Шырав

Шырав ĕçĕ:

чӳрече the word is in our database.

чӳрече (тĕпĕ: чӳрече) more information about the word form can be found here.

Вӑл чӳрече патне пычӗ, стена кӗтессине ҫамкипелен Ромашовпа юнашар тӗреленсе тӑчӗ те, ҫурхи каҫӑн ӑшӑ тӗттӗмнелле шухӑшлӑн пӑхса, чӗтӗренекен, тарӑн, витерӳллӗ сасӑпа калаҫма тытӑнчӗ:
Он подошел к окну, прислонился лбом к углу стены рядом с Ромашовым и, задумчиво глядя в теплый мрак весенней ночи, заговорил вздрагивающим, глубоким, проникновенным голосом:

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Мӗн ҫинчен шухӑшланӑччӗ-ши эсир, Василий Нилыч, эпӗ килес умӗн? — ыйтрӗ вӑл, малтанхи пекех, чӳрече янахӗ ҫине ларса.
— О чем же вы думали перед моим приходом, Василий Нилыч? — спросил он, садясь по-прежнему на подоконник.

Ромашов кравать ҫинчен майӗпен ҫӗкленчӗ те, ҫурӑмӗпе тата атӑ тӗпӗсемпе рамӑн хире-хирӗҫле сулисем ҫумне тӗреленсе, уҫӑ чӳрече ҫине ури-мӗнӗпех хӑпарса ларчӗ.
Ромашов потихоньку встал с кровати и сел с ногами на открытое окно, так что его спина и его подошвы упирались в противоположные косяки рамы.

Чӳрече патнерехри стена ҫумӗнче тӑвӑр, лутра, пӗкӗ пек, йӑлт авӑнса ӳкнӗ, питӗ имшеркке кравать ларать, калӑн, ун тимӗрӗсем ҫинче пурӗ те пӗртен-пӗр кӗрен пике утиял ҫех выртать; тепӗр стена ҫумӗнче — сӑрламан ахаль сӗтел те кӗрӗс-мерӗсле ик тӑваткал пукан.
Вдоль стены у окна стояла узенькая, низкая, вся вогнувшаяся дугой кровать, такая тощая, точно на ее железках лежало всего одно только розовое пикейное одеяло; у другой стены — простой некрашеный стол и две грубых табуретки.

— Кам ку? — хайне чӗнессе кӗтсех тӑнӑ тейӗн, чӳрече янахӗ урлӑ тулалла карӑнса, лӑпкӑн ыйтрӗ Назанский.
— Кто это? — спокойно, точно он ожидал оклика, спросил Назанский, высунувшись наружу через подоконник.

Назанский хӑй, сюртуксӑр-мӗнсӗрех, аялти кӗпе вӗҫҫӗн кӑна, ҫухине вӗҫертсе янӑ, пӳлӗм тӑрӑх каллӗ-маллӗ хӑвӑрттӑн утать; унӑн шурӑ кӗлеткипе ылттӑн пек ҫӳҫлӗ пуҫӗ е чӳрече тӗлӗнче мӗлтлетсе илет, е стенапа хупланать, Ромашов сад хӳми урлӑ каҫрӗ те ӑна кӑшкӑрса чӗнчӗ.
Сам Назанский, без сюртука, в нижней рубашке, расстегнутой у ворота, ходи-л взад и вперед быстрыми шагами по комнате; его белая фигура и золотоволосая голова то мелькали в просветах окон, то скрывались за простенками, Ромашов перелез через забор палисадника и окликнул его.

Зегржт чӳрече янахӗ ҫине хӑпарчӗ те хӑйӗн ҫап-ҫара ҫамкипе пӗр еннелле йӑваннӑ шӗвӗ сухалне форточкӑран кӑларчӗ.
Зегржт влез на подоконник и просунул в форточку свой лысый лоб и свалявшуюся на один бок жидкую бороду.

Зегржт шартах сикрӗ, ӗҫне айккинелле пӑрса хучӗ те чӳрече патне пычӗ.
Зегржт вздрогнул, отложил работу в сторону и подошел к окну.

Халӗ ун пӳлӗмӗсенче сутӑ ҫунатчӗ, Ромашов, чӳрече патне пычӗ те, Зегржта хӑйне курчӗ.
Теперь у него в комнатах светился огонь, и, подойдя к окну, Ромашов увидел самого Зегржта.

Мӗнле тӗлӗнӗҫлӗ ҫакӑ — калаҫакан ҫынна ху чӳрече витӗр пӑхатӑн, хӑв вара ӑна пачах илтместӗн!»
Как это странно — глядеть сквозь окно на говорящего человека и не слышать его!»

IV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Пӗчӗкҫеҫ ҫыру сӗтелӗ ҫинче ларакан кӗрен тюльпан-калпаклӑ лампа, унпа юнашар васкаса таккакан шӑнкӑравлӑ сехетлӗ мопс евӗрлӗ чернил савӑчӗ; стена ҫине кравате тӑрӑххӑн ҫакнӑ тигрлӑ та сӑнӑпа тӑракан юланутҫӑ-араблӑ кӗҫҫе кавир; пӗр кӗтесре кӗнекесем хунӑ лӗнчӗркке этажерка та тепринче шалт тӗлӗнтермелле ӗмӗлкеллӗ виолончель хупӑлчи; пӗртен-пӗр чӳрече тӑрринелле труба евӗр чӗркесе хӑпартнӑ улӑм каркӑҫ; алӑк патӗнчи ҫипуҫа хуплаттарса карнӑ простынь.
Лампа с розовым колпаком-тюльпаном на крошечном письменном столе, рядом с круглым, торопливо стучащим будильником и чернильницей в виде мопса; на стене вдоль кровати войлочный ковер с изображением тигра и верхового арапа с копьем; жиденькая этажерка с книгами в одном углу, а в другом фантастический силуэт виолончельного футляра; над единственным окном соломенная штора, свернутая в трубку; около двери простыня, закрывающая вешалку с платьем.

III // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Чӳрече леш енче ака уйӑхӗн симӗсрех ӗнтӗрӗкӗ, салху та ачашскер, ҫемҫен-ҫемҫен сӳнсе пычӗ.
За окном мягко гасли грустные и нежные зеленоватые апрельские сумерки.

Вӑл чӳрече патне чупса пычӗ, анчах вӗсем картишӗнче ҫукчӗ ӗнтӗ, хапха патӗнчен халь ҫеҫ вӗрнӗ хӗрлӗ йытӑ хӑйӗн ӗҫне пурнӑҫланине туйса кӑмӑллӑн каялла чупса таврӑнатчӗ.
Он бросился к окну, но во дворе их уже не было, и от ворот с выражением исполненного долга бежала назад только что лаявшая рыжая собака.

VIII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Ҫывӑрма ӑна арча ҫине вырттарчӗҫ, ҫӗрле, хырӑм выҫсан, коридора тухса чӳрече янаххи ҫинчен турилккепе витнӗ чӑх какайне илсе ҫиме каларӗҫ.
Спать его положили на сундуке и предупредили, что если он ночью захочет покушать, то чтобы сам вышел в коридорчик и взял там на окне цыпленка, накрытого тарелкой.

Егорушка тепӗр пӳлӗме тухрӗ; кунта ҫӗвӗ машини ларать, чӳрече ҫинче шӑнкӑрч хупнӑ читлӗх ҫакӑнса тӑрать, залри пекех, турӑшпа чечек чӳлмекӗ нумай тата.
Егорушка вышел в другую комнатку; тут стояла швейная машина, на окне висела клетка со скворцом и было так же много образов и цветов, как и в зале.

Василиса, кайса чӳрече хупписене уҫ-ха хӑть.
Василиса, поди хоть ставни отвори!

Хапхаран пӗр ҫӗр утӑмра хӗрлӗ тӑрӑллӑ пысӑк мар ҫурт ларать, чӳрече хуппийӗсем унӑн симӗс.
В ста шагах от ворот стоял небольшой домик с красной крышей и с зелеными ставнями.

Унӑн стенисем сарӑхса ларнӑ, маччипе чӳрече хашакӗсем хӑрӑмпа витӗннӗ, урай хӑмисем хушӑклӑ-хушӑклӑ та шӑтӑк-шатӑклӑ (ҫав ӑнланмалла мар шӑтӑксене те хайхи питӗ вӑйлӑ ҫын хӑйӗн аттин кӗлипе шӑтара-шӑтара хӑварнӑ пуль ӗнтӗ), харӑссӑнах вунӑ лампа чӗртсе ярсан та, темшӗн ҫак пӳлӗмре пурпӗрех ҫутӑ пулассӑн туйӑнмасть.
Стены были серы, потолок и карнизы закопчены, на полу тянулись щели и зияли дыры непонятного происхождения (думалось, что их пробил каблуком всё тот же силач), и казалось, если бы в комнате повесили десяток ламп, то она не перестала бы быть темной.

III // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Унран кӑшт айккинерех ҫатан карта тытнӑ чие сачӗ пекки пур, тата чӳрече умӗнче, йывӑр пуҫӗсене тайса, хӗвелҫаврӑнӑшсем тӗлӗреҫҫӗ.
Несколько в стороне от него темнел жалкий вишневый садик с плетнем, да под окнами, склонив свои тяжелые головы, стояли спавшие подсолнечники.

Огнянов чӳрече патӗнчен пӑрӑнса ун патне пычӗ, ӑна сивӗннӗ аллинчен тытса кӑвакара пуҫланӑ тутинчен чуп турӗ; Радӑна вӑл ҫамкине те, юнла кӗвӗлнӗ суранне те чуп турӗ.
Покинув свой пост, Огнянов подошел к ней, преклонил колена, взял ее холодные руки в свои и долгим поцелуем приник к ее ледяным устам; он осыпал поцелуями и ее лоб и рану, на которой уже застывала кровь.

XV. Курнӑҫу // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics