Шырав

Огнянов

Огнянов парӑнтарчӗ ӗнтӗ ӑна, ҫак тан мар кӗрешӳре ҫӗнтереймессе чухласа илчӗ ӗнтӗ вӑл.
Его уже покорили доводы Огнянова, и он начинал понимать, что ему не выйти победителем из этой неравной борьбы.

— Вӑл шанми пуличченех кӗтмешкӗн те кирлӗ мар санӑн, айӑпа кӗнӗ пек куҫӗнчен те пӑхса тӑмалла мар, — хирӗҫ пулчӗ Огнянов.
— А тебе вовсе не нужно ждать, пока он тебя заподозрит, ни тем более смотреть на него, как преступник, — возразил Огнянов.

— Сан шутпа, Болгарие ирӗке кӑларасси таса ӗҫ мар-и? — ыйтрӗ Огнянов, куҫран витерсе пӑхса.
— По-твоему, освобождение Болгарии — бесчестное дело? — спросил Огнянов, пронизывая его взглядом.

— Ну, мӗн шухӑшлатӑн, Викентий? — ыйтрӗ Огнянов.
— О чем ты думаешь, отче Викентий? — строго спросил Огнянов.

Ку Огняновпа… халь вӑл ӗлӗкхинчен те темле урӑхларах ҫын пек туйӑнса кайрӗ, тияккӑна ҫак Огнянов пуҫ ҫавӑрнӑ пек, вӑл ӑна пӑхӑнсах тӑракан пулчӗ.
Этот Огнянов… теперь он казался еще более загадочным человеком, чем раньше, способным всецело подчинить окружающих своей воле.

— Епле вара, Огнянов?..
— Но как же так, Огнянов?..

Огнянов шухӑша кайса тӑчӗ.
Огнянов задумался.

Огнянов хӑй мӗн курни-тӳснине кӗскен кӑна каласа пачӗ.
Огнянов кратко рассказал ему обо всем, что с ним произошло.

Огнянов шӑв-шав хускатмасӑр иккӗмӗш хапхаран та каҫса мӑнастирӗн шал енне кӗчӗ, икӗ тирек ҫумӗпе иртсе, тияккӑн пӳлӗмӗн алӑкне шаккарӗ.
Стараясь не шуметь, Огнянов прошел через вторые ворота во внутренний двор монастыря и, обогнув два растущих здесь тополя, постучался в келью дьякона.

Огнянов хӑйне Викентий тияккӑнӑн йыснӑшӗ терӗ те, тарҫӑ хапха уҫрӗ.
Огнянов назвал себя дядей дьякона Викентия, и работник отпер ворота.

Мӑнастирӗн тем пысӑкӑш хапхи патне ҫитсен, Огнянов алӑка шаккаса пӑхрӗ.
Подойдя к монастырским воротам, Огнянов постучался.

Огнянов, юлташӗсемпе сыв пуллашсан, хула аяккинчи урама тухрӗ.
Попрощавшись с товарищами, Огнянов вышел на улицу, ведущую на окраину.

— Ҫакӑ вӑл — вӑхӑт курӑмӗ! — хӗпӗртесе пӗлтерчӗ Огнянов.
— Господа, — торжественно воскликнул Огнянов, — это знамение времени!

— Апла Заманов пӗр пархатарсӑр ҫын та мар иккен, — тӗлӗнчӗ Огнянов.
— Да, оказывается, Заманову не чуждо благородство! — удивился Огнянов.

— Ку ҫыру мӗнле лекме пултарнӑ Стефчов аллине? — кӳренсе ыйтрӗ Огнянов, тӗлӗнес вӑхӑт кӑштах иртсен.
— Как это письмо могло попасть в руки Стефчова? — негодующе спросил Огнянов, когда прошли первые минуты удивления.

Огнянов ак ҫакна вуласа тухрӗ:
Огнянов прочел следующее:

— Мӗнле ҫыру вӑл? — ыйтрӗ Огнянов.
— Что это за письмо? — спросил Огнянов.

Огнянов пӗтӗмпе татса хучӗ вара ҫак тарӑна кӗнӗ тава.
Огнянов авторитетно прекратил спор.

Огнянов шухӑша кайнӑччӗ, сасартӑк сиксе илчӗ те ҫапла каларӗ:
Огнянов, погруженный в свои размышления, вздрогнул и сказал: