Шырав

Шырав ĕçĕ:

ярса (тĕпĕ: яр) more information about the word form can be found here.

1848 ҫул пуҫламӑшӗнче эпӗ повеҫӗн ҫак пайне Петербурга ярса патӑм.
В начале 1848 года я посылал эту часть повести в Петербург.

Малалла ҫырас вырӑнне каласа пани // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Кайран вӑл ӑна тумлантарнӑ, хӑй ҫине шаль уртса янӑ, вара, Настасьйӑна темшӗн хӗрсен пӳлӗмӗнчен кӑларса ярса, Анатольпе пӗрле хапха хыҫне тухнӑ.
Одела его, накинула на себя шаль и, выслав Настю и горничную зачем-то из девичьей, вышла с Анатолем за вороты.

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Моряк ултӑ хӗрарӑм ярса панӑ та, ку пӗртте ытлашши пулман; ҫанталӑк питӗ сивӗ пулнипе тата тӑлӑпсем начаррипе ача ҫуратнӑ хыҫҫӑн пиллӗкмӗш кунӗнчех килтен кӑларса янӑ икӗ чи лайӑх хӗрарӑмӗ ҫав тери хытӑ шӑнса пӑсӑлнӑ, вара кайран, кайӑксем пӑхакан карчӑк калканпа тата сапурпа темле тӗтӗрсен те пурпӗрех вӗсем водянкӑпа чирленӗ, виҫҫӗмӗш хӗрарӑмӗн ачи ҫул ҫинче — куҫӑхнипе пулас — чирлесе ӳкнӗ, сывлӑш уҫӑ пулнӑ тата хӗллехи ҫул ҫинчи ытти ырлӑхсем пулнӑ пулин те вӑл Реполовкӑна — Липовка ҫыннисем яланах чарӑнса тӑракан яла ҫитичченех, ҫуна ҫинчех вилсе кайнӑ; ҫав ача амӑшӗн сӗчӗ пуҫа пырса ҫапнӑ пирки вӑл ӗмӗртме юрӑхлӑ пулман.
Моряк выслал шесть, и мера эта оказалась вовсе не излишней; от сильного мороза и слабых тулупов две лучшие кормилицы, отправленные на пятый день после родов, простудились, и так основательно, что потом, сколько их старуха птичница не окуривала калганом и сабуром, все-таки водяная сделалась; у третьей на дороге с ребенком родимчик приключился, вероятно от дурного глаза, и, несмотря на чистый воздух и прочие удобства зимнего пути, в пошевнях он умер, не доезжая Реполовки, где обыкновенно липовские останавливались; так как у матери от этого молоко поднялось в голову, то она и оказалась не способною кормить грудью.

Марья Валериановна ҫуратиччен икӗ эрне малтарахран Столыгин моряка ача ӗмӗртмелли ҫын суйласа илме сывӑ, хитре, халь ҫеҫ ача ҫуратнӑ ик-виҫӗ хӗрарӑм ярса пама хушнӑ.
За две недели до родов Марьи Валериановны приказал Столыгин моряку выслать для выбора двух-трех здоровых, красивых и недавно родивших баб с их детьми.

Хӑйне нимӗн те каламасан — вӑл таврӑннӑ, хӑйне киле кӗртмесен — вӑл ҫурт таврашӗнче ҫӳресе, Столыгина урамра ярса тытнӑ.
Ему отказывали — он возвращался, его не пускали — он прогуливался около дома и ловил Столыгина на улице.

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Киле ҫитсенех вырӑн ҫине кӗрсе выртнӑ, хӑйне темле тизана ярса пама хушнӑ та пӗрремӗш хут тӗрӗссине каласа панӑ: эпӗ халь Нева шывӗн тискер, анчах лӑпкӑ ҫыранӗсенче пулас пулсан, уншӑн питӗ хаклӑ тӳленӗ пулӑттӑм, тенӗ.
Дома он лег в постель, велел налить какой-то тизаны и в первый раз признался, что дорого бы дал, если бы был на варварских, но покойных берегах Невы.

Кӑвакарса кайнӑ тата кӑштах чирлеме те ӗлкӗрнӗ Дрейяк ҫав ҫынна хирӗҫле каласан мӗн пуласса тавҫӑрса илме пултарайман, ҫавӑнпа та ответ пама тытӑнса тӑнӑ; анчах ҫак ҫӗнӗрен паллашнӑ ҫын тӳсӗмсӗр пулнӑ, вӑл пирӗн шевальене ӗнсинчен ярса тытнӑ та, унӑн кӗлеткине пит те кӑмӑла каймалла мар хутлатса илсе, тепӗр хут ыйтнӑ.
Дрейяк, бледный и уж несколько нездоровый, не мог сообразить, какое может иметь последствие отказ, и потому медлил с ответом; но новый знакомец был нетерпелив, он взял нашего шевалье за шиворот и, сообщив его телу движение, весьма неприятное, повторил вопрос.

Степан Степанович, апат ҫинӗ хыҫҫӑн, халатне йӳле ярса ҫенӗке тухса ларнӑ, ун тавра яланах горничнӑйсем пулнӑ, вӗсем ӑна валли чей хатӗрленӗ те павлин тӗкӗсемпе шӑнасене хӑваласа тӑнӑ.
Степан Степанович, откушавши, выходил в сени, в халате нараспашку, окруженный горничными, тут он садился, горничные готовили чай и обмахивали мух павлиновыми перьями.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

«Митрий, Митрий, эс ан ҫухӑр, — тенӗ ӑна Тит, — кун пек пустуй ан та лӑпӑртат; улпутӑн алли вӑрӑм, вӑл сана таҫта та ярса тытӗ, эсӗ луччӑ манпа пыр, атту аллусене ҫыхса хурӑпӑр, улпут приказӗ ҫапла пулнӑ».
«Митрий, Митрий, ты не горлань, — говорил ему Тит, — и такого вздора не ври; барина рука длинная, она тебя везде достанет, а ты лучше ступай со мной, а не то ведь и руки свяжем, на то барской приказ».

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Пӗррехинче, кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн, Лев Степанович, пыршӑ ярса пӗҫернӗ рассольник, мӑнтӑр кӑркка, тӗрлӗрен тӗрлӗ кукӑльсем ҫисе вӗсене йӳҫӗ купӑста яшкипе ислетсе янӑскер, арбуз ҫырткалас тата наливка ӗҫес тесе хӑнасене йышӑнмалли пӳлӗме пырса кӗнӗ.
Однажды после обеда Лев Степанович, употребивши довольно рассольника с потрохами, жирной индейки и разных сдобных и слоеных пирожков и смочив все это кислыми щами, перешел в гостиную закусить обед арбузом и выпить княжевишной наливки.

Старик мӑйне салфетка ҫыхса, ӑна сӗтел хушшине лартнӑ, кунта вара вӑл Лев Степанович ун валли пӗр черкке настойка ярса парасса кӗтнӗ.
Старику повязывали на шею салфетку и сажали его за стол, где он смиренно дожидался, пока Лев Степанович ему пришлет рюмку настойки.

Марфа Петровна, хӑй енчен, ҫавӑн пекех парнесем янӑ, анчах вӗсем пахалӑх енӗпе мар, вӗсене тӑрӑшса ярса панӑшӑн хаклӑ пулнӑ; монастыре вӑл кӗрен тата мятнӑй шыв, кӑткӑ спирчӗ, типӗтнӗ хӑмла ҫырли (иноксем, унпа мӗн тумаллине пӗлмесӗр, ӑна кӑпӑкланакан эрех ӑшне ярса шӳтернӗ), темиҫе банка уксуслӑ кӑмпа ярса панӑ (кӑмписене ҫав тери ӑста вырнаҫтарнӑ, хуть те хӑш енчен пӑхсан та шурӑ кӑмпасем курӑннӑ, анчах кашӑкпа темле ӑссан та е хурӑн кӑмпи е маҫлинкка лекнӗ).
Марфа Петровна с своей стороны делала приношения тоже более ценные по усердию, нежели по чему иному; она посылала в монастырь розовую и мятную воду, муравьиный спирт, сушеную малину (иноки, не зная, что с ней делать, настаивали ее пенным вином), несколько банок грибов в уксусе, искусно уложенных, так что с которой стороны ни посмотришь, все видно одни белые грибы, а как ложкой ни возьмешь, все вынешь или березовик или масленок.

Вӑл унта парнесем ярса тӑнӑ; парнисем пуянах пулман, анчах вӗсене вӑл тӑтӑшах янӑ — пӗр вунӑ лав пӗлтӗрхи пӑтӑрханӑ утӑ, вӑрлӑха юрӑхсӑр сӗлӗ, чӗрӗ тата хуралса кайнӑ вутӑ.
Он постоянно посылал туда не столько богатые, сколько постоянные приношения — возов десять прошлогоднего и несколько сгоревшего сена, овес, не годный на семена, сырые и почерневшие дрова.

Тепӗр минутран вӑл, каялла таврӑнса, князь билет ҫине алӑ пусса кантура ярса парасси ҫинчен пӗлтерчӗ.
Через минуту он возвратился с вестью, что князь билет подпишет и пришлет в контору.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

— «Тархасшӑн», — терӗм эпӗ, икӗ пӳрнене вӑл асӑрхамаллах жилет кӗсйине чиксе ярса.
— «Пожалуйста», — сказал я, выразительно опустивши два пальца в жилетный карман.

Анчах та ҫакӑ пӗтӗмпех ҫав ачаш чӗрчуна кӳрентерсе мӗн тери халтан ярса, пӗтерсе хурасси ҫинчен эпӗ калама та пултараймастӑп; ӑна чухласа илме Анета мӗнле вылянине курас пулатчӗ, вӑл, хӑраса ӳкнӗскер, пӑлханса кайнӑскер, кӳреннӗскер, допрос тунӑ чух мӗнле тӑнине курас пулатчӗ; унӑн сасси те, сӑнӗ-пичӗ те хӑрушла хирӗҫлӳ — вӑл чуна ҫурса яракан, ҫӗр ҫинчи нумай киревсӗрлӗхсене палӑртса питлекен, унпа пӗрлех темле ӑшӑ, сӑпайлӑ хӗрарӑм туйӑмӗпе ҫемҫелнӗ протест пекчӗ, ҫав ачаш туйӑм унӑн пур хусканӑвӗсенче те, унӑн пур сӑмахӗсенче те палӑратчӗ.
А до какой степени все это вместе должно разбить, уничтожить оскорблением нежное существо — Этого рассказать не могу; для этого надобно было видеть игру Анеты, видеть, как она, испуганная, трепещущая и оскорбленная, стояла при допросе; ее голос и вид были громкий протест — протест, раздирающий душу, обличающий много нелепого на свете и в то же время умягченный какой-то теплой, кроткой женственностию, разливающей свой характер нежной грации на все ее движения, на все слова.

Хӗрарӑм ай-й! терӗ те, пилӗкне ярса тытса, кӑшт пӗкӗрӗлчӗ, унтан ҫавӑнтах, нимӗн те пулман пек, каллех сухӑр чӑмлама пуҫласа, командир ҫине тинкерчӗ.
Баба, охнув, схватилась за поясницу, но тут же как ни в чем не бывало подняла любопытные глаза на командира.

XV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Пӗр хресчен, тискер кайӑка чиксе пӑрахма хатӗрленнӗ пек, сенӗк ярса тытрӗ:
Крестьянин, схватившись за вилы, как бы готовясь вонзить их в дикого зверя, проговорил:

XIV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Ура ярса пусмассерен пысӑкланса пырать…
И с каждым шагом становился все выше, выше…

Ильсеяр васкасах каялла таврӑнчӗ, сарая лартса хӑварнӑ ҫӑнӑх шӗвекӗ тултарнӑ витрене илчӗ те, хӑйӗн пӑшалне хулпуҫҫи урлӑ ҫакса ярса, Актуш патне кайрӗ.
Девочка поспешила обратно, взяла в дровянике ведро с болтушкой, повесила через плечо свое ружьишко и отправилась к Актушу.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics