Шырав

Шырав ĕçĕ:

арӑмӗ (тĕпĕ: арӑм) more information about the word form can be found here.

Мӗнешкел лайӑх супӑнь, — терӗ Сы-мин арӑмӗ, ҫав симӗсрех япалана, ачана тытнӑ пек, ик аллипе сӑмси патне илсе пырса шӑршланӑ май.
Какое прекрасное мыло, — сказала жена, бережно, как ребенка, поднося зеленоватый кусок к самому носу.

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Арӑмӗ ана тытрӗ те темле, ҫу йывӑҫҫин ҫимӗҫӗ евӗр шӑрш кӗнине туйрӗ.
Взяв сверток, она тут же почувствовала неуловимый аромат, похожий на оливковый,

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Арӑмӗ ирӗксӗрех ҫаврӑнса пӑхрӗ.
она не вытерпела и взглянула:

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Сы-мин арӑмӗ хӑйӗн сакӑр ҫулхи Сю-эр хӗрӗпе пӗрле хутран ҫӗрӗ ҫыпӑҫтарать.
Жена Сы-мина и ее восьмилетняя дочь Сю-эр клеили из бумаги серебряные слитки.

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Савӑнасса вӑл ҫакӑншӑн савӑнчӗ: хӗрӗн пур сӑмахӗсем те ӑна тӗрӗс пек туйӑнчӗҫ, тата хӗр унӑн арӑмӗ пулма килӗшрӗ.
Счастлив же он был потому, что все ее слова казались ему правдой и она соглашалась принадлежать ему.

XXXIX // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Вӑл тем пулсассӑн та Марьянӑна паянах пӗчченҫи курасшӑн, ӑна пӗтӗмпех каласа парасшӑн та унран вӑл унӑн арӑмӗ пулма пултарать-и, ҫук-и тесе ыйтасшӑн пулчӗ.
Он во что бы то ни стало хотел нынче же видеть Марьяну одну, сказать ей все и спросить ее, может ли и хочет ли она быть его женою.

XXXVIII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Кунти казачкӑсенчен пӗрне пирӗн офицер качча илнӗ пек, ӑна улпут майри, Дмитрий Андреевич Оленин арӑмӗ туни татах та япӑхрах пулнӑ пулӗччӗ.
Сделать ее барыней, женою Дмитрия Андреевича Оленина, как одну из здешних казачек, на которой женился наш офицер, было бы еще хуже.

XXXIII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Хуҫа арӑмӗ кӑмака хутса кӑларчӗ, хӗрӗ выльӑхсене хуса леҫсе каялла таврӑнчӗ те, кизяк пуҫтарса, ӑна хӳме ҫумне ҫапса ҫыпӑҫтарма пуҫларӗ.
Хозяйка вытопила печь, девка угнала скотину и, вернувшись, стала собирать и лепить кизяки по забору.

XXIV // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Хуҫа арӑмӗ хӑйӗн лаҫҫинче тӑрмашать, лаҫ мӑрйинчен хутса янӑ кӑмакан хура та ҫӑра тӗтӗмӗ хӑпарать; хӗрӗ витере буйвол амине сӑвать.
Хозяйка была в своей избушке , из трубы которой поднимался черный густой дым растапливавшейся печи; девка в клети доила буйволицу.

Ерошка мучи штатран тухнӑ пӗчченҫи казак пулнӑ; унӑн арӑмӗ пӗр ҫирӗм ҫул каялла, православнӑй тӗне куҫса, ун патӗнчен пӑрахса тарнӑ та вырӑс фельдфебельне качча тухнӑ; Ерошкӑн ача-пӑчасем пулман.
Дядя Ерошка был заштатный и одинокий казак; жена его лет двадцать тому назад, выкрестившись в православные, сбежала от него и вышла замуж за русского фельдфебеля; детей у него не было.

XVI // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Казак арӑмӗ, пӗр ҫӗкленмесӗрех, ун еннелле хаяртарах та илемлӗ пичӗпе ҫаврӑнса пӑхрӗ.
Казачка, не разгибаясь, обернула к нему строгое, но еще красивое лицо.

X // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

— Илья мӗн вӑл! — мӑнкӑмӑллӑн пӳлет хорунжи арӑмӗ, — манпа калаҫас пулать.
— Что Иляс! — гордо говорит хорунжиха, — со мной говорить надо.

V // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Хорунжи арӑмӗ Лукашка амӑшӗн шухӑш-кӑмӑлне пӗлет; Лукашка ӑна аван казак пек туйӑнать пулин те вӑл ку калаҫуран пӑрӑнать, мӗншӗн тесен вӑл — хорунжи арӑмӗ тата пуян, Лукашка вара — ахаль казак ывӑлӗ, тӑлӑхскер.
Хорунжиха знает намерение Лукашкиной матери, и хотя Лукашка ей кажется хорошим казаком, она отклоняется от этого разговора, во-первых, потому, что она — хорунжиха и богачка, а Лукашка — сын простого казака, сирота.

— Мӗнех вара, станицӑра хӗрсем сахал-им? — тавӑрать хорунжин чее арӑмӗ, хӑйӗн хытанка аллисемпе шӑрпӑк кӑрупкин хуппине тӑрӑшса тӑхӑнтарса.
— Что ж, девок мало ли по станице? — отвечает хитрая хорунжиха, корявыми руками старательно надевая крышку на коробочку со спичками.

Хорунжи арӑмӗ ҫакна Лукашка амӑшне кӑмӑлланине систерес тесе каларӗ.
И хорунжиха помянула про это, чтобы с своей стороны сказать приятное Лукашкиной матери.

— Ну, турра шӗкӗр, — тет хорунжи арӑмӗ.
— Ну и слава Богу, — говорит хорунжиха.

— Манӑн Лукашка кордонра, анчах киле ямаҫҫӗ, — тет килнӗ казачка, хорунжи арӑмӗ кун ҫинчен тахҫанах пӗлнине пӑхмасӑрах.
— А мой Лукаша на кордоне, а домой не пускают, — говорит пришедшая, несмотря на то, что хорунжиха давно это знает.

Ҫырнӑччӗ, уяв тӗлне килет, — тет хорунжи арӑмӗ.
Писал, к празднику будет, — говорит хорунжиха.

Вӑл ҫатан хапхана уҫма та ӗлкӗреймерӗ — акӑш-макӑш пысӑк буйвол вӑрӑмтунасем сырса илнӗскер, мӗкӗрсе хапхана ҫӗмӗрсе кӗрсе кайрӗ; ун хыҫӗнчен ытти ӗнесем, пысӑк куҫӗсемпе хуҫа арӑмӗ ҫине пӑхса, ӑна палласа илсе тата хӑйсен аяккисем тӑрӑх хӳрисемпе пӗр тикӗс ҫапкаласа, ерипен пыраҫҫӗ.
Она не успела еще отворить плетня, как громадная буйволица, провожаемая комарами, мыча, проламывается сквозь ворота; за ней медленно идут сытые коровы, большими глазами признавая хозяйку и хвостом мерно хлеща себя по бокам.

Улитка кинеми, хорунжин тата шкул учителӗн арӑмӗ, ыттисем пекех, хӑйӗн килкартин хапхи патне тухнӑ та Марьянка хӗрӗ урам тӑрӑх хуса килекен выльӑхӗсене кӗтсе тӑрать.
Бабука Улитка, жена хорунжего и школьного учителя, так же как и другие, вышла к воротам своего двора и ожидает скотину, которую по улице гонит ее девка Марьянка.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics