Шырав

Шырав ĕçĕ:

Хӑрушӑ the word is in our database.

Хӑрушӑ (тĕпĕ: хӑрушӑ) more information about the word form can be found here.

Анчах тӑххӑрмӗш кунне ҫил тата та вӑйланчӗ, унтан вара хӑрушӑ та хаяр тинӗс тӑвӑлӗ пуҫланчӗ.
Однако на девятый день к утру ветер еще посвежел, и вскоре разыгрался страшный шторм.

Иккӗмӗш сыпӑк // Василий Хударсем. Даниэл Дефо. Робинзон Крузо тинӗс ҫулҫӳревҫин пурнӑҫӗ тата вӑл курнӑ тӗлӗнмелле мыскарасем: роман; Василий Долгов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1970. — 5–280 с.

Вӗсем карапшӑн нимӗнле ҫил-тӑвӑл та хӑрушӑ пулас ҫуккине шанса тӑчӗҫ, ҫапла вара, матроссен яланхи йӑли тӑрӑх, пӗтӗм пушӑ вӑхӑта выляса-кулса, ӗҫсе-ҫисе савӑнса ирттерчӗҫ.
Они были уверены, что судно находится в полной безопасности, и, по обычаю матросов, отдавали все свое свободное время веселым развлечениям и забавам.

Тавлашмах пултаратӑп: сана хӑрушӑ пулчӗ пулас.
Держу пари, что тебе было страшно.

Тинӗс ҫине тӗлӗнсе пӑхатӑп, вӑл ӗнер ҫеҫ мана хӑрушӑ та хаяр пек, тискер пек туйӑнатчӗ, паян тинӗс ҫав тери лӑпкӑ та ачаш.
С удивлением я оглядывал море, которое еще вчера казалось буйным, жестоким и грозным, а сегодня было такое кроткое, ласковое.

Хӑйне халех аҫа ҫапса вӗлересси пирки вӑл иккӗленмерӗ ӗнтӗ, ҫавӑн чух ӑнсӑртран куҫӗ уҫӑлнипе леш хӑрушӑ улӑпсене курассине кӗтрӗ.
Он был уверен, что сию минуту его убьет гром, что глаза нечаянно откроются и он увидит страшных великанов.

VII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Халь ӗнтӗ ҫавраҫил, ҫӗр ҫинчен тусан, типӗ курӑк, тӗк пуҫтарса, чӑнах та тӳпене ҫитиех пӗтӗрӗнсе хӑпарать пулӗ; ахӑртнех, шуйттан ураписем, ҫӗр ҫийӗн ҫаврӑнса куҫакан ҫав типӗ курӑксем, хура пӗлӗт патӗнчех вӗҫеҫҫӗ-тӗр; епле хӑрушӑ пуль вӗсене унта!
Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо; вероятно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и как, должно быть, им было страшно!

Хӑрушӑ пӗлӗт васкамасӑр пӗтӗм лапкӑшӗпе ҫывхарчӗ; ун хӗррисем пысӑк та хура ҫӗтӗк-ҫатӑк пек усӑнса тӑчӗҫ; ҫавнашкал ҫӗтӗк-ҫатӑк усӑнчӑкӗсем сылтӑмпа сулахай енче те нумай купаланнӑ.
Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие, черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте.

Манса кайнӑ пуль ун ҫинчен, хуть те мӗн пултӑр тесе пӑрахнӑ пуль ӑна текен чӑтма ҫук хӑрушӑ та тискер шухӑша чӑтаймасӑр, вӑл темиҫе хутчен те лав ҫинчен сиксе анса пӗр ҫаврӑнса пӑхмасӑр ҫулпа каялла ыткӑнас патнех ҫитрӗ, анчах ҫул хӗрринчи тӗксӗм те чӗмсӗр хӗрессене аса илни — вӗсене вӑл, шутламалли те ҫук, тӗл пулатех — тата аякра ҫиҫӗм ялтӑртатни кашнинчех ӑна ҫапла тумашкӑн чарса тӑчӗҫ…
От мысли, что он забыт и брошен на произвол судьбы, ему становилось холодно и так жутко, что он несколько раз порывался спрыгнуть с тюка и опрометью, без оглядки побежать назад по дороге, но воспоминание о темных, угрюмых крестах, которые непременно встретятся ему на пути, и сверкавшая вдали молния останавливали его…

Вӑл ниҫта кайса кӗрейми аптраса ҫитсе те сехӗрленсе, хӑйӗнчен хӑй мӗнле майпа тата мӗншӗн ҫак хӑрушӑ мужиксем хушшине, ҫак палламан ҫӗршыва лекни ҫинчен ыйтса пӗлесшӗн пулчӗ.
Он ужасался и в отчаянии спрашивал себя, как это и зачем попал он в неизвестную землю, в компанию страшных мужиков?

Хӑрушӑ япаласем илтнӗ хыҫҫӑн ахаль япала ҫинчен калаҫас та килмерӗ.
После страшных рассказов не хотелось уж говорить о том, что обыкновенно.

VI // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Ҫул хӗрринчи хӗрес, ҫӑм лавӗсем, ирӗк ҫеҫенхир, вут тавра ларакан ҫынсен пурнӑҫӗ-шӑпи — ҫаксем хӑйсем тӗллӗн кӑна та мӗн тери юмахри пек илемлӗ, хӑрушӑ, ҫавӑнпа пулман япалан е юмахӑн арӑш-пирӗшӗ сисмесӗрех тӗксӗмленет, чӑн пурнӑҫпа варӑшса каять.
Крест у дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихся у костра, — всё это само по себе было так чудесно и страшно, что фантастичность небылицы или сказки бледнела и сливалась с жизнью.

Хапхисене те питӗрмен, ҫумра халӑх та нумай, пурпӗрех темле хӑрушӑ, канӑҫлӑ мар.
И ворота отпертые, и народу кругом много, а всё как будто страшно, не по себе.

Сылтӑм енче авӑ сӑртлӑхсем хуралса лараҫҫӗ, вӗсен хыҫӗнче темле хӑрушӑ паллӑ мар япаласем пытаннӑ пек туйӑнать; сулахай енчи тӗнче хӗррине лапкӑшпех хӗп-хӗрлӗ тӗссем хупласа хунӑ, ӑҫта та пулин тем ҫунать-ши е уйӑх тухма хатӗрленет-ши — ӑнланма йывӑр.
Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное, налево всё небо над горизонтом было залито багровым заревом, и трудно было понять, был ли то где-нибудь пожар или же собиралась восходить луна.

IV // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Ҫулла шӑрӑх, хӗлле шартлама сивӗсем те ҫил-тӑман, кӗркунне хӑрушӑ каҫсем — тӗттӗмлӗхе куратӑн та ун чух тискеррӗн вӗрекен тӗлсӗр-палсӑр ҫил сассине илтетӗн, урӑх нимӗн те, нимӗн те ҫук, чи асапли вара — ӗмӗр тӑршшӗпех пӗччен, пӗччен.
Летом зной, зимой стужа и метели, осенью страшные ночи, когда видишь только тьму и не слышишь ничего, кроме беспутного, сердито воющего ветра, а главное — всю жизнь один, один…

I // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

— Халь ак мана санпа пӗрле вилме те хӑрушӑ мар, мӗншӗн тесен эс мана саватӑн…
Теперь мне не будет страшно умереть с тобой, потому что ты меня любишь…

XV. Курнӑҫу // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

— Ҫавӑнтах ун пуҫӗнче хӑрушӑ шухӑш вӗлтлетсе иртрӗ те вара пӑшӑлтатса ҫеҫ: — Чим-ха, кунта юлсан аванрах, — терӗ.
— Но тотчас же страшная мысль омрачила его лицо, и он добавил: — Нет… лучше оставайся здесь…

Огнянов чи хӑрушӑ самантра та хӑйне тыткалама пултаратчӗ, анчах ҫак усал хыпар ӑна шалтах виҫерен кӑларчӗ те хӑй мӗн тӑвасса пӗлмесӗр тӑчӗ.
Велико было самообладание Огнянова в минуты грозной опасности, но страшное известие потрясло его, и на этот раз он не смог быстро принять решение.

Ҫапах та хӑрушӑ пулнӑ-ха.
Но опасность не уменьшалась.

XII. Пӗр пӑлханман хула историйӗ // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

Ҫав вӑхӑтрах тата халӑх сехрине хӑпартакан хӑрушӑ хыпар та ҫитнӗ: ту ҫинчен аннӑ кӗтӳҫӗ Балканра никам та ҫук тесе пӗлтернӗ.
Но в то же самое время пришло тревожное известие, которое произвело на всех ошеломляющее впечатление: спустившийся с горных пастбищ пастух сообщил, что на Балканах никаких войск нет.

Шыв арман ҫуртӗнчи ҫав хӑрушӑ каҫран пуҫласа Марийка нервӑ чирӗпе аптранӑ пулнӑ, ҫаплах хӑрас-тӑвас пулсан ӑна тытамак тытса пӑрахнӑ.
С той страшной ночи на водяной мельнице Марийка страдала нервной болезнью, и любое потрясение вызывало у нее истерический припадок.

IX. Пулӑшаканни // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics