Шырав

Филофей

Филофей вӗсене хӗртсех пычӗ.
Филофей продолжал стегать их.

Филофей лашасене виҫҫӗшне те тӑратрӗ — хӑй вара часах: — Тӑнкӑртатать… Тӑнкӑртатать, улпутӑм! — терӗ.
Филофей остановил тройку и тотчас же промолвил: — Стучит… стучи-ит, барин!

Филофей пӗрмаях пушшипе ҫапкаланса, тутипе вӑчлаттарса пычӗ, анчах эпир: вӑл та, эпӗ те, пӗр сӑмах та хушмарӑмӑр.
Филофей то и дело помахивал кнутом и чмокал губами, но ни он, ни я, мы не говорили ни слова.

Филофей пушшине сулчӗ те, тарантас каллех вырӑнтан тапранса кайрӗ.
Филофей взмахнул кнутом, и тарантас опять покатился.

Филофей лашисем еннелле ҫаврӑнса ларчӗ.
Филофей повернулся лицом к лошадям.

— Илтетӗр-и? — терӗ каллех Филофей.
— Слышите? — повторил Филофей.

Эпӗ сиксе тӑтӑм — Тарантас шӑпах пысӑк ҫул варринче, тикӗс вырӑнта тӑрать: Филофей, ларчӑк ҫинчен ман патӑмалла ҫаврӑнса, куҫӗсене чарса пӑрахса (эпӗ тӗлӗнсех кайрӑм, эпӗ унӑн куҫӗсем ҫавӑн пек пысӑк пулӗ тесе шухӑшламан та), — нумайччен вӑрттӑн пӑшӑлтатрӗ:
Я приподнялся — Тарантас стоял на ровном месте по самой середине большой дороги; обернувшись с козел ко мне лицом, широко раскрыв глаза (я даже удивился, я не воображал, что они у него такие большие), Филофей значительно и таинственно шептал:

— Турӑ ҫырлахтӑр!.. — терӗ Филофей ҫурӑ сасӑпа вӑраххӑн.
— Господь с тобою!.. — промолвил Филофей степенно и вполголоса.

— Куратӑн-и, эпӗ йӑнӑшмарӑм вӗт! — калӗ ӗнтӗ Филофей, е ҫавнашкаллине мӗн те пулин каламӗ-ши? — килчӗ манӑн пуҫа шухӑш.
«Что, — пришло мне в голову, — скажет теперь Филофей: а ведь я был прав! или что-нибудь в этом роде?»

Утӑр-утӑр-р-р! сисмен ҫӗртенех кӑшкӑрса ячӗ Филофей хӑйӗн пӗтӗм карланкипе, унтан ҫӗкленчӗ те пушшипе хӑмсарчӗ.
— Но-но-но-ноо! — внезапно заорал во все горло Филофей, и приподнялся, и замахал кнутом.

— Ҫук, — ответлерӗ Филофей, — вӑл халӗ шыва шӑршлать.
— Нет, — отвечал Филофей, — он теперь воду нюхает.

Ҫывӑратӑн-и эсӗ, Филофей!
Да ты спишь, Филофей!

— Филофей! — кӑшкӑртӑм эпӗ.
— Филофей! — воскликнул я.

Эпӗ — пӑхатӑп та малалла: ларчӑк ҫинче Филофей, тӑмана пек, пуҫне усса, курпунне кӑларса ларать, — кӑшт малтарах — шӑнкӑртатса юхакан шыв ҫинче пӗкӗ тата лаша пуҫӗсемпе ҫурӑмӗсем курӑнса тӑраҫҫӗ.
Я — глядь вперед: на козлах, понурив голову, согнув спину, сидит, как истукан, Филофей, а еще подальше — над журчащею водою — кривая линия дуги и лошадиные головы и спины.

— Эсӗ, Филофей, ҫулне лайӑх пӗлетӗн-и? — ыйтрӑм эпӗ каллех.
— Ты, Филофей, дорогу хорошо знаешь? — спросил я опять.

— Филофей, мӗнле-ха?
— А что, Филофей?