Шырав

Прошин

Прошин мӑйне тӑсрӗ, ҫак темиҫе пин ҫын хушшинче, сӑмах хушнӑ ҫынна чӑнахах та палласа илес пек, кармашса пӑхрӗ.
Прошин вытянул шею, точно и в самом деле хотел опознать в густой, тысячеголовой толпе говорившего.

— Ҫакна та калас тата, — Прошин ҫавӑн пекех хумханмасӑр, хӑйӗн хулӑн сассипе майӗпен сӑмаха тӑсрӗ: — пирӗн хушӑмӑрта, фабрикантсем хушшинче, ҫакӑн пек килӗшӳ тунӑ: кам та пулин фабрикӑра ӗҫлекен ҫын забастовка туса, тепӗр майлӑ каласан — хуҫапа килӗштерменнине е пӑлхава е тата хирӗҫсе кайнине пула ӗҫрен тухса кайсан, ӑна пӗтӗм Россия империйӗнче нихӑш фабрикӑна та ӗҫе илмеҫҫӗ.
— И второе, — продолжал тем же спокойным, степенным баском своим Прошин, — такое между нами, фабрикантами, соглашение установлено: ежели какой фабричный по забастовке, другим словом сказать — по несогласью с хозяином, бунтом и скандалом уволился, ни на одну фабрику его не принимать по всей Российской империи.

Прошин крыльца хӗррине пырса тӑчӗ.
Прошин шагнул к самому краю крыльцовой площадки.

Прошин, кулкаланӑ май, «Гренадер» ҫине тӗллесе: — Чӑрмантарӑр-ха хӑвӑра, иртӗр конторалла, ҫак Аникке — салтак… — унӑн тутисем кӑмӑллӑн сарӑлчӗҫ — парӑр эппин расчёт… унӑн мӗн те пулин илмелли пулсан.
Прошин показал, усмехнувшись, на «гренадера»: — Утрудите себя, пройдите в контору, выдайте немедленно анике-воину этому… — улыбка стала шире и ласковей, — в окончательный расчет… ежели что причитается.

— Апла мӗнле ӑнланмалла пулать-ха, тусӑм? — терӗ Прошин, Тарас хыҫнелле куҫне хӗсерех пӑхса.
— Это как же, стало быть, понять, милый? — щурясь, сказал Прошин, глядя не на Тараса, а мимо него.

Анчах Висилийӗн куҫӗсем ҫивӗч, чӑрр пӑхаҫҫӗ, куҫӗсене вӑл Прошин ҫинчен, ватӑ хуҫа ҫинчен илмест.
Но глаза у Василия были острые и беспокойные, он не сводил их со старика Прошина, хозяина.

Ячӗпе ҫеҫ рабочисем, хӑш-пӗрисем Прошин патӗнче виҫҫӗмӗш ӑруран ӗҫлеҫҫӗ пулин те вуннӑмӗшӗнчен тӑххӑрӑшӗ халӗ те ялпа мужикрен ытларах ҫыхӑнса тӑрать.
Только звание, что рабочие: из десяти — девять н посейчас с деревней связаны крепче всякого мужика, даром что иные третьим поколением у Прошина работают.

— Тӗрӗссипех калама пултараймастӑп, тен ӗҫ укҫине чакарасси ҫинчен сӑмах пулать пулмалла; Коншинсемпе Морозовсем чакарнӑ ӗнтӗ, — тен Прошин та чакарас тет пулмалла.
— Вполне точно не смогу сказать. Но, по-видимому, дело идет о снижении платы; у Коншиных и Морозовых уже снизили — очевидно, и Прошин снизит.

Хӑма ҫинче ҫырни те Сергей, турӑшӗ те Сергей: кӑна Троице-Сергиевская лаврӑна пуҫласа янӑ святой Сергей Радонежский ятне хисеплесе, Порфирий Прошин ывӑлне тенӗ кӗртнӗ гильди купцин ячӗпе ҫырнӑ.
На вывеске — Сергей, и на иконе — Сергей: в честь Радонежского святого, от которого пошла Троице-Сергиева лавра, крестил сына Порфирий Прошин, гильдейский купец.