Шырав

Ида

Эмиль ашшӗ кӑшкӑрашать, вӑрҫать, амӑшӗ макӑрать, Ида та макӑрать, Лина та.
Папа Эмиля ругался и кричал, мама Эмиля плакала, и сестрёнка Ида плакала, и Лина плакала.

Эмильпе Ида уйран таврӑнсан амӑшӗ ывӑлне ҫапла хушрӗ:
Когда Эмиль и Ида вернулись с поля, мама сказала:

Эмильпе Ида пырса ҫитсен ашшӗ савӑнас вырӑнне кая юлса килнӗшӗн вӗсене ятласа тӑкрӗ.
Когда наконец появились Эмиль и сестрёнка Ида, папа не только не приветствовал их, как приветствуют вестников радости, а, наоборот, тут же их выругал за то, что они пришли так поздно.

Ида вара пиччӗшӗнчен пӗр утӑм та юлмасӑр утса пырать.
А сестрёнка Ида не отставала от брата ни на шаг.

Кайран вӑл ҫав куритене каллех шыв тултарма пуҫларӗ те, карап ҫил-тӑвӑла ҫакланчӗ, Ида темиҫе хутчен шыва пута-пута анчӗ — кӗпи-йӗмӗпех.
А потом он стал качать воду в эту поилку — получилось, что корабль попал в шторм, и Ида во всей одежде несколько раз окунулась с головой.

Куритерен Эмиль тинӗс турӗ, Ида вара карап пулчӗ.
Ида была кораблём, а поилка — морем.

— Вӑл сикме питӗ юратать! — ӗнентерме тӑрӑшрӗ Ида ашшӗне.
— Он это очень любит! — заверила папу сестрёнка Ида.

Пӗррехинче вӑл, вите ҫумӗпе иртсе пыраканскер, Эмильпе Ида пӑру ҫавӑтса ҫӳремелли кивӗ вӗрене ик енчен тытса ҫавӑрттарнине, варринче вара сысна ҫури талт-талт сикнине курах кайрӗ.
Но вот он шёл как-то мимо хлева и увидел, что Эмиль и Ида крутят старую бычью вожжу, а через неё ловко прыгает поросенок.

— Ай Свиношок, мӗнле маттур эс! — кӑшкӑрсах ячӗ Ида.
— Ой, Свинушок, какая ты прелесть! — воскликнула сестрёнка Ида.

Ида савӑннипе тата тӗлӗннипе аллине ҫупсах ячӗ.
Ида от восторга даже захлопала в ладоши.

Сысна ҫури мӗн хӑтланнине курса тӗлӗннӗ Альфредпа Ида куҫӗсене мӑчлаттарса лараҫҫӗ.
Альфред и сестрёнка Ида только глазами хлопали от удивления, глядя на то, что проделывал Свинушок.

— Вӑл сана хӑйӗн амӑшӗ тесе шутлать, — терӗ йӑмӑкӗ Ида.
— Он думает, ты его мама, — сказала сестрёнка Ида.

Ӑна йӑпатмалли мӗнпур сӑмахсене каласа пӗтернӗ хыҫҫӑн пастор Ида тахҫан шкатулка ӑшӗнчен туртса кӑларнӑ ҫырусен ҫыххине асӑрхарӗ.
А когда все ободряющие слова были сказаны, он обратил внимание на ту связку писем, которую Ида в своё время вынула из бархатной шкатулки и бросила на пол.

Ҫав самантра Крюсе-Майя ҫурӑмӗ хыҫӗнче ҫывӑрмалли кӗпе тӑхӑннӑ кӑн-кӑвак питлӗ, шап-шурӑ куҫлӑ Ида курӑнса кайрӗ.
Тут из-за спины Крёсе-Майи выглянула сестрёнка Ида в ночной рубашке, вся посиневшая, со странными белыми кругами вокруг глаз.

Анчах та вӑл пӳлӗме кӗрсен Ида кравать ҫинче выртнине асӑрхарӗ.
Но войдя в комнату, Крёсе-Майя увидела, что Ида лежит в постели.

Ида халӗ шӑпах ҫавна аса илтерет.
Ида сейчас была на редкость похожа на него.

Ида вара хаваслӑн кулса ячӗ.
Ида радостно засмеялась.

— Ну, мӗнле чир манӑн? — ыйтрӗ Ида.
— Чем я больна? — спросила Ида.