Шырав

Шырав ĕçĕ:

Таса the word is in our database.

Таса (тĕпĕ: таса) more information about the word form can be found here.

Пирӗн пурте таса кӑмӑлпа выляҫҫӗ…
У нас все по-честному играют.

9-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ыттисенчен ухмахах марччӗ, чунӗ таса та ҫутӑччӗ, кантӑк пек; ырӑ кӑмӑллӑччӗ, ачашчӗ, ҫапах — пӗтрӗ!
— А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и — пропал!

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӗсене пурне те Обломова кӑмӑллани, унӑн хрусталь пек таса чунне астуса пурӑнни тӑванлатать.
Их всех связывала одна общая симпатия, одна память о чистой, как хрусталь, душе покойника.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫавӑнпа вӑл Штольц Андрюшӑна усрава илме ыйтсан, пӗр сӑмахсӑрах, савӑннӑ пекех килӗшрӗ, унта унӑн тивӗҫлӗ вырӑнӗ, кунта тасамарлӑхра мар, пиччӗшӗн таса мар ачисем хушшинче мар, тесе шутларӗ.
Поэтому она беспрекословно, даже с некоторою радостью, согласилась на предложение Штольца взять его на воспитание, полагая, что там его настоящее место, а не тут, «в черноте», с грязными ее племянниками, детками братца.

Пӳрчӗ те кӑштах кивелнӗ, хырӑнман, ҫӑвӑнман ҫын пек, тирпейсӗррӗн, таса маррӑн курӑнать.
И сам домик обветшал немного, глядел небрежно, нечисто, как небритый и немытый человек.

Темиҫе ҫул каялла ку хваттере куҫса килнӗ чухнехи пекех, Обломова таса, тутлӑ кофе параҫҫӗ.
Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал на эту квартиру.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ытти пӳлӗмсенче пур ҫӗрте те ҫутӑ, таса, уҫӑ.
В прочих комнатах везде было светло, чисто и свежо.

Вӑл хрусталь пекех витер курӑнакан, таса чун; ун пек ҫынсем сахал; вӗсем сайра; вӗсем — халӑх хушшинчи ахахсем.
Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ӑна нимӗнле илемлӗ ултав та илӗртес ҫук, суя ҫул ҫине кӑларас ҫук; ан тив, ун тавра пӗтӗм киревсӗрлӗх, шырлӑх океанӗ хумхантӑр, пӗтӗм тӗнче наркӑмӑшпа пӑсӑлса, тӳнтерле ҫаврӑнтӑр — Обломов нихҫан та ултав туррине пуҫҫапас ҫук, унӑн чунӗ яланах таса, ҫутӑ, тӳрӗ пулӗ…
Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот — никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно…

— Таса, тӳрӗ чӗреллӗ пулнӑшӑн!
— За честное, верное сердце!

Ҫав хушӑрах ӑна чылайччен, ӗмӗрӗпех темелле, хӑйне хӑй юратакан, мӑнкӑмӑллӑ Ольга умӗнче хӑйӗн тивӗҫне сыхласа хӑварассишӗн тӑрӑшма тивет, киревсӗр килӗшӳшӗн мар, Ольга таса пурнӑҫне тӗксӗмлетес мар тесе; Ольга ӑна кӑшт ӗненми пулсан та, унӑн пурнӑҫӗ тӗксӗмленнӗ пулӗччӗ…
Между тем и ему долго, почти всю жизнь предстояла еще немалая забота поддерживать на одной высоте свое достоинство мужчины в глазах самолюбивой, гордой Ольги не из пошлой ревности, а для того, чтоб не помрачилась эта хрустальная жизнь; а это могло бы случиться, если б хоть немного поколебалась ее вера в него.

Ольгӑна ирӗклӗ те ҫутӑ малашлӑх курӑннӑ, вӑл вара, тӑрӑ шыври кашни чула, лакӑма, таса шыв тӗпне курнӑ пек, ҫав малашлӑхри пур япалана та курнӑ.
Светла и свободна, открывалась перед ней даль, и она, как в прозрачной воде, видела в ней каждый камешек, рытвину и потом чистое дно.

Хушӑран, Ольга питӗ ӑслӑ шухӑшлама, ӑнланма пултарнине, вӑл суйманнине, пурне те юрасшӑн тӑрӑшманнине, унӑн туйӑмӗсем мӗнле ҫуралнӑ, ҫавнашкалах ирӗклӗн сӳрӗлнине, вӑл никам евӗрлӗ те мар, хӑй евӗрлӗ, хӑюллӑ, ҫирӗп, таса пулнине курсан — Штольц вӑл ҫапла пулнинчен тӗлӗннӗ кӑна, хӑй вӗрентсе каланисене астуса та илеймен.
А по временам, видя, что в ней мелькают не совсем обыкновенные черты ума, взгляды, что нет в ней лжи, не ищет она общего поклонения, что чувства в ней приходят и уходят просто и свободно, что нет ничего чужого, а все свое, и это свое так смело, свежо и прочно — он недоумевал, откуда далось ей это, не узнавал своих летучих уроков и заметок.

Штольц пророкла малалла пӑхнӑ, унта вӑл тӗтрери пек, хӑйӗн туйӑмӗсен сӑнарне курнӑ, ҫав сӑнарпа пӗрлех ӑна хӗрарӑм сӑнарӗ те курӑннӑ: вӑл — ун ӗмӗчӗсенчи пекех, ҫав тери нимпе палӑрман пекех, анчах ҫутӑ та таса сӑнар.
Он пророчески вглядывался в даль, и там, как в тумане, появлялся ему образ чувства, а с ним и женщины, одетой его цветом и сияющей его красками, образ такой простой, но светлый, чистый.

— Ҫук ӗнтӗ, пулмасть; Ванюша ҫырса патӑр пӗреххут: вӑл таса ҫырать…
— Нет, уж увольте; пусть вот лучше Ванюша бы написал: он чисто пишет…

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл таса шухӑш-ӗмӗтпе ҫеҫ Штольцпа туслашнӑ пулсан тен, хӑйӗн намӑсне те хӑнӑхса ҫитнӗ пулӗччӗ, тӳссе ирттерӗччӗ: этем теме те хӑнӑхать!
Может быть, она привыкла бы и к своему стыду, обтерпелась бы: к чему не привыкает человек! если б ее дружба к Штольцу была чужда всяких корыстолюбивых помыслов и желаний.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унӑн пӗрремӗш таса юратӑвӗ Обломовшӑн пулнӑ пулсан, хальхи туйӑма мӗн темелле-ха? — каллех вӑйӑ-и, ултав-и, хӑйӗн ҫӑмӑлттайлӑхне тӳрре кӑларасшӑн Штольца чеен илӗртсе, ӑна качча тухас шут-и?..
Если же то была первая, чистая любовь, что такое ее отношения к Штольцу? — Опять игра, обман, тонкий расчет, чтоб увлечь его к замужеству и покрыть этим ветреность своего поведения?..

Ольга илӗртме ҫеҫ тӑрӑшать теме ҫук: вӑл тӗп-тӗрӗс, ултавсӑр, таса кӑмӑллӑ.
Кокетства в ней допустить нельзя по верному пониманию истинной, нелицемерной, никем не навеянной ей нравственности.

Лайӑх пуласлӑха ӗмӗтленесси пӗтнӗ ӗнтӗ санӑн: Ольга, ҫав таса ангел та, сана лачакаран туртса кӑлараймарӗ пулсан, эпӗ нимӗн те тӑваймастӑп.
Уж с надеждами на будущность — кончено: если Ольга, этот ангел, не унес тебя на своих крыльях из твоего болота, так я ничего не сделаю.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫак туйӑм, чӑнах та, таса: мӗншӗн тесен Пшеницына чиркӳре ҫурта лартрӗ, Обломов сывалтӑрччӗ кӑна тесе, кӗлӗ тутарчӗ; Обломов кун ҫинчен нихҫан та пӗлмерӗ.
Оно было в самом деле бескорыстно, потому что она ставила свечку в церкви, поминала Обломова за здравие затем только, чтоб он выздоровел, и он никогда не узнал об этом.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics