Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнчӗ (тĕпĕ: туйӑн) more information about the word form can be found here.

«Пӑр каять, — кайрӗ», — тенӗ пекех туйӑнчӗ вӑл Санькӑна, — шыв ахӑрать, енчен енне сирпӗнет, ҫыранран тухса каять, эсӗ пур ҫаплах класра ларатӑн, задачӑсем шутлатӑн.
«На реке идет лед, — казалось, говорил он Саньке, — вода рвет и мечет, выходит из берегов, а ты все еще сидишь в классе и решаешь задачки.

5-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ӗнтӗ пӗтӗм хуйхи-суйхи иртсе кайнӑ пек туйӑнчӗ.
На душе стало легче.

3-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ун умӗнче сасартӑк «тӗпсӑр авӑр уҫӑлчӗ», «чул хӳме» купаланса ларчӗ, Обломов пулман пек, куҫран ҫухалнӑ пек, ҫӗтнӗ пек туйӑнчӗ; ун чӗрине йывӑр хуйхӑ пусса илчӗ; уйрӑлу хыҫҫӑн пӗр тус теприн патне пӑлханса васкать, анчах, тусӗ тахҫанах ҫуккине, вилнине пӗлет те, вара ҫавнашкал хуйхӑрать.
Перед ним вдруг «отверзлась бездна», воздвиглась «каменная стена», и Обломова как будто не стало, как будто он пропал из глаз его, провалился, и он только почувствовал ту жгучую тоску, которую испытывает человек, когда спешит с волнением после разлуки увидеть друга и узнает, что его давно уже нет, что он умер.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ун сӑмахӗсенче хурлӑх сисӗнчӗ, вӑл умра ҫав «йывӑр кунсене» курнӑ пекех туйӑнчӗ.
В словах его звучала грусть, как будто он уже видел вдали и «горе и труд».

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл Штольца хальхи пек хӗрӳллӗ нихҫан та юратман пек туйӑнчӗ ӑна.
Никогда, казалось ей, не любила она его так страстно, как в эту минуту.

Малтанах вӑл ҫав сӑнар урлӑ хӗрарӑмӑн пуласлӑхне курма ӗмӗтленнӗ; анчах кайран, вӑл пӗве ҫитнӗ Ольгӑна курсан, унӑн чаплӑн чечекленнӗ илемне кӑна мар, пурӑнма, вӗренме, пурнӑҫпа кӗрешме вӑйӗ пуррине курсан, Штольца хӑйӗн ӗмӗчӗ ҫитнӗ пек туйӑнчӗ, вӑл мана пуҫланӑ юрату сӑнарне аса илчӗ, ӑна Ольгӑпа танлаштарма пуҫларӗ, иккӗшӗн хушшинче пӗр кӑлтӑксӑр чӑнлӑх пулассӑн туйӑнчӗ.
Сначала ему снилась в этом образе будущность женщины вообще; когда же он увидел потом, в выросшей и созревшей Ольге, не только роскошь расцветшей красоты, но и силу, готовую на жизнь и жаждущую разумения и борьбы с жизнью, все задатки его мечты, в нем возник давнишний, почти забытый им образ любви, и стала сниться в этом образе Ольга, и далеко впереди казалось ему, что в симпатии их возможна истина — без шутовского наряда и без злоупотреблений.

Ольга чӗри ҫав тери хавасланса кайрӗ, уяв ҫитнӗ пекех туйӑнчӗ.
На сердце у ней так повеселело, стало празднично.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унан чӗри пӗтӗм шанчӑка ҫухатрӗ: унта пурнӑҫ вӑхӑтлӑха пӗтсе ларнӑн туйӑнчӗ.
Сердце было убито: там на время затихла жизнь.

XII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Алӑри хӗҫпӑшала туртса илнӗ пек туйӑнчӗ ӑна.
У ней как будто вырвали оружие из рук.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Итле-ха, — терӗ Ольга, — эпӗ халӗ чылайччен анне сӑнӳкерчӗкӗ ҫине пӑхса лартӑм та, унтан ӑс илнӗ пек, вӑй илнӗ пек туйӑнчӗ.
— Послушай, — сказала она, — я сейчас долго смотрела на портрет моей матери и, кажется, заняла в ее глазах совета и силы.

Алӑк уҫӑлчӗ те, Ольга тухса тӑчӗ: Обломов ӑна курсанах сасартӑк шикленсе ӳкрӗ; ун савӑнӑҫӗ таҫта кайса кӗчӗ: Ольга кӑштах ватӑлнӑ пек туйӑнчӗ ӑна.
Дверь тихо отворилась, и явилась Ольга: он взглянул на нее и вдруг упал духом; радость его как в воду канула: Ольга как будто немного постарела.

Ҫӗрле сӗм вӑрман варрине лекнӗ пек туйӑнчӗ, кашни йывӑҫ е тем ӑна хурах пек, вилнӗ ҫын пек, тискер кайӑк пек туйӑнса кӑйрӗ.
Он очутился будто в лесу, ночью, когда в каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.

XVIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов чылайччен пӳлӗмре утса ҫӳрерӗ, анчах урисем пуррине те сисмерӗ, ура сассисене те илтмерӗ: ури ҫӗре перӗнмен пек туйӑнчӗ.
Обломов долго ходил по комнате и не чувствовал под собой ног, не слыхал собственных шагов: он ходил как будто на четверть от полу.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Кӗмӗл саклат хунӑ? Вӗсен те укҫа ҫук!» — шухӑшларӗ Обломов, тӗлӗннипе стенасем ҫине пӑхса, унтан, урӑх ним ҫине те пӑхма аптранипе, Аниҫйӑна сӑмси ҫине пӑхса ҫакна йӑлтах тутапа мар, сӑмсапа каланӑ пек туйӑнчӗ.
«Заложили серебро? И у них денег нет!» — подумал Обломов, с ужасом поводя глазами по стенам и останавливая их на носу Анисьи, потому что на другом остановить их было не на чем. Она как будто и говорила все это не ртом, а носом.

Хӑйне илӗртӳллӗ телей кӗтнине Ольга асамлӑн кулса систернӗнех туйӑнчӗ ӑна.
Ух, каким счастьем вдруг пахнуло на него, когда Ольга немного приподняла завесу обольстительной дали, прикрытой, как цветами, улыбками!

Анчах манпа питех те тӗлӗнмелле япала пулса иртрӗ: куҫа эпӗ минутлӑха кӑна хупрӑм, ҫавнашкал туйӑнчӗ мана; ӑна уҫнӑ ҫӗре вара чӳрече хупписен ҫурӑкӗсенчен хӗвелӗн ҫап-ҫутӑ урисем тем вӑрӑмӑш тӑсӑлнӑ, вӗсенче шутсӑр нумай йышлӑ тусан пӗрчисем — ылттӑн пӗрчӗсем — ҫаврӑнкалаҫҫӗ.
Но со мной случилась очень странная вещь: мне показалось, что я только на минутку закрыл глаза; когда же я раскрыл их, то сквозь щели ставен уже тянулись длинные яркие лучи солнца, в которых кружились бесчисленные золотые пылинки.

XIV сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Анчах тӑваттӑмӗш кунне Ильинскисем патне пырса кӗме лайӑх мар пек туйӑнчӗ ӑна, вӑл вара Ильинскисен ҫурчӗ таврашӗнче уткаласа ҫӳрерӗ те хуйхӑрса киле таврӑнчӗ.
Но на четвертый день ему уж казалось неловко прийти, и он, побродив около дома Ильинских, со вздохом поехал домой.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Парк та, раща та пушанса юлнӑ хыҫҫӑн тата Ольгӑн чӳречине хупса лартнӑ хыҫҫӑн, дачӑра тӑр-пӗччен тӑрса юласси уншӑн питӗ йывӑр пек туйӑнчӗ.
Оставаться на даче одному, когда опустел парк и роща, когда закрылись ставни окон Ольги, казалось ему решительно невозможно.

Халӗ ӑна Тарантьев пӗр самантрах пӗлӗт ҫинчен каллех лачакана туртса антарнӑн туйӑнчӗ.
Тарантьев в одно мгновение сдернул его будто с неба опять в болото.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫӳҫӗ те ялкӑшнӑ пекех туйӑнчӗ ӑна.
Ему казалось, что у него горят даже волосы.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics