Шырав

Андрей

Андрей

Андрей Иваныч та чӗрипе вӑтанать.
Даже Андрей Иваныч, и тот стыдлив сердцем.

Андрей Иваныч ҫакӑн пирки: ку шухӑш-кӑмӑла йӗркелесе тӑракан пӗртен-пӗр двигатель, тет.
Андрей Иваныч говорит, что это почти единственный двигатель, который управляет волей.

— Ҫак Андрей!.. — терӗ вӑл ӳпкелешсе.
— Этот Андрей!.. — с упреком произнес он.

— Апла пулсан Андрей Иваныч мӗн пӗлнине пӗтӗмпех сире пӗлтерме сӑлтавӗ ҫук, — хӑй сӑмахне вӗҫлерӗ Обломов.
— Следовательно, нет причины, чтоб вы знали про меня все, что знает Андрей Иваныч, — договорил он.

— Килӗшетӗр-и, эпӗ сире Андрей Иванович мана валли Одессӑран илсе килнӗ картинӑсене кӑтартам? — ыйтрӗ Ольга.
— Хотите, я вам покажу коллекцию рисунков, которую Андрей Иваныч привез мне из Одессы? — спросила Ольга.

Андрей! — тархасласа калаҫма пуҫларӗ Обломов.
Андрей! — с мольбой в голосе проговорил Обломов.

— Андрей!
— Андрей!

— Чим-ха, Андрей, — хӑвӑрттӑн пӳлчӗ Обломов, ӑна каласа пӗтерме памасӑр, — пӗрре те йывӑр мар каласси.
— Помилуй, Андрей, — живо перебил Обломов, не давая ему договорить, — мне ничего не стоит сказать:

— Эпӗ ытларах килте ларатӑп, ҫавӑнпа та Андрей шутлать те ӗнтӗ эпӗ…
— Я все больше дома сижу, оттого Андрей и думает, что я…

— Ҫапла, тем пулсан та, Андрей Иваныч хатӗрленсе ҫитсенех каятпӑр.
— Да, непременно, вот как только Андрей Иваныч соберется.

— Эсир темле план тӑватӑр, тенӗччӗ Андрей Иваныч.
— Андрей Иваныч говорил, что вы пишете какой-то план?

«Мана ӗнер хӑрахшар чӑлха тӑхӑнтарнине е кӗпене тӳнтерле тӑхӑнтарнине Андрей каласа панӑ пулас ӑна, чӑнах та!» — тесе шухӑшларӗ те вӑл, ҫапла шутланипе, тата хӑйне апата чӗнсен, вӑл пуҫ тайса тав тунинчен Обломов ытларах кӑмӑлне хуҫса килне таврӑнчӗ, пуҫ тайрӗ пулсан — апата кайма килӗшрӗ-ҫке вӑл.
«Верно, Андрей рассказал, что на мне были вчера надеты чулки разные или рубашка наизнанку!» — заключил он и поехал домой не в духе и от этого предположения, и еще более от приглашения обедать, на которое отвечал поклоном: значит, принял.

— Пӗлетӗн-и, Андрей, ман пурнӑҫра нимӗнле ҫулӑм та — ҫӑлаканни те, аркатаканни те — нихҫан та хыпса илмен вӗт!
— Знаешь ли, Андрей, в жизни моей ведь никогда не загоралось никакого, ни спасительного, ни разрушительного огня?

— Мӗн, эсӗ ҫакна та астӑватӑн-и, Андрей?
— Как, ты и это помнишь, Андрей?

— Ан вӑрҫ эсӗ мана, Андрей, ун вырӑнне, чӑнах та, пулӑш мана! — терӗ вӑл, йывӑррӑн сывласа.
— Не брани меня, Андрей, а лучше в самом деле помоги! — начал он со вздохом.

Эпӗ ют ҫӗршывсене кайма план тусан, сана нимӗҫ университечӗсенче пулма чӗнтӗм, эсӗ сиксе тӑтӑн, мана ыталаса илтӗн те тупа туса сӑмах патӑн: «Эпӗ санӑн, Андрей, пур ҫӗрте те санпа!» терӗн.
А когда я сделал план поездки за границу, звал заглянуть в германские университеты, ты вскочил, обнял меня и подал торжественно руку: «Я твой, Андрей, с тобой всюду», —