Шырав

Алексей

Алексей

Савӑнса, хавасланса кайнӑ Алексей темиҫе тарӑн вираж турӗ, унтан мертвая петля туса илчӗ те, петлӗрен тухнӑ-тухманах, машинӑна штопора кӳртсе ячӗ.
Ощущая в себе волны нарастающей радости, Алексей заложил несколько глубоких виражей, сделал мертвую петлю и, едва выйдя из нее, бросил машину в штопор.

Алексей ҫав самантрах хӑй пӗчӗк чух, Атӑл пӑрӗ ҫинче конькипе ярӑннӑ чух, мӗн туйнине туйса илчӗ.
Алексей почувствовал то же, что мальчишкой пережил когда-то на волжском заливчике, на темном, остро похрустывавшем льду.

Алексей малтан ӑна ӗненмерӗ те.
Алексей сперва не поверил ему.

Анчах пӗррехинче, март уйӑхӗнчи пӗр ӑшӑ, аэродромри юр тӑруках хуралса путса ларнӑ кун, Алексей хӑйӗн истребителӗпе зонӑна вӗҫсе хӑпарчӗ.
Но вот однажды в оттепельный мартовский день, когда аэродром за одно утро вдруг потемнел, а пористый снег осел так, что самолеты оставляли на нем глубокие борозды, Алексей поднялся на своем истребителе в зону.

Анчах пӗррехинче (Алексей вӑл шартлама сивӗ куна яланлӑхах астуса юлнӑ, ун чух яп-яка пӑр тӑрӑх ҫил типӗ юра йӑрӑм-йӑрӑм ярӑмсемпе вӗҫтерсе хӑваланӑ) — вӑл темле ӑнӑҫлӑн хусканса кайрӗ.
Но вот однажды — Алексей навсегда запомнил этот морозный метельный день, когда по полированному льду ветер полосками тянул сухой снег, — он сделал какое-то удачное движение

Анчах Алексей пӑр ҫине ансанах тӑрук шуса кайнӑ та, ҫурӑмӗ ҫине ҫав тери ыраттармалла ӳкнӗ.
Но, как только Алексей спустился на залив, лед сейчас же выскользнул из-под него, и он пребольно упал на спину.

Алексей ҫав йывӑҫ конькине тӗп хунӑ кивӗ ҫӑматӑсем ҫумне кантрасемпе ҫыхса, пӗчӗк патаксемпе пӑркӑчласа лартнӑ та, пӑр ҫине кайнӑ.
С помощью веревок и палочек Алексей прикреплял эти колодки к стареньким, подшитым валенкам. В них-то и вышел он на залив

Ача чухне Алексей Атӑл хӗрринчи пирвайхи ҫӳхе пӑр ҫинче конькипе ярӑнма вӗреннӗ.
Когда-то в детстве, на первом ровном, прозрачном и нетвердом льду, затянувшем волжский залив, Алексей учился кататься на коньках.

Нимрен ытла ҫав тренировкӑсене пула, Алексей самолёт ҫинче хӑйне хӑй вӗри те хӑвӑрт чупакан лаша ҫине утланнӑ хавшак, вӑйсӑр юланутҫӑ пек туйма пӑрахнӑ.
И, что самое главное, в результате этих тренировок Алексей перестал ощущать себя в самолете неумелым, слабым всадником, сидящим на горячем и быстром коне.

Ҫапах та Алексей кашни вӗҫмессерен самолёт хӑйӗн ҫумне хытӑрах ҫыпӑҫнӑ пек пулнине, хӑйне ытларах итлекен пулса пынине туйрӗ.
И все же Алексей чувствовал, что с каждым разом самолет как бы больше и больше срастается с ним, становится послушней.

— Ӑна валли мӗн чухлӗ бензин кирлӗ пулать вӗт! — хӗрхенсе илчӗ Алексей, ҫак пӗчӗк те тӳрккесрех ҫын унӑн иккӗленӗвӗсене ҫав тери кӑмӑллӑн та тӳррӗн татса панинчен тӗлӗнсе.
— Так ведь сколько же на это бензину уйдет? — пожалел Алексей, удивляясь тому, как просто и деловито этот маленький, нескладный человек разрешил его сомнения.

Анчах Алексей, тем пуласса сиснӗ пек, чунтанах хӑйне мӗн каласса кӗтсе тӑчӗ.
А Алексей, встревоженный неясным предчувствием, теперь уже нетерпеливо ждал, что ему скажут.