Шырав

Алексей

Алексей

Каҫалапа хӗвел ҫуттинче йӑлтӑртатса выртакан лӑпкӑ Атӑл хӗрринчен, е хула таврашӗнчи пахчасем тавра ҫаврӑнса ҫӳресе таврӑннӑ чух кашнинчех, хӑйӗн кӗскелсех пыракан отпускӗн юлашки кунӗсене шутласа, Алексей хӑйне Ольӑпа чӗререн, тӗплӗн калаҫма сӑмах панӑ.
Возвращаясь после прогулки над сверкающей в вечернем солнце тихой Волгой или вдоль окружавших город бахчей, где на черной и густой, как деготь, земле уже лежали толстые плети с лапчатыми темно-зелеными листьями, считая дни таявшего отпуска, Алексей давал себе слово поговорить с Олей начистоту.

— Ав епле! — тенӗ Алексей тепӗр хут, хӗр ҫав тери кӑмӑла кайнине пытармасӑр.
— Вот какая! — повторил Алексей, уже не скрывая своего восхищения.

Алексей ун ҫине, амӑшне манса кайсах, ытарайми юратуллӑн пӑхса тӑнӑ, ӑна вӑл ҫак иртнӗ ултӑ е ҫичӗ ҫул хушшинче нихҫан та манман пек, ҫак тӗлпулу ҫинчен ӗмӗтленсе пурӑннӑ пекех туйнӑ.
Позабыв про мать, Алексей восхищенно смотрел на нее, и ему казалось, что он все эти шесть или семь лет никогда ее не забывал и мечтал об этой встрече.

Алексей тӑруках хӑйӗн чӗри пӑлханса кайнине туйнӑ та, тротуар ҫинче, ҫара тополь айӗнче тӑракан хӗр патнелле ыткӑннӑ.
Алексей почувствовал, как сразу встрепенулось сердце, он бегом пустился к девушке, стоявшей на тротуаре под голым топольком.

Алексей каялла ҫаврӑнса пӑкнӑ.
Алексей обернулся.

Малтанах Алексей ун ҫине ҫаврӑнса та пӑхман, вӑл ку хӗрӗн яштӑм тӳрӗ урисене ҫеҫ асӑрханӑ.
Сначала Алексей на нее даже не обратил внимания, заметив лишь ее стройные ноги.

Анчах та пӗрре, ҫурхи каҫ, Алексей амӑшне таҫта ӑсатса хула урамӗ тӑрӑх утса пынӑ чух, ҫул ҫинче пӗр хӗре тӗл пулнӑ.
Но однажды весенним вечером Алексей шел по улице городка, провожая куда-то мать, им навстречу попалась девушка.

Алексей та, Оля та ятарласах тӗл пулас тесе шутламан, тен вӗсем пӗр-пӗрин ҫинчен аса та илмен пулӗ, мӗншӗн тесен пӗрле вӗреннӗренпе вӑхӑт нумай иртнӗ пулнӑ.
Ни Алексей, ни Оля не искали этой встречи и, может быть, даже не вспоминали друг друга — слишком уж много воды утекло с тех пор.

Ҫырусене Алексей пӑшӑрхануллӑ кичемлӗхпе, хӑй ӑна ҫавӑн пекех юратма тивӗҫсӗр пулни ҫинчен пӗлсе тӑрса вуларӗ.
С тревожной тоской читал Алексей эти строки, зная, что не имеет права ответить ей тем же.

Ҫакӑн пек тӗлӗксем хыҫҫӑн хӑш чух Алексей кӑмӑлӗ ҫав тери хуҫӑлчӗ.
После таких снов Алексей впадал иногда в угнетенное состояние.

Урасем ҫинчен бинтсене салтса илсен, койка ҫинче ытларах хускалма пултаракан пулсан, Алексей вӑл упражненисене кӑткӑслатрӗ.
Когда с ног сняли бинты и Алексей получил в пределах койки большую подвижность, он усложнил упражнения.

Ҫак гимнастикӑна вӑл госпитальти ухмахла йӑла вырӑнне шутласа, тӳсме те пултараймарӗ, ҫавӑнпа та Алексей гимнастика тума тытӑнсанах, ҫиленсе мӑкӑртатса коридоралла тухса кайрӗ.
Он видеть не мог этой гимнастики, которую считал образцом госпитальной дури, и как только Алексей за нее брался, убегал в коридор, брюзжа и сердясь.

Вара Алексей хӑйӗн планне пурнӑҫлама тытӑнчӗ.
И вот Алексей взялся за осуществление своего плана.

Анчах Алексей халӗ ҫак ӗҫе этем тума пултарасса ӗненнӗ, ҫавӑнпа та хӑй ӑна тӑватӑпах тесе шаннӑ.
Но Алексей верил теперь, что это в пределах человеческих возможностей, а раз так, то он обязательно этого достигнет.

Алексей Мересьев самолёт ҫинче, ҫитменне тата истребитель ҫинче вӗҫме шутланӑ.
Алексей Мересьев же намеревался управлять самолетом, и именно истребителем.

Алексей темле тӗлӗнмелле туйӑмсемпе пурӑнма пуҫларӗ.
Странное состояние переживал Алексей.

Алексей ирӗксӗрех пуҫне хулпуҫҫисем ӑшнелле хутлатса кӳртрӗ те одеялӗпе витӗнчӗ.
Алексей невольно втянул голову в плечи и закрылся одеялом.