Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӑрса (тĕпĕ: тӑр) more information about the word form can be found here.

Вӑл, хӗл сиввипе хӗп-хӗрлӗ хӗрелсе илемленнӗрен телейлӗскер, хӑнаран таврӑннӑ хыҫҫӑн, шлепкине хывса, хӑй ҫине пӑхма тӗкӗр умне пынӑ чух е балсене ҫӳремелли ҫара мӑйлӑ кӗпине чӑштӑртаттарса, тарҫӑсенчен вӑтанарах, ҫакӑнпа пӗрлех мӑнаҫланарах та, каретӑна ларма тухнӑ чух, е хамӑр килти пӗчӗк вечерсенче, тӑп-тӑп ҫухаллӑ пурҫӑн кӗпе тӑхӑнса тата ҫепӗҫ мӑйне темле чаплӑ чӗнтӗрпе капӑрлатса, хӑйӗн ялан пӗр евӗрлӗ курӑнакан илемлӗ сӑнӗпе унталла та кунталла пӑхкаласа кулнӑ чух эпӗ ун ҫине пӑхуҫӑн час-часах ҫапла шухӑшларӑм; ӑна тӗлӗнмелле лайӑх хӗрарӑм вырӑнне хуракансем вӑл мӗнлине эп курнӑ пек курас-тӑк, киле тӑрса юлнӑ каҫсенче, вуникӗ сехет хыҫҫӑн упӑшки клубран таврӑнасса кӗтсе, вӑл пӗр-пӗр шалпар кӗпепе, ҫӳҫне-пуҫне турамасӑр, тӗттӗм пӳлӗмсем тӑрӑх мӗлке пек ҫӳренине курас-тӑк, мӗн каланӑ пулӗччӗҫ-ши?
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.

ХLII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Пач урӑхла, — кӑшкӑрса ятӑм эпӗ, кресло ҫинчен сиксе тӑрса, теветкелле хӑюлӑхпа ӑна куҫӗнчен пӑхса, — вӑт эс капла калани чӑнах та аван мар; эсӗ мана пичче ҫинчен каламанччӗ-и вара, — эпӗ сана ун ҫинчен аса илтерместӗп, унашкал туни аван мар пулӗччӗ, — эсӗ мана каламанччӗ-и вара… сана халь эпӗ епле ӑнланма пуҫлани ҫинчен калам…
— Напротив, — вскричал я, вскакивая с кресел и с отчаянной храбростью глядя ему в глаза, — это нехорошо, что ты говоришь; разве ты мне не говорил про брата, — я тебе про это не поминаю, потому что это бы было нечестно, — разве ты мне не говорил… а я тебе скажу, как я тебя теперь понимаю.

ХLI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Эсӗ мӗншӗн ҫиленетӗн? — терӗ вӑл сасартӑк, ман умра чарӑнса тӑрса.
— Зачем ты злишься? — сказал он вдруг, останавливаясь против меня.

Эпӗ ку ҫемьери ҫынсене тата вӗсем тӗрлӗ кӑмӑллӑ пулассине хӑнӑхса ҫитрӗм, вӗсем пӗр-пӗрин ҫине епле пӑхнине аванах ӑнлантӑм, пӳлӗмсемпе сӗтел-пукана та хӑнӑхрӑм, пӳлӗмре Варенькӑпа иксӗмӗр кӑна тӑрса юлнӑ вӑхӑтсене шутламасан, хӑнасем ҫук чухне хама питӗ ирӗккӗн тытрӑм.
Я привык к лицам этого семейства, к различным их настроениям, сделал себе уже ясное понятие о их взаимных отношениях, привык к комнатам и мебели и, когда гостей не было, чувствовал себя совершенно свободным, исключая тех случаев, когда оставался один в комнате с Варенькой.

ХL сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Корнаковсем патне Володьӑпа пӗрле хӑюллӑнах кӗтӗм; анчах, мана княгиня ташлама сӗнсен, эпӗ кунта питӗ нумай ташлас шутпа килнӗччӗ пулин те, эпӗ ташламастӑп, терӗм те именсе кайрӑм, вара палламан ҫынсем хушшине пӗччен тӑрса юлсан, яланхиллех акӑш-макӑш имене пуҫларӑм, ман именӳ ӳснӗҫемӗн ӳссе пычӗ.
К Корнаковым вместе с Володей я вошел смело; но когда меня княгиня пригласила танцевать и я почему-то, несмотря на то, что ехал с одной мыслью танцевать очень много, сказал, что я не танцую, я оробел и, оставшись один между незнакомыми людьми, впал в свою обычную непреодолимую, все возрастающую застенчивость.

XXXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ пур ҫӗрте те ҫак ҫамрӑксене пӗрлештерекен ҫыхӑну пуррине туйрӑм, хам ҫак ҫыхӑну айккине тӑрса юлнӑшӑн хурлантӑм.
Я везде чувствовал связь, соединяющую все это молодое общество, и с грустью чувствовал, что связь эта как-то обошла меня.

XXXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Юлашкинчен ун ҫурти ҫути те сӳнет, чӳрече шалтлатса хупӑнать, эпӗ, тӑр-пӗччен тӑрса юлатӑп та, ӑҫта та пулин, чечексен йӑранӗ патӗнче е хамӑн вырӑнӑм ҫывӑхӗнче шурӑ хӗрарӑм курӑнмасть-ши тесе, унталла-кунталла хӑюсӑррӑн пӑхкаласан, галерейӑна хӑвӑрт чупса каятӑп.
Наконец тушилась его последняя свечка, окно захлопывалось, я оставался совершенно один и, робко оглядываясь по сторонам, не видно ли где-нибудь, подле клумбы или подле моей постели, белой женщины, — рысью бежал на галерею.

XXXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Тепӗр чухне, хӑна пӳлӗмне пӗччен тӑрса юлсан, Любочка пӗр-пӗр авалхи кӗвве калас-тӑк, ирӗксӗрех кӗнекене хуратӑп та балконӑн уҫса хунӑ алӑкӗнчен ҫӳлӗ хурӑнсен усӑнса тӑракан кӑтра турачӗсем ҫине пӑхатӑп, ку туратсене каҫхи мӗлке хупласа илет ӗнтӗ, таса тӳпенелле тинкеретӗп, ун ҫине сӑнаса пӑхатӑп-пӑхатӑп та, сасартӑк тусанлӑ сарӑрах пӑнчӑ курӑннӑ пек, унтан каллех ҫухалнӑ пек пулса каять; вара залри музыкӑпа, хапха чӗриклетнине, хӗрарӑмсен сассисене тата ялта кӗтӳ антарнине итленӗ май, эпӗ сасартӑк Наталья Савишнӑна, аннене, Карл Иваныча аса илетӗп те, ман пӗр минута ӑш вӑркаса каять.
Иногда, оставшись один в гостиной, когда Любочка играет какую-нибудь старинную музыку, я невольно оставляю книгу, и, вглядываясь в растворенную дверь балкона в кудрявые висячие ветви высоких берез, на которых уже заходит вечерняя тень, и в чистое небо, на котором, как смотришь пристально, вдруг показывается как будто пыльное желтоватое пятнышко и снова исчезает; и, вслушиваясь в звуки музыки из залы, скрипа ворот, бабьих голосов и возвращающегося стада на деревне, я вдруг живо вспоминаю и Наталью Савишну, и maman, и Карла Иваныча, и мне на минуту становится грустно.

Астӑватӑп-ха, ку ҫу тӑршшинче хам вуласа тухнӑ ҫӗр ытла романтан пӗринче ҫав тери вӗри чӗреллӗ, ҫӑра куҫхаршиллӗ герой пурччӗ, сӑн-питӗмпе манӑн ҫав тери ун евӗрлӗ пулас килсе кайрӗ (мораль тӗлӗшӗнчен эпӗ хама шӑпах ҫав ҫын пек тесе шутларӑм), ҫавӑнпа хамӑн куҫхаршине тӗкӗр умӗнче пӑхнӑ чух ӑна ҫӑрарах ӳстерес шутпа кӑштах кӗскетме шут тытрӑм, анчах касма пуҫласан, пӗр вырӑнта ытларах кӗскелсе юлчӗ, — тикӗслемелле пулчӗ, вара ҫак ӗҫ, инкеке, эпӗ тӗкӗр витӗр хам куҫхаршисӗр тӑрса юлнине, ҫакна пула питӗ илемсӗрленнине курнипе пӗтрӗ.
Помню, что в одном из прочитанных мною в это лето сотни романов был один чрезвычайно страстный герой с густыми бровями, и мне так захотелось быть похожим на него наружностью (морально я чувствовал себя точно таким, как он), что я, рассматривая свои брови перед зеркалом, вздумал простричь их слегка, чтоб они выросли гуще, но раз, начав стричь, случилось так, что я выстриг в одном месте больше, — надо было подравнивать, и кончилось тем, что я, к ужасу своему, увидел себя в зеркало безбровым и вследствие этого очень некрасивым.

XXX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫанталӑк ҫинчен, ялти пурнӑҫӑн лайӑх енӗсем ҫинчен калаҫнӑ хыҫҫӑн калаҫӑва вӑл ӗнерекен маҫтӑр, музыка, фортепьяно ҫине питӗ меллӗн куҫарчӗ те юлашкинчен хӑй фортепьяно калама пултарнине пӗлтерчӗ, вара часах виҫӗ вальс каласа кӑтартрӗ, ҫав вӑхӑтра Любочка, Мими тата Катенька фортепьяно ҫывӑхӗнче тӑрса, ун ҫине пӑхрӗҫ.
Поговорив о погоде и приятностях деревенской жизни, он искусно навел разговор на настройщика, на музыку, на фортепьяно и, наконец, объявил, что он играет, и очень скоро сыграл три вальса, причем Любочка, Мими и Катенька стояли около фортепьян и смотрели на него.

Пиртен атте те кая тӑрса юлчӗ ӗнтӗ, пирӗншӗн икӗ хут иккӗ пекех паллӑ нумай япаласене вӑл ӑнланмасть.
Ужо и папа давно отстал от нас, и многое, что для нас было так же ясно, как дважды два, было ему непонятно.

XXIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпир ача чухне хамӑр ҫывӑрнӑ пӳлӗме кӗтӗмӗр: кӗтессемпе алӑксем патӗнчи сӗмлӗхре халӗ те ача чухнехи сехре хӑпартмӑшсем пытанса тӑраҫҫӗ; хӑна пӳлӗмне кӗтӗмӗр — пӳлӗмри япаласенчен пуринчен те тӳлек те ҫепӗҫ юрату сисӗнет; зала пырса тухрӑмӑр — кунта ача чухнехи шавлӑ, пӗр хуйхӑсӑр савӑнӑҫ вӑхӑтлӑха чарӑнса тӑрса, хӑйне вӑй-хал кӗртессе ҫеҫ кӗтнӗн туйӑнать.
Мы пришли в нашу детскую спальню: все детские ужасы снова те же таились во мраке углов и дверей; прошли гостиную — та же тихая, нежная материнская любовь была разлита по всем предметам, стоявшим в комнате; прошли залу — шумливое, беспечное детское веселье, казалось, остановилось в этой комнате и ждало только того, чтобы снова оживили его.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дмитрий, пукан ҫинчен сиксе тӑрса, ача патне чупса пычӗ те мӗн вӑй ҫитнӗ таран ӑна чышкипе пуҫӗнчен темиҫе хут ҫапрӗ, лешӗ пӳлӗмрен тӗк татнӑ пек чупса тухса кайрӗ.
И Дмитрий, вскочив со стула и подбежав к мальчику, из всех сил несколько раз ударил по голове кулаком Ваську, который стремглав убежал из комнаты.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Мӗн тери шел, Варенька мӗншӗн илемсӗр-ха, вӑл мӗншӗн Сонечка мар-ха, — шухӑша путрӑм эпӗ пӳлӗме пӗччен тӑрса юлсан, — университетран тухнӑ хыҫҫӑн вӗсем патне килсе, ӑна качча тухма сӗнесси мӗнешкел лайӑх пулмалла. Эпӗ ҫапла калӑттӑм: «Княжна, эпӗ ҫамрӑк мар ӗнтӗ — хӗрӳллӗ юратма пултараймастӑп, анчах сана савнӑ йӑмӑка юратнӑ пекех ӗмӗрлӗхех юратӑп».
«Как жалко, что Варенька не хорошенькая и вообще не Сонечка, — мечтал я, оставшись один в комнате, — как бы хорошо было, выйдя из университета, приехать к ним и предложить ей руку. Я бы сказал: «Княжна, я уже не молод — не могу любить страстно, но буду постоянно любить вас, как милую сестру».

Эпӗ ҫаврӑнса пӑхнӑ чухне вӑл, кӗпер карлӑкӗ ҫумне таяннӑскер, мана айӑккӑн курӑнмалла тӑрса, мал еннелле пӑхатчӗ.
Когда я оглянулся на нее, она, опершись на перила мостика, стояла ко мне в профиль и смотрела вперед.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ку вырӑн питӗ лайӑх, кунта аппа темиҫешер сехет тӑрса ирттерет, терӗ Софья Ивановна, анчах вӑл княгиньӑна хӗпӗртеттерес шутпа ҫеҫ ҫапла калани курӑнсах тӑчӗ.
Софья Ивановна говорила, что все это прекрасно и что сестра ее по нескольким часам проводит здесь, но видно было, что все это она говорила только для удовольствия княгини.

Княгиньӑпа Любовь Сергеевна, пӗр сӑмах сиктермесӗр итлесе, ним шарламасӑр лараҫҫӗ, тавлашӑва вӗсем те хутшӑнасшӑн пулас, анчах хутшӑнмасӑр чӑтса тӑрса, хӑйсемшӗн пӗри Варенькӑна, тепри Дмитрие калаҫтараҫҫӗ.
Княгиня и Любовь Сергеевна сидели молча, вслушиваясь в каждое слово, видимо, желая иногда принять участие в споре, но удерживаясь и предоставляя говорить за себя, одна — Вареньке, другая — Дмитрию.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ман питӗм хӑмач пек хӗп-хӗрлӗ пулнине тата эпӗ вырӑнтан тапранманнине курса, Валахина тӗлӗнчӗ пулас; анчах эпӗ теветкелленсе кӑнттамӑн тӑрса тухса кайиччен тӑрлавсӑрла ларасси лайӑхрах тесе шутларӑм.
Валахина, верно, удивлялась, глядя на мое красное, как сукно, лицо и совершенную неподвижность; но я решил, что лучше сидеть в этом глупом положении, чем рисковать как-нибудь нелепо встать и выйти.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ ҫакна ӑнлантӑм: тӑрса тухса каяс тесен, макӑн малтан урана ӑҫта пусасси, пуҫпа, аласемпе мӗн тӑвасси ҫинчен шухӑшламалла; пӗр сӑмахпа каласан, ӗнер ҫур бутылка шампански ӗҫсен эпӗ мӗн туйнӑ, халӗ те ҫавнах туятӑп.
Я знал, что для того, чтобы встать и уйти, я должен буду думать о том, куда поставить ногу, что сделать с головой, что с рукой; одним словом, я чувствовал почти то же самое, что и вчера, когда выпил полбутылки шампанского.

Валахина упӑшкасӑр тӑрса юлни ҫинчен каланӑ чухне эпӗ хам юратса пӑрахнине каллех аса илтӗм тата амӑшӗ те ҫакна тавҫӑрса илчӗ пулӗ ӗнтӗ, тесе шухӑшларӑм, вара каллех ҫав тери хытӑ именме пуҫларӑм, именнипе хамӑн ӳт-пӗвӗн пӗр пайне те йӗркеллӗн хускатма пултарас ҫуккине туйсах лартӑм.
Во время рассказа Валахиной о потере мужа я еще раз вспомнил о том, что я влюблен, и подумал еще, что, вероятно, и мать уже догадалась об этом, и на меня снова нашел припадок застенчивости, такой сильной, что я чувствовал себя не в состоянии пошевелиться ни одним членом естественно.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics