Шырав

Шырав ĕçĕ:

Уншӑн (тĕпĕ: ун) more information about the word form can be found here.

Сире уншӑн тав тӑватӑп, эпӗ ҫак пулса иртнӗ ӗҫ пире паллаштарнӑшӑн питӗ хавас…
Я вам буду особенно благодарен, и очень рад, что этот случай доставил мне удовольствие с вами познакомиться…

II // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 51–74 с.

— Ӗненетӗр-и, сударь, йытти сакӑрвунӑ пус тӑмасть, тепӗр тесен, эпӗ уншӑн сакӑр пус та парас ҫук, графиня вара ӑна юратать, тупата туршӑн юратать, ку йытта шыраса тупакана ҫӗр тенкӗ тӳлет!
«Поверите ли, сударь, что собачонка не стоит восьми гривен, т. е. я не дал бы за нее и восьми грошей; а графиня любит, ей богу, любит, — и вот тому, кто ее отыщет, сто рублей!

Уншӑн тенӗ пекех паян кунӗ те ытарма ҫук илемлӗ, ҫакӑн пек илемпе кӑнтӑрти ҫуллахи вӑхӑт ҫеҫ мухтанма пултарать.
Как нарочно, время было тогда прекрасное, каким может только похвалиться летний южный день.

Кӳме // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 3–38 с.

Эпӗ шансах тӑратӑп: тепӗр кунне Шиллер кашни минутрах полици килсе кӗрессе кӗтнипе сив чир тытнӑ чухнехи пек чӗтрерӗ ӗнтӗ, ӗнерхи ӗҫ тӗлӗкре пулнӑ пулсан, вӑл уншӑн темӗн пама та хатӗрччӗ.
Я уверен, что Шиллер на другой день был в сильной лихорадке, что он дрожал как лист, ожидая с минуты на минуту прихода полиции, что он Бог знает чего бы не дал, чтобы все происходившее вчера было во сне.

Невски проспект // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 3–38 с.

Хӑйне нумаях пулмасть панӑ чиншӑн вӑл питӗ савӑннӑ, тепӗр чух диван ҫинче выртса: «Ох, ох! кӑлӑхах кумса ҫӳремелли пурӑнӑҫ! Мӗн парать-ха мана хам поручик пулни?» — тесе калаҫкаланӑ пулсан та, ӑшра уншӑн ҫав тери хӗпӗртенӗ; калаҫнӑ хушӑра та вӑл ун ҫинчен пӑртак та пулин аса илтерме тӑрӑшнӑ.
Он был очень доволен своим чином, в который был произведен недавно, и хотя иногда, ложась на диван, он говорил: «Ох, ох! суета, всё суета! что из этого, что я поручик?» — но втайне его очень льстило это новое достоинство; он в разговоре часто старался намекнуть о нем обиняком.

Уншӑн никам та макӑрмарӗ; ун вилли патӗнче квартальнӑй надзирательпе хула лекаресӗр пуҫне никам та пулмарӗ.
Никто не поплакал над ним; никого не видно было возле его бездушного трупа, кроме обыкновенной фигуры квартального надзирателя и равнодушной мины городового лекаря.

Уншӑн пулсан, хӗрарӑмсен ҫутӑ хулпуҫҫийӗсемпе хура фраксем, люстрӑсемпе лампӑсем, сывлӑшра хумханса тӑракан ҫӑмӑл платьесем, эфирлӑ лентӑсем, илемлӗ хорӑн карликӗсем хыҫӗнчен курӑнакан пысӑк контрабас — пурте йӑлтӑртатса тӑнӑн туйӑнаҫҫӗ.
Сверкающие дамские плечи и черные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы, эфирные ленты и толстый контрабас, выглядывавший из-за перил великолепных хоров, — всё было для него блистательно.

Мӗнле те пулсан ҫӗвӗҫ хӗрарӑм, аллине коробка тытса, магазинран проспект урлӑ чупса иртет; тӗнче тӑрӑх фризӑвӑй шинелпе тухса кайнӑ мӗнле те пулин мӗскӗн ҫыруҫӑ утать; хулана вӑхӑтлӑха килнӗ мӗнле те пулин айван пырать, — уншӑн пулсан кирек мӗнле вӑхӑт та пӗрех; аллине кӗнекепе ридикуль тытнӑ вӑрӑм пӳллӗ акӑлчан хӗрарӑмӗ иртет; шӗвӗр сухаллӑ вырӑс артельщикӗ утать, — вӑл хӑй ҫине ҫурӑмран пӗрсе ҫӗленӗ сюртук тӑхӑннӑ, пурӑнасса ӗнтӗ вӑл кашни кун тупнӑ укҫапа ҫеҫ пурӑнать, енчен енне пӑхкаласа тротуарпа пынӑ чух унӑн ҫурӑмӗ те, алли те, ури те, пуҫӗ те хускалать; сайра хутра кӑна ремесленник иртет; урӑх эсир Невски проспектра никама та тӗл пулаймастӑр.
Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькою бородою, живущий всю жизнь на живую нитку, в котором всё шевелится: спина, и руки, и ноги, и голова, когда он учтиво проходит по тротуару, иногда низкий ремесленник; больше никого не встретите вы на Невском проспекте.

Невски проспектран лайӑххи нимӗн те ҫук, тем тесен те, Петер6ургра унтан ырри тупаймастӑн; вӑл уншӑн пур енчен те хаклӑ.
Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все.

Кӳршӗ хӗрарӑмӗ йӑл кулчӗ те: — Мӗн ӗмӗтленни пурнӑҫлантӑр тесен уншӑн тӑрӑшмалла, — тесе хуравларӗ.
Соседка улыбнулась и ответила: — Чтобы исполнилось твоё желание, нужно очень этого хотеть.

Улттӑмӗш вӑрттӑнлӑх // Ольга Фёдорова. Ордем, Г. Аньӑн вунӑ вӑрттӑнлӑхӗ: калавсем: [кӗҫен ҫулхи шкул ачисем валли] / Ордем Гали; [О. Л. Федорова куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательств, 2006. - 48 с. : ил.

Уншӑн пулсан ҫурт укҫаран хаклӑрах, мӗншӗн тесен ашшӗнчен уйӑрӑлса тухма пултарать вӑл.
Для него это было важнее денег, потому что сулило долгожданный раздел от отца.

Вунпиллӗкмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Уншӑн пире халӑх каҫарас ҫук, — терӗ вӑл.
Не простят нам ее, — проговорил он поежившись.

Эсир мана хӑвӑр тунӑ усал ӗҫсен сиенне пӗтерме пулӑшатӑр, эпӗ сире уншӑн пурнӑҫӑра паратӑп.
Вы поможете мне ликвидировать последствия вашей вредной деятельности, я гарантирую вам будущность.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Паянхи каҫ вара уншӑн — тӗттӗм те шавсӑр тӗнчене кӗрес умӗнхи пусма пулса тӑчӗ.
А теперь эта ночь была порогом, за которым должно наступить черное, беззвучное небытие.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Кам итлемест, уншӑн ачисем ответ тытаҫҫӗ.
Кто ослушается, за того ответят дети.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Покатнойра чӑтса ирттерни уншӑн йӗр хӑвармасӑр иртме пултарайман.
Пережитое им в Покатной не прошло бесследно.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Ҫӳрессе те хӑвӑрт ҫӳретчӗ, уншӑн тесен хӑлхара ҫил шӑхӑрса тӑтӑр…
И езду любила веселую, чтобы ветер в ушах свистел…

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

«Юр ҫинче шӑнса каять» — шутларӗ Ридлер, анчах уншӑн чӑн кирли ҫын шӑнса кайма пултарасси мар-ха, унӑн Покатнойра мӗн пулса иртнине пӗлес килет.
«Застынет на снегу», — мелькнуло у Ридлера, но это было сейчас для него не существенно, важно было немедленно выяснить: что же такое произошло в Покатной?

Пӗрремӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Анчах советсен чӑнлӑхӗ ҫак «ахаль те паллӑ» япаласене тӳрлетсе уншӑн йывӑр та ӑнланмалла мар туса хурать.
Но советская действительность вносит теперь в это «простое и ясное» свои коррективы, делая все сложным и непонятным.

Ӑна хӑйне Уваровка ҫыннисем тарни пӑртак та кансӗрлемен, уншӑн пулсан пур вырӑнсене те ҫӗр ҫӑтса антартӑр, ку лайӑхрах; хӑрушӑ элементсем сахаллансан ӑна пурӑнма та канӑҫлӑ пулать.
Самого его бегство уваровцев мало беспокоило — хотя бы все русские сквозь землю провалились, он от этого только выиграл бы: меньше опасного элемента, больше покоя.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics