бы не это, то весна и свобода сделали бы то, что я забыл бы даже все то, что знал прежде, и ни за что бы не выдержал экзамена.

IX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Тӗлӗнмелле ҫӳлӗ пӳ, ҫепӗҫ сӑнлӑ пит, илемлӗ шӑлсем — пур пек лайӑххи ун ҫумӗнче ҫаксем кӑна.
Хорошего было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный цвет лица и прекрасные зубы.

Кукамай — Мими каланишӗн, Сен-Жером — «пӗрре» паллӑшӑн, атте — пӗчӗкҫӗ ҫӑраҫҫишӗн… ҫаксем пурте, тӑхтаса тӑмасӑр, кӗҫӗрех ман ҫине йӑтӑнса анмалла.
Бабушка — за жалобу Мими, St.-Jérôme — за единицу, папа — за ключик… и все это обрушится на меня не позже как нынче вечером.

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Халь вӑл ҫук та, ҫаксем пӗтӗмпех манӑҫа юлчӗҫ.
Теперь ее не стало, и все забыто.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗр енчен, ӑна ӗненмессе те май ҫук, мӗншӗн тесен вӑл хӑйӗн историне ытла та чӗререн тата ҫирӗп йӗркене пӑхӑнса каласа парать, ҫаксем чӑнлӑхӑн тӗп паллисем пулса тӑраҫҫӗ; тепӗр енчен, унӑн историйӗнче поэзилле илемлетнисем ытла нумай; шӑпах ҫак илемлетӳсем иккӗлентереҫҫӗ те ӗнтӗ.
С одной стороны, он с слишком живым чувством и методическою последовательностью, составляющими главные признаки правдоподобности, рассказывал свою историю, чтобы можно было не верить ей; с другой стороны, слишком много было поэтических красот в его истории; так что именно красоты эти вызывали сомнения.

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анне ҫук ӗнтӗ, ҫапах пирӗн пурнӑҫ хӑй майӗпех пырать: эпир ҫав сехетсенчех, ҫав пӳлӗмсенчех ҫывӑрма выртатпӑр, ҫывӑрса тӑратпӑр; ирхи тата каҫхи чей, кӑнтӑрлахи тата каҫхи апат — ҫаксем пурте хальчченхи вӑхӑтрах пулса пыраҫҫӗ: сӗтелсем, пукансем ҫав вырӑнсенчех лараҫҫӗ; кил-ҫуртра, пирӗн пурнӑҫ йӗркинче нимӗн те улшӑнмарӗ; анне ҫеҫ ҫук…
Maman уже не было, а жизнь наша шла все тем же чередом: мы ложились и вставали в те же часы и в тех же комнатах; утренний, вечерний чай, обед, ужин — все было в обыкновенное время; столы, стулья стояли на тех же местах; ничего в доме и в нашем образе жизни не переменилось; только ее не было…

Эпӗ алӑк патӗнче чарӑнтӑм та пӑха пуҫларӑм; анчах куҫӑмсем йӗрсе вӑйсӑрланнӑран, нервӑсем пӑсӑлса кайнӑран нимӗн те уйӑрса илеймерӗм; ҫутӑ, парча, бархат, ҫурта лартмалли пысӑк савӑтсем, чӗнтӗрлӗ кӗрен минтерсем, турӑ судне кӗмелли хут, хӑю ҫыпӑҫтарнӑ калпак тата ӑвӑс тӗслӗ темле таса япала — ҫаксем пурте тӗлӗнмелле пӗр ҫӗре пӗрлешнӗн курӑнчӗҫ.
Я остановился у двери и стал смотреть; но глаза мои были так заплаканы и нервы так расстроены, что я ничего не мог разобрать; все как-то странно сливалось вместе: свет, парча, бархат, большие подсвечники, розовая, обшитая кружевами подушка, венчик, чепчик с лентами и еще что-то прозрачное, воскового цвета.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫаксем шиклӗ чунӑн суя, тӗтреллӗ шухӑшӗсем текен шанчӑкпа хӑвна ан та йӑпат.
Не утешай же себя напрасно надеждой, что бы это были ложные, неясные предчувствия боязливой души.

Ҫаксем пурте питӗ лайӑх; анчах мӗншӗн тӑрӑхласа каларӑм-ха эпӗ Карл Иваныч пирки?
Все это было очень хорошо; но зачем я с насмешкой отзывался о Карле Иваныче?

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫаксем пурте хальхи пекех ман куҫ умӗнче тӑраҫҫӗ, тата, мӗн пулни; йӑлтах «Дунай хӗрӗнчен» илнӗ кадриль ҫемми май пулнӑччӗ те, хӑлхара халь ҫав кадриль янӑрать.
Все это как теперь перед моими глазами, и еще слышится мне кадриль из «Девы Дуная», под звуки которой все это происходило.

Ҫапах ҫаксем пурте унӑн вӑрӑм, пӳне, ҫирӗп кӗлеткине, кукша пуҫне тата лӑпкӑн та пӗр иккӗленмесӗр тӑвакан хусканӑвӗсене килӗшетчӗҫ.
Впрочем, все шло к его большому росту, сильному сложению, лысой голове и спокойным, самоуверенным движениям.

Нимӗҫӗн ырӑ кӑмӑллӑ пичӗ, вӑл мана хӗрхенсе, эпӗ мӗншӗн йӗнине тавҫӑрса илесшӗн пулни куҫҫуле тата хытӑрах юхтарчӗ: мана намӑс пулчӗ, ҫакӑн умӗн пӗр минут маларах ҫеҫ эпӗ Карл Иваныча мӗншӗн юратманнине тата унӑн халачӗ, калпакӗ, яраписем мӗн пирки йӗрӗнмелле пек туйӑннине хам та ӑнланмарӑм; халь ӗнтӗ пачах урӑхла, ҫаксем пурте ытла та лайӑх пек, яраписем те вӑл ырӑ кӑмӑллӑ пулнине ӗнентерӳллӗ кӑтартнӑн туйӑнаҫҫӗ мана.
Его доброе немецкое лицо, участие, с которым он старался угадать причину моих слез, заставляли их течь еще обильнее: мне было совестно, и я не понимал, как за минуту перед тем я мог не любить Карла Иваныча и находить противными его халат, шапочку и кисточку; теперь, напротив, все это казалось мне чрезвычайно милым, и даже кисточка казалась явным доказательством его доброты.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫаксем пӗтӗмпех унӑн ӑс-тӑнне уҫӑмсӑррӑн, тӗтреллӗн пырса кӗчӗҫ; кӑмӑл-туйӑм ҫӗкленсе кайнипе, тен, ҫав сӑмахсене шухӑшласа кӑларса хӑйне хӑй улталарӗ пуль вӑл.
Все было туманно, расплывчато; может быть, он просто выдумал эти слова?

12 // Александр Яндаш. Чосич, Д. Хӗвел инҫетре: роман / вырӑсларан А.Яндаш куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 352 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics