Шырав

Феня

— Эп шӳт тумастӑп, Феня…
— Я не шучу, Феня…

Феня тутине ҫыртнӑ та шӑппӑн пуҫне сулланӑ.
Феня закусила губу и молча качнула головой.

— Феня… эс… ман бумажнике курман-и?
— Феня… ты не видала… бумажника?

— Кӗр, Феня, хуп алӑка, — тенӗ.
— Войди, Феня. Затвори дверь.

Курганов хӑй пӳлӗмне кӗрсе кайнӑ, ӑна аван мар пек пулнӑ; пӑхӑсӑн — алӑк уҫӑлнӑ та Феня кӗрсе те тӑнӑ.
Курганов вернулся в комнату, чувствуя себя нехорошо и неловко, но дверь уже отворилась, и на пороге стояла Феня.

— Феня!
— Феня!

— Феня! — тесе кӑшкӑрнӑ вӑл, алӑкран тухса.
— Феня! — крикнул он, выходя за дверь.

Феня ун умне пынӑ та, кулса, аллине ун хулпуҫҫи ҫине хунӑ.
Феня подошла к нему и, улыбаясь, положила ему на плечо руку.

— Ывӑнтӑн пуль ҫул ҫинче? — тесе ыйтнӑ Феня, сӑмавар трубине кӗрӗс-мерӗс тыткаласа.
— Небось устал в дороге? — спрашивала Феня, гремя трубой.

— Ҫитӗ ӗнтӗ, ан сӑтӑр, Макҫӑм, — тенӗ Феня.
— Будет, Максим, тереть, — проговорила Феня.

Феня шухӑшланӑ: «Пурӗпӗрех!.. Эп пайтах тӳсрӗм, юлашкинчен тата пӑртак тӳсме те пулать» — тенӗ.
Феня думала: «Все равно!.. Много я терпела, напоследках уж можно еще потерпеть».

— Мӗн турӑм-ха вара эп сире, асанне? — тесе ыйтнӑ каллах Феня.
— Да что я вам сделала, бабушка? — снова спросила Феня.

Феня йывӑррӑн сывланӑ, анчах пӑхасса лӑпкӑн — хавасланнӑ пекрехех — пӑхнӑ.
Феня тяжело дышала, но глядела спокойно, почти весело.

Анчах Феня чӗнмен.
Но Феня молчала.

— Хамӑн ӗҫӗмпе кайнӑччӗ, — тӗнӗ Феня.
— По своим делам ходила, — ответила Феня.

Ҫур сехетрен ытлах та иртмен — Феня тавӑрӑннӑ.
Прошло не более получаса, и Феня вернулась.